Сказка про попаданца (СИ) - "Пантелей" - Страница 8

Дон Диего Альмагро ещё раз пробежался глазами по списку затребованного в качестве выкупа за двадцать пять пленных дворян. Ерунда какая-то. Всё это наверняка стоит меньше, чем выдали монахам на дорогу — какие-то саженцы, семена…

— Зачем им это?

— Сложно сказать, сын мой, — ответил старший доминиканец, — мы думали об этом, обсуждали, но к единому мнению так и не пришли.

— И какие у вас есть разные мнения?

— Брат Иаков считает, что эти растения здесь не растут, а Инки хотят их иметь. Они и из набега на Панаму очень бережно всякие семена и саженцы выносили, как берегли и крестьян, которые умеют их выращивать. Так что может быть действительно всё просто.

— Ерунда какая-то. Если они здесь не растут, откуда они про них знают?

— А откуда они могут знать про Мартина Лютера, например? — вопросом на вопрос ответил францисканец-германец, — А ведь знают. Мне этот Интико-Роки даже «Отче наш» по-германски прочитал. Я запомнил: «Vater unser, der du bist im Himmel, Geheiligt werde Dein Name, Dein Reich komme, Dein Wille geschehe, wie im Himmel so auf Erden. Unser tägliches Brot gib uns heute. Und vergib uns unsere Schuld, wie auch wir vergeben unseren Schuldigern. Und führe uns nicht in Versuchung, sondern erlöse uns von dem Bösen. Denn Dein ist Das Reich Und die Kraft Und die Herrlichkeit In Ewigkeit. Amen». Он утверждает, что раскол Святой Церкви уже готовится, под предлогом Реформации и возглавляет раскольников именно Мартин Лютер.

— «Отче наш» по-германски звучит зловеще.

— Согласен, сын мой. Но ещё более зловеще звучит предупреждение о грядущем расколе Матери нашей Церкви, а я склонен верить этому предупреждению.

— Почему?

— Просто склонен, сын мой. Ты не готов услышать мои аргументы, а я не готов их тебе поведать. Никому не готов, их я осмелюсь высказать только Его Святейшеству Папе. Так что знают они очень многое и все эти семена-саженцы им несомненно известны

— Вам дали на дорогу сто монет. Я уверен, что весь этот список ста монет не стоит, тем более что монеты в придачу к пленным дворянам.

— Конечно не стоит, сын мой. Для нас не стоит. У них я до этого вообще никаких монет не видел, кроме трофейных, из которых изготовили значки-награды воинам. Серебро они совсем не ценят. Эти монеты отчеканили специально для нас, я в этом абсолютно уверен. Это и есть их послание Его Католическому Величеству. «Imperio Inca» — вот в чём их основной посыл. А все эти запрошенные семена и саженцы дают нам понять, во сколько они нас на самом деле оценивают.

— То есть, это оскорбление?

— Если мы оскорбимся, то несомненно, сын мой. Только оскорбления ведь принято смывать кровью, а у вас для этого нет сил. Просто оскорбиться, чтобы сидеть оскорблённым и ничего не предпринимать — глупо. Лучшее, что вы можете сейчас сделать — это организовать нашу отправку в Европу как можно скорее. Решение о войне с настоящей Империей принимать всё равно не вам.

Дон Диего Альмагро раздражённо скрипнул зубами, но возразить было нечего. Он здесь даже не губернатор, исполняет обязанности явочным порядком, а всего войска у него полторы сотни человек с двадцатью лошадьми. Эти загадочные Инки уже угнали в плен вдвое большее количество. Но как?

— Как, по вашему мнению, они взяли крепости? Это предательство с подкупом, или какое-то колдовство?

— Считайте, что предательство, так вам будет спокойнее. Впрочем, я уверен, что нападать на вас не будут. Они уже получили отсюда всё, что хотели. Теперь будут ждать выкуп из Европы.

— Считать я могу всё, что угодно, а как на самом деле?

— Об этом только Его Святейшеству Папе, сын мой. Вы ускорите нашу отправку?

— Ускорю. Через неделю отчалите. А пока нарисуйте мне карту. Всё, что запомнили. Войну объявлять я не компетентен, но разведка входит в мои обязанности.

— Нарисуем. От этого нас не предостерегали. Они не боятся.

23 февраля 1521 года.

День двадцать третье февраля 1521 года, стал Днём рождения Военно-морского флота Империи Инков, на озере Титикака подняла паруса трёхмачтовая гафельная шхуна «Юнона». Симпатичный получился кораблик, и вообще, паруса — это очень красиво.

В первое плавание вышли и Савелий с Эль Чоло. Прошлись по озеру. Получилось в четыре раза быстрее, чем на тростниковых лодках, хоть и экипаж ещё не слажен, да и идти периодически приходилось галсами, ветер в горах меняется довольно часто.

— За какое время вы обучите нашу команду, капитан? — поинтересовался Эль Чоло-Чалько Юпанки, верховный жрец и вице-император, герой Панамской кампании, легенда Инков при жизни.

— Вы собрали рыбаков, так что с парусами они научатся управляться довольно быстро, за полгода точно, экселенц. Плотники ваши на верфи работали, несложный ремонт провести сумеют. Замену мачты вряд ли, а обшивку починят.

— Проведите с ними учения по замене мачты. И вообще по всяким аварийным ситуациям. Через полгода я эту команду у вас заберу, получите новых людей.

— Извините, экселенц, позвольте мне задать вопрос?

— Спрашивайте, капитан.

— А кто у вас будет командовать кораблём? Где вы возьмёте офицеров?

— Лучшие из матросов станут офицерами. У вас разве не так?

— Наши офицеры приходят на флот юнгами, но их обучают специально. Навигация — это не так просто, экселенц. Океан — не озеро.

— Я это знаю, капитан. Но делать нечего, нам придётся рисковать. К тому-же, в навигации мы обладаем большими знаниями, чем вы. Наши приборы намного совершеннее ваших, а карты значительно точнее. Учите команды обращаться с парусами и производить ремонт, большего мы от вас не требуем.

— Позвольте ещё вопрос, экселенц. А что будет с нами? Что будет со мной? Я обречён остаток жизни плавать по этому озеру?

— Нет, капитан. Всю жизнь в неволе мы вас держать не собираемся. Подготовите нам десять экипажей и станете свободным. Полгода на экипаж — пять лет.

— Свободным… А вам не нужен свободный опытный капитан?

— Не хотите возвращаться в Испанию?

— Я каталонец, экселенц. Не хочу возвращаться на флот Его Католического Величества Карлоса Габсбурга. У вас здесь совсем другое отношение к людям, даже к простым матросам и работягам на верфи. Все наши уже хотят служить вам.

— И вас не смущает, что мы не христиане?

— Менять веру, как мусульмане, вы не требуете, а что сами по-другому веруете — так это дело ваше. Мой ответ — нет, нисколько не смущает.

— Я подумаю над этим, капитан.

Верфь из Пуно переместили в Лиму к апрелю 1521 года. На перегороженной плотиной реке Римак, возникло немаленьких таких размеров озеро, на глазок километров так пять на пять. Сток из озера происходил по трём каналам-желобам, в каждом из которых смонтировали по три здоровенных водяных колеса, их уже точно с моря можно километров за семь рассмотреть, или сколько там видимость с мачты до горизонта. Можно, только некому рассматривать. Испанцы-оккупанты отстраивают Порто-Белло, а к Тихоокеанскому побережью пока не суются, так что года два спокойных в запасе есть, как минимум. В любом случае, за оккупантами следят, так что неожиданностью их выход в Тихий океан не станет.

Три колеса северного канала предназначались для чёрно-металлургического и металлообрабатывающего заводов; средний канал работал на бумажную мельницу, стекольное производство и цветную металлургию; а южный на пилораму, столярное производство и оставался в резерве один привод под ткацкое.

Расстояние между каналами-желобами примерно километр, а между колёсами-приводами метров пятьсот, так что промзона первого Инкского НПО получилась правильной прямоугольной формы километр на два. Скромно, для девяти производств сразу, но лиха беда начало. Пока главный сдерживающий фактор — транспорт. Всё потребное сырьё найдено в огромных количествах, но доставлять его пока приходится пешим ходом на своём горбу.

Шесть десятков лошадей переданы Первой Гвардейской бригаде Быстрого Реагирования, которая обучается верховой езде. Лошадей бойцы берегут, как родных детей. Быки, из которых можно сделать тягловых волов пока не народились и народятся нескоро, кроме восьми молодых коров, остальные дойные, и от их молока отказываться никто не собирается. Не так сильно горит с этим техническим прогрессом, чтобы ради него пожертвовать всё ещё деликатесными молочными продуктами. Ламу сильно не загрузишь, это не настоящий верблюд — полсотни килограмм, много — шестьдесят, так что основной гужевой транспорт пока — это люди. Вот появятся морские суда, тогда да, тогда рванём — ух…