Цветок яблони - Пехов Алексей - Страница 5

Он одним глотком опустошил стакан, вложил меч в ножны.

– Всегда есть выбор. Всегда можно сделать несколько вещей. Сойти с дороги, по которой ты идешь. Или же на которую тебя поставили. Никто не безвольная кукла, мой друг. И иногда следует не делать то, что правильно. Отступить. Проявить жалость. Или слабость, как сказал бы мой старый друг.

Треттинец протянул Фэнико Тэо и, заметив колебание на лице акробата, мягко сказал:

– Она – лучшее, что у меня есть. За все века. Я не желаю обнажать меч против нее, что бы ни случилось дальше. Унеси его. Чтобы у меня не возникло ни малейшего соблазна встать у нее на пути.

– Ты сдаешься. Хочу, чтобы ты понял – я не осуждаю. Я бы тоже не поднял на нее клинок.

– Не сдаюсь. И сделаю все, что смогу, чтобы остановить катастрофу. Но я не стану причинять ей вред. И никому не позволю. Так что рад, что ты на моей стороне.

Тэо, помедлив, кивнул. Дышать стало немного легче. Он поднялся, сжимая меч.

– Я верну его, когда все наладится.

– Да. Нам остается только ждать.

– А что с войной? Давно не слышал новостей с севера.

Мильвио нахмурился:

– Я допустил несколько серьезных ошибок. Недостойных моих знаний. Следовало не мешкать, когда я услышал о Рукавичке. Но другие дела, обещание, что я дал Шерон, вынудили меня пойти иным путем. Я до последнего не предполагал, что это шаутт. Превратился в человека, который хотел поверить в невозможное. Я так долго искал асторэ, отводил их в Туманный лес, ждал возвращения… ты тоже не вернулся, и мне захотелось, чтобы мечты стали правдой. Чтобы наконец-то появилась асторэ, которая защитила семью горного герцога от шауттов.

– Сама пришла в Туманный лес? Не превратилась в пустого?

– Такое было дважды после Катаклизма. Почему бы не случиться еще раз?

– Дважды? – удивился Тэо. – И что произошло с ними?

– Их нашла Нэко, – ровно произнес Мильвио. – В то время она была… иной. Скажем так.

– О.

Пояснения Пружине не требовались.

– Я поверил, что Рукавичка может быть асторэ, и верил, пока не стало слишком поздно. А затем не смог остановить ее. Теперь война проиграна. Полагаю, Лентр падет до того, как завершится лето.

– Не узнаю тебя, мой друг. Ты просто устал.

– Нет, мой друг. Посмотри на то, что произошло. Флот уничтожен и мы не получим поддержку от Алагории. Риона потеряна. Она никогда не восстановится, не будет прежней. И в ней поселилась угроза, нечто, чего я не понимаю. Герцог вновь колеблется, стоит ли приходить на помощь соседу. Даже если он решится, моральный дух солдат из-за случившегося здесь – сильно ослаб. Они не смогут стойко сражаться.

– И как нам справиться с этим?

Треттинец похлопал Тэо по плечу:

– Если найдешь решение, то не забудь рассказать мне. Сейчас мне важна только она и я никуда не уйду, пока все не разрешится. А теперь унеси его. Да. И вот еще что.

Южанин достал из ящика стола и протянул акробату маленький пучок сухой травы. Хрупкий и блеклый.

– Я собрал эти цветы, когда был на Талорисе. Ты отравлен. Завари и выпей. Это поможет.

Тэо вышел в коридор, и Мильвио плотно закрыл за ним дверь.

Бланка Эрбет ощущала себя паучихой, свившей гнездо среди бесконечного кладбища и груд дымящихся костей. Гнездо, вне всякого сомнения, уютное и в данный момент даже вполне безопасное. Но тревога, поселившаяся в сердце, не давала расслабиться.

Она понимала, что зловещее затишье, тяжелой дланью накрывшее Риону, явление временное, более того – скоротечное.

Впрочем, следует быть честной с собой. Паучихой, зловещим созданием, таящимся во мраке в ожидании жертвы, Бланка не была. Никакая она не паучиха. Максимум – маленький паучок, напуганный, растерянный, неуверенный и замерший в укромном месте, лишь бы о нем не вспомнили, не заметили, прошли мимо и оставили в покое.

Несколько раз на дню к горлу подкатывал страх, холодил нёбо и этот холод скатывался вниз, словно ребенок со снежной горки, захватывая внутренности, покрывал изморозью желудок и вызывал приступ тошноты. Чтобы справиться ней, приходилось глубоко дышать носом и до боли сжимать зубы, казалось, что они вот-вот раскрошатся, лопнут осколками, раня язык и щеки. Но дурнота отступала раньше.

Бланка знала, что рискует, но не могла поступить иначе, а потому натянула свою паутину – целых три легких нити, которые она взяла из окружения и приспособила для своих нужд. Довольно эгоистичный поступок и без сомнения жестокий, но госпожа Эрбет не могла иначе.

Она взяла на себя то, с чем не смогла справиться Лавиани. Лечила Вира. Сойка в тот день сумела лишь удержать жизнь своего ученика, но повреждения оказались слишком обширны и мальчишка так и не пришел в себя, а значит не мог воспользоваться собственными талантами для восстановления здоровья.

– Ты не поможешь! – бывшая убийца Ночного клана не хотела уступать.

– Я попробую… – Бланка не желала вступать в долгий спор. – Ему нужна сила, чтобы начать путь обратно, а не упасть на ту сторону. Неужели ты настолько против моего вмешательства?

– Он мне не родной, и я обычно не трясусь над жизнями малознакомых людей. Но в данном случае мальчик полезен для нас и ему хорошо бы выжить. Твоя же сила… – сойка покрутила пальцем в воздухе, словно собирая вокруг себя тучи. – Ты сама ее не понимаешь. И я не понимаю. Такое себе… как бы не вышло хуже.

– Посмотри на него.

Лавиани, не любившая делать хоть что-то, о чем ее просят, набычилась, но все же взглянула на ученика. Вир лежал на кровати перетянутый бинтами, которые пропитывала кровь из страшной раны, зашитой сойкой суровыми нитками и залитой крепким алкоголем. Походил он на покойника, который уже двумя ногами в могиле, но каким-то чудом все еще не упал в нее окончательно.

– Ну. Смотрю. И что?

– Тебе не кажется, хуже уже не будет? Хуже просто некуда.

Сойка с раздражением поскребла себе шею грязными изломанными ногтями, точно собака, которую одолевают блохи, и произнесла с наигранным сомнением:

– Кто я такая, чтобы бодаться с самой богиней?

– Перестань!

– Гнев? Ну-ну. Не спали оставшиеся огрызки города, рыжая. Чем тебе запал в душу этот юнец?

– Он защищал меня, – и, увидев скептическое лицо собеседницы, добавила: – Этого, ты считаешь, мало? А по мне – большее, чем делал для меня даже отец. Не говоря уже о муже. Тот готов был защищать друзей, любимых псин или свою гнилую честь, но не меня. …Вир встал на пути у моих врагов. И я собираюсь ему помочь.

– Надеюсь, ты понимаешь, что подобные действия подвергнут риску всех, кто рядом с тобой. Сулла могут прийти в любой момент, стоит лишь тебе совершить ошибку.

– Сулла приходили из-за того, что я, сама того не зная, создавала брешь на ту сторону. Меняла структуру ткани. Сейчас этого не случится. К тому же, у меня есть защита.

– Твои евнухи не способны защитить даже тухлую курицу! – с презрением фыркнула Лавиани. – Сулла разберут их на кусочки и накормят саранчу.

– Я же сказала, они не придут, – с терпеливой обреченностью уставшей матери ответила ей Бланка. – Я буду осторожна. И Тэо поможет. Его эти существа боятся.

– Тэо сейчас нет. Он остался во дворце.

– Так найди его и не стой у меня на пути. Время уходит.

Лавиани еще раз бросила быстрый взгляд на Вира.

– Тьма с тобой, рыжая. Я вернусь, и мы поговорим.

Но она не вернулась. Шесть дней уже прошло с той ночи, как в подземелье Гвинта пробудилась та тварь, но от сойки не было ни слуху ни духу. Тэо, впрочем, тоже не появлялся. Как и сулла. Бланка, предоставленная сама себе, стала тем самым паучком, что создал паутину.