Кто к нам с мечом? (СИ) - "lanpirot" - Страница 44

[2] Третий рейх (нем. Drittes Reich) — нацистский термин, обозначавший Германию и ее режим в период нацистского владычества, в 1933-1945 гг. Немецкое слово reich обозначает «королевство» или «страну», и используется для обозначения понятия «империя». Термин «Третий рейх» подразумевает два различных смысловых ряда по три элемента в каждом. Первый ряд это последовательность Германских империй: Священная Римская империя германской нации, формально существовавшая вплоть до 1806 г., называлась «Первым рейхом»; Германская империя, существовавшая с 1871 по 1918 гг. была «Вторым рейхом»; «Третьим рейхом» именовалась империя, которую нацисты собирались основать. Вторым рядом является «духовная» последовательность, основанная на идеях христианского мистика XII в. Иоахима Флорского. Он рассматривал историю человечества, как последовательность трех тысячелетних царств: «царство Отца», «царство Сына» и «царство Духа Святого». Третье царство (именуемое нацистами «Третьим рейхом») должно было реализоваться в совершенном мире конца времен, а поскольку нацисты пришли к власти в последний век тысячелетия, Гитлер предсказал, что нацистский «Третий рейх» будет существовать тысячу лет. Но это в родном мире Хоттабыча. В Альтернативном же мире Магии Гитлер замахнулся на целую вечность.

«Надо же, как его понесло!» — не опасаясь, что Фюрер «подслушает» его мысли, подумал Гиммлер, точно зная, что Ментальным Даром Глава Вековечного Рейха не обладал.

Однако, в пафосных фразах Гитлера содержалось именно то, за что Генрих с радостью продал бы собственную Душу да хоть «несуществующему» еврейскому Богу, или ими же придуманному Дьяволу. По крайне мере, так утверждал его незабвенный Учитель Карл-Мария Виллигут. Старик Вайстор приписывал древним германцам историю, культуру и религию такого возраста, который намного превышал общепринятые мнения академических исследователей древней истории.

Его собственная хронология начиналась за многие тысячелетия до известных всему миру древних царств, в те времена, когда на небе сияло три солнца, а земля была населена гигантами, карликами и другими, по-видимому, мифологическими существами. И, как оказалось, старик не так уж был неправ, по крайней мере «яйцеголовые» ученые из «Наследия» популярно доказали, что Гиганты-Титаны реально топтали старушку Землю на заре времен.

Сам же Виллигут провозглашал истинной ирминистскую [3] религию прабога Криста, которая по его мнению была универсальной верой для германцев до тех пор, пока ее авторитет не был подорван отколовшимися вотанистами [4], а после — первохристианами, которые нагло узурпировали и само его светлейшее имя — Крист, переиначив его в Христа.

[3] Ирминизм — философское и эзотерическое учение в германской и нацистской мистике, ответвление ариософии противопоставленное вотанизму. Происходит от имени гипотетически-исконного германского бога войны Ирмина. В соответствии с идеями Вилигута ирминизм — оригинальная религия немцев, возникшая в 12500 г. до н. э., позже вытесненная франкским вотанизмом, а затем христианством.

[4] Вотанизм или одинизм — философское и религиозное течение. Названо по имени верховного божества в верованиях древних германцев Вотана.

— Ну что, ты со мной до конца, Генрих? — Глаза Фюрера неожиданно полыхнули завораживающим огнем, которым он мастерски подчинял себе миллионы простецов.

С Гиммлером, конечно, такой простой «фокус» бы не прошел — он тоже являлся неслабым Магом Вне Категорий. Но он и без этого с потрохами принадлежал Великому Фюреру Тысячелетнего Рейха, полностью разделяя его стремления к мировому господству и достижения личного Могущества и бессмертия. Так что ответ в этом случае мог быть только одним:

— Яволь, майн Фюрер! Я с пребуду с тобой до конца времен!

После того, как я отскоблил с себя сгустки крови, слизи и грязи, и слегка размочил в холодной воде родника свою некогда шикарную бороду, превратившуюся в один кусок говна, слипшийся от всяческого непотребства, меня тут же взяла в оборот фрау Габриэлла, грозно щелкая перед моим лицом огромными портняжными ножницами. И где только такие раздобыла? Неужели у кого из танкистов такая хрень в бардачке валяется среди разнообразного инструмента?

— А ну, тпр-р-ру! Не дергайся, борода! — зычно скомандовала мне старуха, словно осаживая застоявшегося на месте борзого скакуна, когда я неосторожно одернул голову от острозаточенного металла, пролетевшего в миллиметре у моего лица.

— Да ты мне так нос отхватишь, красавица! — Не остался я в долгу. — И так бородой жертвую, а без носа вообще, какой из меня жених?

— Не гневи Господа, Хоттабыч! — ворчливо произнесла немка, ловко отхватывая добрый кусок бороды. — Куда тебе женихаться? Женихалка уж поди давно отсохла за ненадобностью? А все туда же, — беззлобно проворчала она, продолжая ловко орудовать неудобным инструментом, — все вы мужики — кобели! Даже в сто лет не угомонитесь никак, хоть и взять с вас в этом возрасте и уже неча!

— Так это у вас, у баб, все просто… — Я с удовольствием продолжал пикировку со старой немкой, острой на язычок.

— Это еще почему? — не дала мне закончить фразу пожилая фрау, едва не отхватив в запальчивости мне кусочек уха.

— Э-э-э! Габриэлловна! Поаккуратнее давай! — Натурально возмутился я, хватаясь за поцарапанное ухо. — Еще и уха меня лишить задумала? А все у вас просто, потому как баба всегда может — но не всегда хочет! — выдал я ей избитую, но от этого не ставшую менее актуальной истину. — А мужик, — я приосанился, — всегда хочет, но не всегда может! Вот такая шутка природы, выходит, Габриэлловна. Тебе ли не знать?

— Ладно, помолчи, старый, пока точно нос не отмахнула, — ворчливо произнесла немка, принимаясь подравнивать мои усы. — Ну, вот, — наконец с удовлетворением произнесла она, отступив на шаг, чтобы оценить результат своей работы, — опять на человека стал похож. А то без страха на тебя и взглянуть нельзя было — ну чистый Мефистофель во плоти!

— Ну, Мефистофелю, положим, до моей бороды, как до луны пешком, — со вздохом произнес я, трогая руками свою нынешнюю куцую бороденку. — Когда еще такая отрастет?

— Снявши голову, по бороде не плачут, — слегка перифразировала немка известное изречение. — А для тебя, Хоттабыч, похоже, что это меньшее изо всех зол.

— Проницательная ты наша! — усмехнулся я. — А голову я все-таки еще надеюсь поносить… какое-то время, — ощерившись в довольной улыбке, добавил я.

— Так ты ее уже потерял, голову-то! — фыркнула старушка, пряча ножницы в карман передника, который тоже раздобыла невесть откуда. — Еще до нашей с тобою встречи потерял, — подвела итог своим рассуждениям фрау Габриэлла. — У кого голова на плечах имеется, подобной «дичи» не творят! — И она развела руками, указывая на то безобразия, что я устроил с её родным поселком.

— Не-е-е, мать, не мы такие — жизнь такая! — произнес я еще одно расхожее изречение, известное, наверное, каждому в моем родном мире.

Боюсь разочаровать многих поклонников кинофильма «Бумер», в котором прозвучала данная фраза, но на самом деле это «насквозь философское» высказывание принадлежит немецкому промышленнику династии Крупп — Альфриду Круппу. Известному в нашей истории, как «фюрер военной экономики», построивший гигантскую промышленную империю на бесплатном труде военнопленных Третьего Рейха в период Второй мировой войны. Только скажет он её ни где-нибудь еще, а на заседании Нюрнбергского трибунала. Но в этом мире до него еще надо дожить.

Вот кого бы я еще с удовольствием размазал, как вонючего клопа, так это гребаного Круппа, и всю их клятую семейку! Это же уму непостижимо: как в середине двадцатого века в «цивилизованной» Европе развернули рабовладельческие рынки? А ведь это реальность не только моего родного мира, но и этого тоже — крупные немецкие концерны натурально закупали военнопленных и насильно угнанных в Рейх. Остарбайтер мог попасть либо на промышленное предприятие и жить в рабочем лагере, либо на ферму к какому-нибудь бауэру и жить там. Промышленное предприятие означало ад. Рабочие лагеря выглядели как концентрационные. Строили их рядом с заводами или фабриками крупные промышленные концерны — это «Опель», «Сименс», «Крупп» и многие другие.