Цивилизатор в СССР 1978 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич - Страница 2

Действительно, грех жаловаться на судьбу… 150 лет и «вторая жизнь».

Ха… и Высоцкий ещё жив. И родители любят слушать его.

Как и «Белый танец» Вардашевой и Невзгляд… родители слушают их на магнитофонной приставке «Нота», подключенной к радиоле, используемой в качестве усилителя. Она дожила даже до тех лет, когда я пользовался кассетником в качестве внешней памяти к своему первому компьютеру. Помню, по приколу подключал и «Ноту» к одному из советских клонов британского чуда. Впрочем, катушка на «Ноте» была намного менее удобна. Да и счётчик на кассетной «Сонате» был весьма актуален для загрузки игр…

Это всё — впереди? Всё — снова? Зачем?

Свобода… или её иллюзия?

Просто «чтобы жить»?

А это ведь счастье… «жить снова»!

Самосвальчик на длинной верёвочке, слегка заполненный песочком. Как 150-летнему старцу, хорошо — хорошо, 50-летнему по памяти мужику, изображать из себя 5-летнего?

Та ещё трабла…

Чёрт, а ведь действительно, «срез памяти и мировосприятия» по 50 годам. Я так начал выражаться и так думать лет с 25-и… когда плотное общение не только на русском, но и на английском (через техническую и компьютерную литературу) прочно привило такой сленг.

Представил, что увижу живых… всех, кого я там встречу… Чёрт, не помню, живы ли были в 22 веке двоюродные сёстры! Сегодня увижу и их. Старшую и среднюю. До рождения младшей — годы.

Нельзя показывать чего-либо подозрительного… по крайней мере, сразу… мне же, блин, — пять ещё только осенью будет.

В таком возрасте не о пертурбациях среди геронтократов в Политбюро рассуждать… Я только-только первые слова читать через год научусь…

Ха! Багаж знаний, опыта и умения и… как их применить-то в моих условиях?

Можно ли чем-то делиться с родителями?

И стоит ли?

Но как имитировать поведение даже не школьника, а дестадовца, не умеющего пока читать?

Я даже говорить уже также не смогу…

Помню, что мама рассказывала, что молчуном до трёх полным был, что уже беспокоиться родители начали, а затем — как прорвало. «Тарахтел, как пулемёт, не переставая…»

Как изображать такого?

Оказывается, я всё ещё сижу на траве, около которой в переулке насыпана куча песка.

Встаю, и, уже чисто по взрослому отряхиваю, пусть и детской ладошкой… детские колготки. В первый раз, в «почти пять лет», я даже не парился бы насчёт этого?

Вот уже первое несоответствие… «то ли ещё будет, ой-ой-ой»…

Да… скоро… «…нынче в школе — первый класс, вроде института». Пророческая же песня, про меня, хехе.

Эх. И всё равно. Какой тут вкус воздуха, запахи, яркость красок…

Ощущения рецепторов детского тела…

А что, если проверить… аккуратно только. Прыгаю на месте, приседаю… прыгаю с поворотом в воздухе.

Хм… тело детское, раскоординация чувствуется. Силы не те. Но в 5 лет я точно не мог подпрыгнуть на месте с полным оборотом вокруг себя… а сейчас… почти-что полностью получилось.

Это значит… Что? Что кое-какие навыки перенеслились вместе с памятью 50 лет. Я в 50 лет ведь был ух и ого-го ещё во многих отношениях! Да во всех, наверное…

Главное, сейчас соизмерять желания и привычки с мышечными возможностями детского тела…

Звук тарахтящего мотоцикла… напоминает, что сейчас надо глядеть в оба.

Лёгкий, легче «Урала»… Иж наверное… да, он, похоже… Чувак в смешном мотоциклетном шлеме проезжает по переулку, бросив мимолётный взгляд на меня с самосвальчиком в руке.

Первый чел, которого увидел в 1978-м…

Судя по всему, просто проехал переулком… не помню такого… вообще не помню никого, кроме родственников отсюда.

Да. Память — срез не пяти, но пятидесяти. Не помню ни имён и отчеств воспитательниц и нянечек в детсаду, да и из-за своей… подготовительной(?) группы (или она будет с 1979-го) память выдаёт только ФИ и мордашки пары человек…

Одна — «первая любовь», а второй… возможно, скоро будет «отпиз: ен неподеццки». Слишком часто он меня поколачивал в эти годы.

Советская школа 80х быстро вылечила меня скромнягу детсадовца. Ни до неё, ни даже после — не было ничего похожего!

За школьные годы я раз… 50, а, может, и под сотню, наверное, подрался до крови. Все эти навыки — со мной. Главное, сейчас — думать как, где и с кем распускать руки.

Я сейчас всего лишь «детский сад, штаны на лямках». Всё иное — пока скрыто…

Бреду по переулку, внимательно оглядывая дома. Воспоминания оживают вновь, стоило скормить им порождавшие их виды.

Вот дом бабушки и дедушки.

С трудом дотягиваюсь до звонка. Не успеваю нажать, как дверь с лёгким скрипом распахивается сама. На пороге «прихожей» — незнакомый мужик!

Тогда же. Там же.

— Ванюха, здорово! — слышу в свой адрес от улыбающегося «постороннего» мужика.

— «Дядя Кот»… — бормочу вместо приветствия я. Какие-то глубинные рефлексы «меня из 1978-го», срабатывают чуть раньше, чем память 50-летнего. Подсознание, на которое «села» память, опыт и навыки «взрослого я», опознаёт молодой вариант друга моего дяди Григория (родного брата мамы). Воспоминания о «дяде Коте» — Константине Невежкине больше привязаны к 80-м и 90-м. Но и в 1978-м, он, очевидно, тут свой. По женскому и детскому смеху, доносящемуся из глубины дома, понимаю — вся тусовка в сборе. Бабушка, дедушка, мои родители, дядя и тётя с двумя моими двоюродными сестрами, одной из которых — всего полгода, семья Невежкиных со своими Димоном и Юлькой…

Скрепляю своё сердце. И широко улыбаюсь. Сейчас главное — не разреветься, не разрыдаться. Для детей подобные перепады настроения возможны, но кто знает, чего мой язык понесёт?

«Мёртвые восстали из могил…» Нет… этого ещё не случилось. Больше половины из тех, кого я увижу сейчас, в третьем десятилетии 21-го века, которыми обрываются мои полноценные воспоминания, уже не было в живых.

Память 50 лет и взрослый контроль над околопятилетним телом — это конечно, потрясающе, но смогу ли я удержать под контролем детскую биохимию и эмоции?

Чему быть — того не миновать. Негоже 150-летнему старцу — умудрённому в зацепленных аж трёх веках жизнью, пусть ныне и в детском обличье, вести себя также?

По крайней мере, постараюсь, чтобы всё было спокойно… если что, косить под детские выходки надо.

Да и чего это я? Не диверсант во вражьем логове. Вокруг — все свои, все в одном… советском окопе:-)

Ничё, прорвёмся… всё будет… как в эти времена говорят? — да! «Всё будет хоккей!»

С другой стороны — ситуация невероятнейшая, местами, хуже, чем в снятом уже фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих».

Сейчас… вообще что-то запредельное. Как быть, как себя вести, какие цели ставить?

«Просто жить»?

Одно дело АИ-шки про попаданцев было читать, другое — вместо ожидаемого «вечного тела» и такого же «вечного посмертия» на твердотельных цифровых носителях — вместилища информации отжившего своё мозга, которые, сохранив непрерывность сознания (а не просто копию) и подступавшего неизбежного превращения жизни в «вечность для холодных игр разума с нулём эмоций»… начать вкушать их сполна в своём же детском биологическом теле «второй раз»!

С огромным превозмоганием задавив желание броситься через вторую, внутреннюю открытую дверь в дом, начав обнимать всех (и даже отца!), я оставляю самосвальчик в прихожей и иду под навесом над соседствующими с основным капитальным домом хозпостройками… на приусадебный участок.

Мои глаза отмечают «место фиксации» плотницких топоров, хранящихся «в удобном и безопасном доступе», за прибитой доской вдоль стены «конюшни» (на самом деле — курятника, в котором бабушка периодически держит «на яйца» сие тупое самоходно-мясное племя).

Всё, как тогда…

Слух ловит вопрос «дяди Кота», обращённый, видимо к моей бабушке: