Холодное сердце Хальгорда - Арниева Юлия - Страница 13

— Позволит, уже весь пол мне слюнями забрызгал, — заворчала Хейда, лукаво улыбаясь, — Эвелин суп вышел отменный.

— Спасибо, — поблагодарила женщину, поставив перед Бруно тарелку, — приятного.

— Угу, — кивнул и торопливо запихнул первую ложку, — вкусно, а плавает что?

— Лапша, — ответила Алинка, допивая отвар, — я помогала делать, мы тесто размешивали и скалкой раскатывали.

— Скалкой? — с недоумением переспросил Бруно.

— Ага, гроза всех мужчин, — усмехнулась я, многообещающе её подбрасывая, — правда корявая вышла, неровно раскатывает.

— Так сходим к Фолку, он у нас с деревом дружен, — предложил Бруно, доедая первую порцию, улыбнувшись, я подлила ему ещё супчика.

— Сходим, — согласно кивнула, — Алин ты с бабушкой Хейдой побудь в доме, а я скоро вернусь.

После моих слов мужчина слегка подавился и искоса взглянул на вёльву, но та словно его и не было в доме, совершенно не обращала на мужчину никакого внимания.

— Хорошо и тарелки помою, — ответила девочка.

— Спасибо, — благодарно кивнула Алине, с сомнением глядя на неё, такая кроха, как справится.

— Ты молодец, — проговорил мужчина, и, украдкой взглянув на меня, добавил, — помощница.

— Я присмотрю, — заверила меня Хейда.

Глава 10

— Здесь ровное и удобное место и почва самая плодородная, — принялся мне объяснять Бруно, — горы закрывают часть селения от ветров, там мы поставили дома.

— Но зерно практически не вырастает?

— Верно, не всегда успевает созревать, — горестно вздохнул мужчина, — в прошлом году весна была поздняя, а лето холодным и дождливым, и мы вынуждены были выменять зерно на шкуры и железо, пока этого у нас в достатке, но Хакон, наш кузнец, говорит, что руды становится меньше. — Ремёсла? — Гончар есть, так у каждого села свои имеются, кузнец да, он лучший, к Хакону сдалека ездят. — Плотники? — продолжила выяснять, чем живут люди Хальгорда, я тем временем идя по краю селения, с интересом рассматривала дома, они были практически одинаковые. Длинные с двумя оконцами и массивной дверью. Дерева здесь было немного, поэтому здания построены из камня и торфа. У всех домов были низкие, длинные стены и пологие крыши. Само селение было размещено на поросшем травой склоне у подножия гор. За домами была вырыта канава, видимо, чтобы подвести воду прямо к ним. И всё селение состояло из множества построек, которые были рассеяны по лугам в пятидесяти метров друг от друга.

— Здесь будет лучше видно, — произнёс мужчина, помогая мне забраться на огромный валун, уведя, судя по всему, на удобное и высокое место на холме. И теперь селение было передо мной как на ладони.

— Спасибо, — поблагодарила мужчину, внимательно рассматривая общину.

— Рядом с домами стоят сараи для запасов сена и зерна, на берегу вон то строение, — продолжил проводить экскурсию Бруно, — с открытыми стенами, чтобы ветром продувало, мы сушим рыбу и ещё закатываем на зиму лодки.

— А там что? — показала на несколько небольших сарайчиков, находящийся в стороне от селения.

— Это? Овчарни и отдельно поставили для ягнят и дойных овец, — пояснил мужчина, — а ближе один свинарник, у дома Ульва построен загон для коз.

— Кузня?

— Она стоит вот там, видишь? В отдалении от селения, чтобы пожара не было, у реки баня, это у вёльвы она маленькая, наша большая, всех вместит, — довольно произнёс экскурсовод, а как по мне, пусть будет маленькая, но своя, без кучи народа.

— Чуть левее огород? — спросила, показывая на лужайку, огороженную торфом и камнями.

— Нет, здесь мы растим траву для сена, женщины удобряют её.

— Хм… а зачем огораживать тогда?

— Так чтобы животные не забредали, ну иногда мы запускаем туда кабанчика, для особого случая.

— Понятно, — улыбнулась я, — капусту, морковь, лук выращиваете? Я не вижу огородов рядом с домами.

— Нет, у нас не растёт такое, обмениваем в основном и собираем то что найдём в наших лесах, дягиль, лук, ещё водоросли с моря, — объяснил мужчина, — а дальше у подножия горы распахиваем землю под зерновые.

— А где все люди? Их было гораздо больше, когда мы прибыли.

— Весной много работы, — пожал плечами Бруно, — время пахоты и сева зерна, пшеница здесь не вызревает, мы сеем ячмень и овёс. Прошлое лето было холодным и пришлось собирать дикий колосняк.

Мы ненадолго замолчали, я осмысливала услышанное, а Бруно, видимо, вспомнил о тяжёлых временах. Осматриваясь, увидела недалеко от нашего постамента небольшую поляну, которую уже распахивали. Плуг тащили за собой быки, а управлял один мужчина, невысокого роста и щуплого телосложения.

— Раб, — ответил Бруно на мой немой вопрос, — у Хальгорда около тридцати рабов и несколько слуг в доме. Он каждый день, назначает им норму, а после у каждого есть свободное время, и они могут работать на себя.

— Работать?

— Конунг выдал немного пахотной земли, кто, конечно, захотел, чтобы сеяли зерно для себя и позволил использовать урожай под свои нужды.

— Но всё же это рабы, — тихо произнесла я.

— Конунг выдавал каждому рабу норму работы, если они её выполнят, то могут получить свободу, — чуть громче обычного проговорил мужчина, — у нас достаточно отпущенников, которые получили свободу через полтора года. Но даже те рабы, которые могли работать хоть как-то, получали свободу спустя три года.

— Почему мать Алины не получила?

— Он женщина, они обычно в течение трёх лет отрабатывают, — ответил Бруно, как, само собой, разумеющее, — женщина не успела.

— А Алинка? — не отставала я

— Ты можешь освободить её, Хальгорд отдал её тебе.

— Хм… как?

— Назвать её свободной при трёх свидетелях…, — объяснил мужчина, — но отношение, он не изменится, поэтому лучше сделать это при конунге.

— Я поняла, — зло кивнула, спускаясь с валуна, — вы захватили людей, заставали отработать только вам ясную норму, а когда раб получил долгожданную свободу, он не может покинуть эти земли, но и своим не станет.

— Эвелин! Хальгорд справедливый конунг! — рыкнул Бруно, защищая своего хозяина или кто там он ему, — всех свободных он обучает ремеслу, помогает с продуктами, вон и Алину забрал в дом, хотя она не сможет отработать.

— А ей и не нужно было бы, если вы не захватили её мать, и та жила у себя, — рыкнула в ответ.

— Ты! — от возмущения Бруно на мгновение задохнулся, но через секунду продолжил, — Где ты жила? В Брите полно рабов!

— Там меня уже нет, — прошептала, понимая, что перегнула, я здесь чужая, а Бруно ко мне хорошо, можно сказать, по-отечески относился, — прости, я разволновалась, мне просто жаль Алинку.

— Ты женщина, вы всё слишком волнуетесь за детей и не только своих, — мгновенно успокоился мужчина, приняв моё объяснение, для него оно было логичным.

— Расскажи, мне про ремёсла.

— Кузнец Хакон, у него лучшие мечи выходят и самые крепкие, лёгкие кольчуги.

— Это те, что были на тебе и Хальгорде из толстой кожи местами соединены железными колечками?

— Нет, это обычная одежда для похода.

— Ясно, а плотник?

— Фолки, ты же хотела сделать… как её

— Скалку, — подсказала мужчине.

— Ага, идём заодно и познакомлю, ещё Кьярваль, он гончар, а вообще каждый домочадец умеет делать простую повседневную работу кузнеца или плотника, но для более тонкой мы идём к Фолку или Хакону.

— Я могу прийти к любому из них и заказать, всё, что мне нужно, верно?

— Да… но лучше зови меня или Свейна.

— Хорошо, спасибо. И сейчас всё на пахоте?

— Да, даже конунг уехал, в дне пути от селения есть небольшие поляны, там мы тоже сеем. Старая вёльва обещала тёплое лето, Хальгорд решил посеять пшеницу в этом месте.

— Хейда сказала, что конунг скоро отправится к соседнему конунгу, совершить обмен?

— Да, был такой уговор, лето у конунга Бьёрна было теплее, он дал слово обменять зерно, капусту, морковь на меха и железо.

— Ты тоже отправишься туда?

— Нет, Свейн едет, а я должен присмотреть, как добывают торф, его надо пополнить, а ещё починить заборы вокруг полей и лужаек, что у каждого дома размещены. Эта нужная работа, иначе стоит полезть траве, как животные мигом там окажутся.