Майкл Джексон: Заговор (ЛП) - Джонс Афродита - Страница 25

Джанет вспоминала один из приездов в Неверленд. Она и Майкл чудесно проводили время, танцевали, но Дэвид впал в сильную ярость и избил её до такой степени, что Майкл так больше и не увидел её за тот визит. Она описывала Майкла, как очень "семейного" человека, способного защитить её и детей. Дети в один голос говорили Миллеру, что признали в Майкле человека, который "заменил им отца". Они сказали что Майкл дарил им чувство защищённости и любви, и пытался сделать их "счастливыми насколько это возможно", так как не хотел, чтобы болезнь Гэвина дала рецидив. На записи Гэвин говорил Миллеру, что был с отцом в Неверленде "более десяти раз" и он, тогда ещё больной раком, всякий раз оставался там с ночёвкой. Порой они с отцом останавливались в гостевом домике, но, по словам Гэвина, с Майклом он чувствовал себя спокойнее и предпочитал оставаться в основном доме, в его комнате. Так же Гэвин сказал Миллеру, что они с братом не единожды спали в кровати Майкла. Иногда Майкл ложился на полу, но бывало, что они укладывались спать втроём – Майкл, Гэвин и Стар.

Гэвин настаивал, что Майкл никогда не вёл себя неподобающе, и всё время повторял, что считает Майкла "отцом". Согласно словам мальчика, Майкл хотел удостовериться, что рак побеждён и больше не вернётся. Он сказал, что Майкл его очень любил и делал всё для того, чтобы мальчик не чувствовал себя несчастным. Он старался уберечь его от угнетающих мыслей о болезни.

Все трое говорили Бреду Миллеру, что Майкл делал им только доброе и приятное. Джанет вторила, что её очень "впечатляли все эти маленькие милые вещи" относительно Гэвина. Она сказала Миллеру, что чувствовала защищённость в отношении себя и своих детей и, когда её дети были с Майклом, не имела возражений ни по какому поводу.

Джанет высказывалась и уверяла Миллера что до появления Майкла в их жизни она и дети сталкивались только с равнодушием, невниманием и пренебрежением.

– Нам постоянно отказывали, никого мы не заботили, в нас плевали, нами пренебрегали, нас допекали, над нами издевались, двери захлопывались перед нашим носом, впереди у нас была лишь темнота, – говорила Джанет. – И Майкл вытащил нас из-за той черты, поставил нас на ноги и сказал: "Вы важны мне. Быть может, кому-то до вас нет дела, но вы очень важны мне".

Джанет рассказывала, как представители прессы стучались в её двери после того, как фильм Башира вышел в эфир, упоминая звонки, полученные ей от печатных изданий и телеканалов со всего света. "Только скажите название – вам сразу позвонят!"

Джанет сказала следователю, что ни у неё, ни у её детей нет никаких историй на продажу прессе – они пытаются добиться от неё рассказов о том, чего не было. Отношения между Майклом Джексоном и её детьми были чисты и невинны. Джанет рассказывала, что Майкл читал молитвы вместе с ней и её детьми, что они много говорили с ним о Боге. Джанет Арвизо очень докучало то, что после фильма Башира представители прессы каким-то образом всё перевернули с ног на голову. Репортёры атаковали её дом, дом её родителей в Эль Монте, предлагая ей деньги и автомобили только за одно слово или фото кого-нибудь из её семьи.

Джанет не понимала, как репортёры могут быть такими циничными. Она была возмущена, что они названивают её кузенам и дальним родственникам. Ей были противны попытки прессы "сделать истории" из всего, что только возможно.

Гэвин, со своей стороны, был несчастен о того, что над ним смеются соседи и ребята в школе. Гэвин рассказал Миллеру, как его ранили публичные обвинения и вся эта шумиха, начавшаяся после того, как он сказал в фильме Башира, что делит постель с Майклом Джексоном. Он сказал, что его злили все эти выдуманные обвинения, и ещё больше выводили из себя те слухи, что витали в воздухе, и которые были абсолютной ложью.

– Они называли меня гомосексуалистом – говорил Гэвин. – Они говорили, что я лгу и что я никогда не болел раком. О, да, конечно! Я страдал целый год и перенёс взрослую дозу облучения. Химиотерапия выжигает организм. И это очень больно. Меня невыносимо тошнило, меня рвало кислотой, меня рвало кровью. А репортёры и все эти люди заявляют, что ничего этого не происходило!

Гэвина очень расстраивала отрицательная реакция после фильма Башира. Эта всеобщая озлобленность огорчала его. Он был очень опечален тем, что пресса делала с его жизнью, а так же с жизнью Майкла. Джанет была совершенно расстроена тем фактом, что на её родителей практически началась охота прямо перед их домом, и это продолжалось изо дня в день.

– Мои родители – приличные люди со строгой моралью, – говорила Джанет Миллеру. – Они видят, какой важный и прекрасный импульс для жизни дал всем нам Майкл, и нет, нет таких денег, которые могли бы заставить их продать [свои истории], потому что самая важная вещь на этом свете – любовь. Всё начинается с любви, всё скрашивает любовь, и всё завершается любовью.

Это были слова, что прозвучали из уст Джанет и её детей в тот вечер, 16 февраля 2003 года. И тем же самым вечером, перед тем, как закончить запись, дети Арвизо присягали перед сводом законов Штата Калифорния, предупреждённые об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, что всё, о чём было сказано ими во время этого интервью, было правдой.

В конце дня слушаний, в четверг 4 марта, когда Майклу задали вопрос по поводу свидетельств Дэйвеллин Арвизо, он ответил прессе, что находит их "разочаровывающими". Фактически это был последний публичный комментарий Джексона, поскольку его адвокат не дал добро на какие-либо комментарии. Мезеро испытывал отвращение по отношению к прессе и видел роль присутствовавших там средств массовой информации в желании поживиться на сенсационных докладах о безрассудстве Майкла Джексона. Но, конечно, даже Мезеро не мог предвидеть, какой фурор по обе стороны земного шара произведёт Майкл однажды, появившись в суде одетый в пижаму.

"Пижамный день" настал после дня дачи показаний Дэйвеллин и Стара, как раз когда в суде должен был выступать Гэвин Арвизо. В преддверии появления Гэвина, Дэйвеллин и Стар заявили присяжным, что они солгали на предыдущих слушаниях. Брат и сестра свидетельствовали, что они говорили о Майкле хорошо под принуждением. Когда Стар Арвизо давал свои показания о предполагаемых сексуальных домогательствах Майкла, его слова позднее противоречили тому, что говорил Гэвин – у того была иная версия случившегося. Выявленная ложь Арвизо и их противоречивые показания привели жюри присяжных в тупик.

Выслушивая обвинения, брошенные ему в зале суда братьями Арвизо, Майкл выглядел так, словно его тошнит. Глядя на то, как эти дети выворачивают факты наизнанку, слушая, как они пытаются убедить присяжных в том что он, Майкл, не заботился о них, что они были его жертвами, он чувствовал себя всё хуже и хуже.

Утром дня, когда Гэвин должен был дать показания, Майкл перед поездкой в суд посетил врача в близлежащей больнице. Мезеро поехал на разговор к судье Мелвиллу, чтобы попросить о применении особой процедуры встречного удовлетворения[23]. Но Мелвилл и слушать ничего об этом не хотел. Он напомнил, что каждый обязан появиться в зале суда в 8.30, и Джексон не является исключением.

В то утро судья обязал Майкла Джексона явиться в здание суда в течении часа, и пригрозил суперзвезде арестом и препровождением в тюрьму, если тот не подчинится.

Исполняя приказ судьи Меллвила, Джексон и его окружение ускорились в пути, и Майкл прибыл в суд, одетый в жакет поверх пижамы. Когда он вышел из своего внедорожника, вид у него был изумлённый и измученный. Для него это не было ни публичной выходкой, ни актом пренебрежения к кому бы то ни было. Некоторые были убеждены, что таким образом Джексон пытался получить сочувствие и симпатию присяжных. Но посвящённые в детали наблюдатели знали, что присяжные занимали свои места уже после того, как Майкл расположился за столом со стороны защиты. Члены жюри могли видеть только верхнюю часть фигуры Майкла, и, конечно, они не могли знать, что на Майкле пижамные брюки.