Я не скажу тебе о сыне (СИ) - Иконникова Ольга - Страница 10

Хотя мадам Жомини тоже часто пеняла мне на такое поведение, неподобающее королеве, и я даже обещала ей над ним подумать.

Но стоило мне только вспомнить, как много важных дел мы находили во время вроде бы самых обычных поездок по городу, и я понимала, что не готова от этого отказаться. Так, в бедном пригороде Лимы, где проживали ремесленники, мы увидели разрушенную водонапорную башню, на ремонт которой у местного населения просто не было средств, и жители квартала вынуждены были носить воду издалека или набирать застоявшуюся воду в ближайшем пруду. Из-за отсутствия нормальной питьевой воды в квартале начались болезни. Едва вернувшись во дворец, Этьен распорядился отремонтировать башню за счет королевской казны, и вопрос был решен за несколько дней.

А в небольшом городке Рулане мы случайно услышали, что некий месье Поршаль выйдя в отставку с чиновничьей службы, взялся учить местных детей грамоте — уроки его пользовались большой популярностью, хотя и проходили под открытым небом даже в холодную погоду. Желающих научиться читать и писать было так много, что месье Поршалю приходилось работать в две смены — при этом он не получал никакого жалованья. Эта история так поразила его величество, что он намекнул местному градоначальнику поддержать столь полезное начинание, что и было сделано незамедлительно — в местной ратуше под школьный класс выделили большой и светлый кабинет, а месье Поршалю назначили ежемесячное пособие.

Подобные дела мне казались куда более важными, чем то, чем я занималась во дворце. Досужие разговоры с фрейлинами, приёмы, на которых говорилось то, что полагалось, а не то, что хотелось сказать, занимали много времени, но приносили мало пользы.

И я всё-таки поехала в Дижонское предместье снова — Этьен тогда отправился на охоту куда-то в горы, и я решила прогуляться по городу в одиночестве. Точнее, не совсем в одиночестве, а в сопровождении своей камеристки Джанет и того самого молчаливого светловолосого офицера, что тенью маячил на расстоянии нескольких шагов от нас. Может быть, страж был и не один, но остальных я не знала в лицо.

В небольшой, окруженный розами домик тети Леони, как и в прошлый раз, то и дело заходил народ — судя по всему, старшая сестра папеньки продолжала заниматься знахарством, и ее услуги были весьма популярны. По крайней мере, еще за несколько кварталов до этого места я услышала разговор двух женщин, одна из которых настоятельно рекомендовала другой обратиться за нужным снадобьем к Лео с улицы Ткачей.

На этот раз я решилась с Леони заговорить. Нет, я всё еще не была уверена, что смогу назвать ей себя, но почему бы мне не спросить у нее, например, какого-нибудь травяного отвара от головной боли?

Но врать мне не пришлось. Когда я подошла ко крыльцу, тетушка перебирала какие-то засушенные растения. Она подняла голову на звук моих шагов и прищурилась, разглядывая меня.

— Здравствуйте! — кажется, я сказала это слишком тихо, но она услышала.

И в ответ сказала то, от чего я густо покраснела.

— Добрый день, ваше величество!

Если она поняла, что перед ней — королева, то поняла и то, что я — ее племянница. Вся Линария знала, из какого рода взял себе жену его величество. И мне стало мучительно стыдно за то, что я так и не заехала к ней перед свадьбой.

— Что привело вас в мое скромное жилище, ваше величество?

Ее почтительность была скорее напускной, чем искренней, а во взгляде ее я читала смесь недовольства из-за того, что ее оторвали от работы, и легкого пренебрежения к тому слою общества, о котором она предпочла забыть.

— Я хотела познакомиться с вами, — я помедлила немного и всё-таки добавила, — тетя Леони.

Она хмыкнула, пожала плечами — дескать, ну что же, заходи, раз пришла, — и распахнула передо мною дверь. И я вошла в небольшую, скромно обставленную гостиную, где царил беспорядок и сладко пахло травами, еще не догадываясь, что эта женщина, которую я видела второй раз в жизни, скоро станет для меня самым близким человеком на свете.

В саду, что зеленым браслетом обвивал королевский дворец, был пруд ровной круглой формы, в центре которого бил такой высокий и мощный фонтан, что струи его взлетали над деревьями. Именно в этом источнике — тщательно охраняемом от посторонних глаз — крылась магическая мощь королевской династии Эллинаров.

Давным-давно, почти семь столетий назад, во время крупного восстания, когда бунтовщики подняли руку на маленького сына короля, вода ушла из источника, и пруд пересох. А вместе с волшебной водой Линария лишилась и изрядной части своей магической энергии. Сильных магов в стране рождалось всё меньше и меньше, и для применения самых простых заклинаний требовалось применение всё более и более мощных амулетов. Некогда великая магия воды сменилась магией амулетов, которые усиливали ту слабую магию, что еще осталась в тех, в ком текла благородная кровь.

Во всей Линарии насчитывалось не более сотни таких амулетов, и каждый из них был бесценным. Когда-то в каждом дворянском роду был хотя бы один амулет, но постепенно обедневшие семейства продавали или закладывали свои сокровища, и сейчас большая часть из них была сосредоточена в королевской казне.

Этьен показывал мне их — они хранились в особом помещении, по соседству со слитками золота и драгоценными камнями. Каждый амулет требовал своего заклинания, а поскольку тексты многих из них были утеряны, то амулеты потеряли свою силу и по большей части пылились без дела.

Двести лет назад юная королева Алэйна вернула магию в королевский источник, и с тех пор магическая мощь Линарии возрастала с каждым годом. Именно Алэйна доказала, что по-настоящему сильные маги могут придумывать заклинания для амулетов сами. Но, к сожалению, помимо самой королевы, этим умением обладали немногие.

Этьен говорил, что он умел это в детстве — когда еще не владел грамотой и не мог ничего записать. Он сочинял заклинания, и давно лежавшие без дела амулеты вдруг обретали былую силу. Но потом этот дар в нём исчез, и теперь ему самому иногда казалось, что всё это ему приснилось.

Мы с мужем часто гуляли возле королевского источника. Этьен чувствовал себя рядом с ним превосходно, я же в этой части сада постоянно ощущала тревогу — словно магия Эллинаров меня к себе не подпускала.

— Не расстраивайся, — утешал меня всякий раз Этьен, — матушка рассказывала мне, что у нее в первые годы замужества были похожие ощущения. Но потом источник принял ее и подпитывал ее своей силой.

Я кивала, пытаясь улыбнуться. Мне хотелось думать, что так оно и будет. Я привыкну к источнику, а источник привыкнет ко мне.

В эту часть сада не пускали никого, кроме членов королевской семьи. Этьен говорил, что маги установились здесь сильную защиту.

— Но ты сможешь приходить сюда, когда захочешь — невидимая сеть узнает твою магию и пропустит тебя. Ты — моя жена, и у меня нет от тебя секретов.

Я была благодарна ему за доверие, но никогда не приходила сюда одна — боялась сделать что-то, что не понравится источнику. Эллинары и вся Линария слишком зависели от него.

Этьен смеялся над моими страхами:

— Глупышка, разве ты сможешь сделать что-то дурное? Лесса, ты — самый светлый человек, которого я знаю.

Лесса, Лесси — в его устах это звучало как музыка.

Мы были счастливы — почти абсолютно. Для полного счастья нам не хватало только одного — детского смеха в нашем огромном дворце. Прошли уже три года брака, а я так и не смогла подарить мужу наследника. И эта проблема, серьезная для любой семьи, становилась особенно значимой для семьи королевской.

У Этьена не было младших братьев, и случись что с ним самим, страна погрузилась бы в междоусобные войны, в которые с удовольствие ввязались бы и соседние государства — Сигезия и Нурландия. Поэтому отсутствие детей беспокоило не только нас с Этьеном, но и всех наших подданых.

Каждый раз, когда у меня пропадал аппетит, маркиза Жомини с надеждой спрашивала, не тошнит ли меня по утрам, а я в ответ, краснея, лишь качала головой. Королевские лекари велели мне пить целебный отвар перед сном, а королевские маги — носить подходящий амулет. И я много месяцев подряд пила отвар и носила амулет — но даже это не дало результата.