Миротворцы - Первушин Антон Иванович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/92
• Следующая

Начиналась боль с покалывания в большом пальце, потом покалывание распространя-лось по ступне выше, превращаясь в устойчивый зуд, какой бывает в затекших членах. Ещё через какое-то мгновение ступню начинало выворачивать пальцами вверх, и боль достигала своего пика. Сергей Фёдорович в такие минуту морщился и прикусывал нижнюю губу, подавляя стон. Лучше всего в этом случае помогала водка. Однако когда тебе в голову приходит инте-ресная идея, не всегда есть возможность утопить её в самом пошлом из наркотиков. Сергею Фёдоровичу приходилось терпеть. Как, например, сегодня, после ухода Артемьева.

- Ну а теперь, Тася, - перемогая боль, сказал Зак сестре, - всё, как на духу. Какой длины был клинок? С локоть? Заметила украшения? Рассказывай! И быстро!..

Он понял, что именно в клинке заложен путь к раскрытию загадки, путь к Володе и тем людям, которые подчинили его себе и сделали из неплохого скоромного парня религиозного фанатика.

- Да ведь, Серёжа, я его толком и не разглядела. Меч как меч.

- Всё-таки меч? Не палаш?

- А какая разница?

Пришлось объяснить разницу.

- Палаш - это всегда клинок односторонней заточки и с тупым сглаженным концом. Бывает загнут, как сабля. Короче, это рубящее оружие, а мечи бывают самые разные.

- Знаешь, Серёжа, - сказала Анастасия Фёдоровна. - Тогда это был точно не палаш. У него был прямой клинок и, кажется, обоюдоострый.

- Ага, - сказал Сергей Фёдорович. - Украшения? Клейма, монограммы?

- Серёжа, - Анастасия Фёдоровна виновато вздохнула, - я этот клинок мельком виде-ла. Зашла как-то к Володе в комнату, постучаться забыла, а он сидел у себя на кушетке и кли-нок этот разглядывал. Ну он отругал меня, конечно, что я без стука, а клинок, наверное, унёс - я его больше не видела.

- Так, - сказал Сергей Фёдорович. - Как выглядела крестовина, не помнишь?

- Крестовина? Это вот между лезвием и рукояткой?

- Именно.

- Обыкновенно. Прямая крестовина.

- В чём Володя носил меч? Ножны были какие-нибудь? Чехол?

- Не знаю.

- Ох ты, горе моё.

Сергей Фёдорович задумался. Боль в ноге мешала мыслить последовательно, но Зак давно научился хватать идею за хвост, не обременяя себя логическими выкладками.

Неудовольствие его по отношению к сестре было отчасти показным, поскольку в рамках описанной ситуации она сумела увидеть даже больше, чем кто-либо другой. Дура, конечно, ба-ба - мальца прошляпила, упустила, но в определённой наблюдательности ей не откажешь. Хотя выводы из увиденного делать не умеет. Впрочем, на это у неё есть он, старший брат и сыщик на пенсии.

Итак, что мы имеем в качестве основы для построения рабочей версии? Мы имеем меч. Не палаш, не саблю, не рапиру, а меч... Ох, господи, что ж ты болишь-то так?.. Меч простой, функциональный, не антиквариат - настоящее боевое оружие. И Володька, если судить по рассказу Артемьева (а этому оперу приукрашивать не было никакого резона), своим мечом пользоваться умеет. Где его могли этому научить, для меня не вопрос. Там же, где научили ценить органную музыку и читать одну-единственную книгу. Но для того, чтобы всему этому научить, нужно время и место - тут Артемьев прав на сто процентов. Время должно было по-влиять на распорядок дня, а место...

Лицо Зака покрылось испариной. Казалось, безумная боль будет длиться вечность. Но нет - кажется, отпустило...

- Тася, - обратился Сергеё Фёдорович к сестре. - Ты что-то говорила о сборах... о спортивных сборах, на которые ездил Володя.

- Да... говорила, - сестра удивилась внезапной смене темы. - Весь апрель там про-вёл.

- А конкретнее? Где сборы проводились? Кто их курировал? Кто оплачивал удовольст-вие?

- Да есть такой лагерь - "Солнечный берег" называется...

- А, знаю. Военно-спортивный лагерь Министерства обороны. Ну, дальше?

- Во-от. А оплачивала всё школа. С меня ни копейки не попросили. Сказали, что Володя очень способный и должен ехать. А я, знаешь, как на грех, простыла и затемпературила, и Во-лодька упёрся: не поеду и всё! Но ему разрешили - поехал с опозданием.

"А молодец всё-таки парень, - подумал Зак, - не окончательно ещё зарылся. Есть, зна-чит, ещё надежда".

- Говоришь, школа оплачивала? Третья? Средняя?

- Да.

- А бумаги какие-нибудь оформлять пришлось? Ну, согласие твоё в письменной форме?

Анастасия Фёдоровна задумалась, а потом подняла на Зака удивлённые глаза:

- Знаешь, нет. Я и не подумала как-то. Мне из школы позвонили, спросили. И Володя потом подтвердил. А когда Марина - это Паши Королёва мать - сказала, что и Паша собира-ется... Знаешь, мне и в голову не пришло...

- Страна непуганых идиотов! - с офицерской прямотой охарактеризовал ситуацию Зак. - Кто хоть из школы звонил, помнишь?

- Да классный руководитель Володи и звонил. Скоблик. Лев Васильевич.

- Что преподаёт? - быстро спросил Сергей Фёдорович, сам удивляясь, как может вести вполне профессиональный допрос при такой боли в ноге.

- Историю. Он молодой ещё - недавно тридцать пять исполнилось - но говорят очень хороший учитель, талантливый.

- А кроме преподавания истории и организации сборов он ещё чем-нибудь занимается? Подумай, Тася, мне любая мелочь может сгодиться.

- Да я с ним, Серёжа, плохо знакома - только на родительских собраниях и встречаем-ся.

- И всё-таки попробуй вспомнить.

Должно быть ещё что-то. Иначе не сойдётся: времени у них - мало.

- Ну, он ещё группу продлённого дня ведёт...

Есть! Теперь сошлось... А больно-то как!.. Верный признак.

Значит, так. Артемьев не знает исходных посылок и двинется их выяснять к друзьям Во-лодьки, потом будет искать военно-патриотическую организацию. А мы исходные посылки уже знаем и двинемся в другую сторону. Пока неясно, впрочем, какую роль играет этот... Скоблик во всей истории, но то, что к нему тянется большинство нитей, представляется очевидным. К нему мы и пойдём... В смысле, доковыляем...

- Что ж, Тася, - сказал Зак сестре, не без труда поднимаясь.- Считай, что Володю я нашёл. Не сегодня, так завтра, будет дома.

- Ой, Серёженька, - у Анастасии Фёдоровны глаза были на мокром месте, но кое-что и она сообразила: - Так ты думаешь, это Лев Васильевич... Володю?..

- Думаю, он, - кивнул Сергей Фёдорович уверенно. - Только смотри у меня, никому ни слова - молчок! И капитану этому, если он снова нарисуется, тоже ничего не говори - с ним я сам разберусь. Потом.

• Предыдущая
• 48/92
• Следующая