СД. Двадцатый том. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 40

Хаджар мысленно выругался. Ну почему все в его жизни должно напоминать гонку.

— Так что после четвертой комнаты, — добавил Арнин. — нам стоит быть начеку.

— Хорошо, — кивнул Хаджар.

После этих слов генерал, дождавшись пока к ним подойдет Лэтэя, толкнул ручку двери.

Волна миража снова прокатилась по помещению. Комната задрожала, словно схваченная невидимой рукой, и внезапная тяжесть наполнила воздух. Пока отряд настороженно наблюдал за происходящим, пол под их ногами начал трансформироваться, расползающимся на волокна ковром предательски проваливаться внутрь. А затем волны песка поднялись вверх, поглощая некогда твердую землю. Песок вихрем кружился вокруг них, превращаясь в водоворот из песка и пыли, затуманивая взгляды и забиваясь в рот и нос.

Потолок сверху словно растворился, открыв небо, пылающее яростным светом палящего солнца. Солнечный жар обрушивался на них неумолимым судьей, решившим спросить с непрошеных гостей. Воздух мерцал, искажаясь от немыслимых температур, от которых на коже Небесных Императоров появлялись ожоги.

Артеус, чувствуя опасность, грозившую им, призвал свою магию, формируя вокруг группы защитный барьер. Сила волшебника выплеснулась в реальность, соткав мерцающий купол энергии, накрывший их волнами ледяной горной реки, защищая от сильнейшей жары. Но даже немалые волшебные способности Артеуса не могли полностью сдержать палящий гнев солнца. Ожоги пусть и перестали расползаться, но каждый со всей ясностью почувствовали, как палящий жар давит на барьер, словно хищный зверь, стремящийся прорваться и поглотить их всех.

По мере того, как песок продолжал подниматься, поглощая стены и создавая постоянно меняющийся ландшафт дюн и долин, больше не оставалось сомнений, что они попали в смертельную ловушку жары и песка, и что им требовалось найти способ выбраться, пока неумолимое солнце и неустанный марш песка не отправили их к праотцам.

Хаджар, уже готовый призвать Истинное Имя Зимы, наткнулся на спокойный и рассудительный взгляд Шакха. Тот только улыбнулся и покачал головой, демонстрируя кожу, нетронутую жаром и песками.

Ну конечно.

Что не как не пустыня являлась родной стихией для Пустынного Волка.

Хаджар мысленно вздрогнул.

Сперва магические руны, с которыми бился Артеус. Потом Ледяной Голем из мифов и легенд народа Албадурта. А теперь Пустыня для Шакха.

Если первые две комнаты можно было списать на совпадение, то теперь это все уже не выглядело, как случайный подбор испытаний…

Пока генерал размышлял над нестыковками, Шакх уже выбрался из песчаного плена и встал в центре клубящихся песков, его взгляд сосредоточенный и непреклонный. Казалось, что комната простирается в бесконечность, а пол под ними сменился бурлящим морем зыбучих песков, стремившихся пожрать их без остатка.

Пальцы Шакха сомкнулись вокруг рукояти саблей, и словно сила песков пустыни начала проникать в него связью столь же древней и мистической, как сами изменчивые дюны.

Пустынный Волк вытащил сабли из ножен, и блеск клинков вспыхнул маяком в разгар шторма. С глубоким, звучным напевом Шакх призвал то ли волшебное, пусть и не Истинное, но Имя, а может это был его стиль или техника. Так или иначе каждый из отряда ощутил приказ пескам подчиниться воле Шакха. Но пески пустыни, как здесь, так и в Море Песка, были непостоянны и дики, а их верность практически невозможно ни завоевать, ни заслужить. Барханы, будто обладая разумом, вздымались и извивались под давлением воли Шакхаж; их жажда битвы и чужой плоти была неутолима.

Но Пустынный Волк даже не дрогнул. И тогда из глубин зыбучих песков появились гротескные существа, их формы, как олицетворения нежелания песков подчиниться, извращенные и искаженные.

Жуткими монстрами они бросились на Шакха и его спутников, их тела сливались и разделялся с каждым движением, будто сам песок, из которого они состояли, стремился как можно быстрее высвободиться из пут чужой власти и разорвать незнакомцев.

Вот только Шакх уже давно не был тем юнцом, которого почти четыре века назад повстречал Хаджар на границе Моря Песка.

Нет, теперь это был закаленный в битвах воин, на чью долю выпало столько испытаний, что могли бы сделать честь многим Бессмертным.

Его дух и решимость за века битв и войн стали так же непреклонны, как сама пустыня. Взмахом сабли он призвал стаю песчаных волков. Их формы были такими же свирепыми и проворными, как и у существ, которых они олицетворяли. А каждый их прыжок, каждый укус и взмах когтистых лап заключал в себе страстный порыв секущих взмахов сабель, стремительных выпадов и неуловимых обманных маневров.

Песчаные волки бросились в бой, и их тела постепенно поглощали пески, пытавшиеся сопротивляться воле Шакха.

Каждый раз, когда песчаные существа комнаты атаковали, Песчаные Волки встречали их лоб в лоб. Они кружили вокруг противников, оборачиваясь бесчисленным множеством пусть и легких, но стремительных порезов. А Шакх кружился в центре песчаного вихря, порождая все новых и новых волков, каждый из которых заставил бы вздрогнуть обычного Небесного Императора из долины.

По ходу битвы, Шакх подчинял все больше и больше территорий, а связь между ним и пустыней становилась только глубже. Пески постепенно начали подчиняться его воле, а их сопротивление ослабевало по мере того, как все больше волков-сабель рассекали призванных ими защитников.

Так длилось несколько минут. На словах — ничего удивительного. Но эти несколько минут прошли на пике боевых способностей Пустынного Волка. Сражение, способное стать легендарным в Чужих Землях. Глубина мистерий и сила техник и энергии, призванных Шакхом, лишь немногим уступали Албадурту, не позволяя Пустынному Волку призвать иллюзию Правила.

И все же…

С последним, триумфальным криком Шакх взмахнул короткой саблей, и дюны комнаты ответили ему тем же, двигаясь в такт жестам своего укротителя. Зыбучие пески оставили попытки сопротивляться и, повинуясь воле Пустынного Волка, вновь обернулись стенами, полом и потолком.

Жар, оставивший красные следы на телах Небесных Лисов, исчез и четыре двери вновь проявились сквозь серую кладку.

Пусть Шакх и не смог призвать столь же серьезных сил, как и гном, но в отличии от последнего, он, пусть и бледный, местами раненный, обожженный и явно тяжело дышащий, смог самостоятельно отпить целебного отвара и закинуть в рот несколько пилюль.

— Все нормально? — спросила Лэтэя.

Шакх, пусть и не без труда, утвердительно кивнул.

— Тогда не будем терять времени, — и воительница толкнул дверь, на которую указал Арнин.

Казалось, комната вздохнула, освобождая свою хватку от удушающей жары и неумолимого песка. Но в тот момент, когда отряд решил, что Арнин ошибся и развилка их ждала не после четвертой комнаты, а сейчас… Именно в этот момент потолок и стены растворились в черноте безразличной к мирскому бездны, а сама суть окружающего пространства исчезла среди безучастный тьмы.

— Загадки… — просипел Арнин, а затем звуки исчезли. Как и память о них. Само знание о… реальности.

Отряд оказался подвешенным на подобии безвольных кукол в небесном царстве, где бесконечное пространство глубокой, бархатистой ночи окутывало их, пронзаемое лишь редкими, блестящими бриллиантами миллиона далеких вспышек.

Эти странные отсветы мерцали и переливались в непроглядной мгле, отбрасывая тонкий лучи света на невидимые дорожки, которые извивались и прокладывали себе путь через пустоту. Сами тропинки с неуловимостью змей; как шепот нарассказанных снов, были сотканы из нитей тьмы, которые, казалось, прялись откуда-то изнутри.

Словно если иметь достаточно сил, можно было приоткрыть завесу мрака и увидеть, что находится там, по другую сторону. Что таит в себе изнанка реальности. Будто на одним лишь только зримом все не заканчивалось. И там, где нельзя было увидеть, можно было… можно было…