Зултурган — трава степная - Бадмаев Алексей Балдуевич - Страница 17

«Вы только посмотрите, как ловко пристроился возле молоденькой жены этот старый прелюбодей! Ему нужна красавица! Да это так же смешно, как если бы в новом доме оставили старую печь! Сколько ни топи ее, не обогреет новых углов. Рухнет этот дом рано или поздно, отсыреет и развалится! Облезлая собака, он еще пытался поучать меня!.. Нельзя нарушать закон природы! Руби дерево по себе! Сяяхля должна стать моей женой. Я не допущу, чтобы такой цветок завял возле старого пня! Драгоценному камню нужна достойная оправа!»

Хлеб-соль Хемби и его доверительная беседа с молодыми людьми, годящимися ему в сыновья, не породила в темной душе Бергяса даже малой вспышки ответных добрых чувств. Бергяс затаил злобу на Хембю. «Ради своей похоти, — рассуждал Бергяс, — Хембя загубил жизнь молоденькой девушки. Сяяхля по годам годилась бы не в дочери ему, а во внучки!» Думая так, Бергяс мысленно обзывал зайсана старым лисом, обезьяной, жадным псом и всякими иными обидными словами, которые приходили в голову.

Отец обучал Бергяса искусству охоты с десяти лет. Вначале вместе с юным Бергясом в степь выезжали старшие двоюродные братья или же двадцатилетние сыновья бедняков. Лет до четырнадцати пареньку не везло. Зверье будто обходило его стороной. Тогда спутники гнали сайгаков или зайцев на Бергяса, чтобы тот мог стрелять наверняка. Но, случалось, он промазывал и с двух шагов. Тогда зверя брал на мушку кто-либо из взрослых охотников. Однако все должны были говорить, что убил именно Бергяс. С пятнадцати лет Бергяс начал выезжать в степь без сопровождающих и редко возвращался без добычи.

Сегодня ему было не до волков. Уже десять верст отмахали охотники от аймака Хемби, а в дороге не было произнесено ни слова, будто дали обет молчания. Спутники Бергяса знали, когда их господин не в духе, и не смели тревожить пустыми разговорами в такие минуты. А думал Бергяс о многом.

— С охотой, видно, придется подождать, — наконец объявил Бергяс свое решение. — Едем домой.

Охотники молча восприняли и это решение старшего. Хотя у Бергяса нет такого богатства, какое парни увидели в аймаке Хемби, но не им подсчитывать то, что в чужом кармане. В своем маленьком хотоне Бергяс — хозяин, его слово там — закон.

Впервые Бергяс приехал с охоты с пустыми руками. В семье, а также во всем хотоне очень удивились такой неудаче. Будто скрываясь от позора, Бергяс тогда впервые умчался на скакуне куда глаза глядят. Метался по степи из края в край, без еды и сна, не помня, куда и зачем едет. Возвратился он на третий день и приказал собрать всех почетных стариков хотона и своих родственников на совет. Люди сходились на зов старосты в недоумении. По рассказам парней, охотившихся вместе с Бергясом, выходило, что повстречался им какой-то белоголовый старик, поговорил с ними у костра, затем увел на ночлег. Не хозяин ли степи завлек парней? Если так, то быть худым переменам… Тут уж действительно есть, о чем подумать на сходке старейшин. Нашлись такие, что послали гонца в Дунд-хурул за зурхачом[30].

Вместе с зурхачом приехал двоюродный брат Бергяса, Богла-багша, родной брат хвастливого Лиджи.

Узнав, что с Бергясом произошло что-то неладное, люди рода Чонос заволновались. Не ровен час — отстранят Бергяса от должности старосты!.. Кто же придет на смену? Хотон их самый дальний в степи, староста был одновременно опорой хотону и хранителем всего рода.

Каждые два-три года навещает здешние места ураган. Выпадают обильные дожди летом, зимой — ни пройти, ни проехать от заметов, обнаженные участки земли покрываются толстой коркой льда. Человек становится таким же беспомощным при гололеде, как новорожденный теленок. Если такое бедствие на день-два, люди и животные отделаются легким испугом. Не размякнет ледяная корка с неделю — начинается зуд, гибнут стада, без скотины остаются целые хотоны. Иногда один аймак поделится уцелевшим стадом с другим аймаком. Но случается это лишь тогда, если староста человек уважаемый, заботящийся о сохранении рода.

Маленькому хотону, прилепившемуся на кусочке земли в стороне от проезжей дороги, страшны даже отдельные недобрые люди. Приезжают ночью и отбивают часть стада. Где будешь искать угнанный скот, кому пожалуешься? Если в хотоне есть свой вожак, сильный, со связями человек — это уже защита от беды, от случая. Ни один чужак не позарится на добро такого хотона: рано или поздно его отыщут и отрубят жадные руки по локоть. Не зря в джолумах прижилась поговорка: «Хорошая дочь — опора хотона, хороший сын — защита аймака». Такой опорой и надеждой рода Чоносов был Бергяс. Его знали и в Сарпинской степи, и на Маныче, и в торгутских аймаках. Не о каждом хотонском старосте по степи будет гулять молва:

Быть может, в шутку сочинил эти строки подвыпивший на именинах Бергяса молодой гелюнг, но прижилась песенка, гуляет по степи. Поют ее те, кто знает старосту Чоносов и кто в глаза его не видывал. Вот почему с утра собрались к его кибитке седые старики, и служители хурула, и скотоводы хотона, чтобы спасти от болезни Бергяса, опору и надежду многих, поверивших в его особое призвание.

Но услышав шум собравшихся людей, Бергяс оседлал коня и опять уехал в степь. И снова никому ничего не сказал. Старики решили узнать, куда все же направил коня староста, и послали вслед за ним всадника. Бергяс увидел непрошеного гонца, крепко отругал его и отослал прочь. Уже не два, а три дня и больше никто не видел Бергяса. Наконец беглый староста прибился к хотону зайсана Хемби. То был странный приезд: Бергяс доставил зайсану двух волков: одного приторочив к седлу коня, другого… привел живьем на аркане. Живому зверю он всунул в пасть рукоятку плети, концом плети обмотал морду.

Зайсан Хембя уважал умных, храбрых людей. Да и сам в молодости не был трусливым. Поэтому два волка, подаренные Бергясом, привели его в восторг. Больше суток пировал Бергяс в хоромах зайсана. И все это время ему прислуживала красавица Сяяхля.

Пока Бергяс в одиночку гонялся по степи за волками, он непрестанно думал о юной жене зайсана. Планы похищения Сяяхли, один другого отчаяннее, возникали в горячечном его воображении. Но все они в конце концов им же самим отвергались. Приходило на ум и такое: оставить свой хотон, сложить с себя обязанности старосты и поселиться у зайсана Хемби, наняться в батраки. Лишь бы видеть ежедневно Сяяхлю, слышать ее голос…

На третий день гостевания Бергяса старый хозяин аймака предложил гостю поохотиться на лис. Бергяс, который засобирался было домой, неожиданно согласился сопровождать зайсана в степь.

Выехать решили пораньше, когда плутовки выбираются из своего логова в поисках добычи. В это время в степи пробуждается все живое: вылезают из нор суслики, слетают с гнезд птицы, оставляя беззащитных птенцов. Всякий степняк знает: лисы мышкуют на заре, пока степь обволакивает туманец и дремлют у гнезд орлы.

Охотникам сопутствовала удача: загнали в тот день трех крупных, с рыжей подпалиной, самцов. Зайсан радовался, как мальчишка. Он просил гостя остаться еще на день. Бергяс и сам бы рад, но что-то беспокоило его. И не случайно. Всю ночь он плохо спал. Пробудился рано. Оделся, захотелось взглянуть на коня. Вчера гнедой, увлекшись бегом, угодил левой передней ногой в сурочью яму…

Стыдными теперь показались даже воспоминания о бегстве из родного хотона, на глазах у стариков. Бергяс впервые за эти дни отчетливо понял, что поступил недостойно. Ведь он сам созвал людей на совет и в то же утро уехал из дома, не сказав никому ни слова. Прошло целых три дня, наступил четвертый. Люди считают, что он нездоров, и волнуются. «Если заглянуть в мою душу, — думал Бергяс, — то что там творится, иначе, чем болезнью, не назовешь. И причина этой болезни здесь, в доме зайсана… Вернуться без Сяяхли — значило бы загонять болезнь еще глубже».