Артиллерист: Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел - Страница 8

Капитан вздохнул, посмотрел на выстроившихся новобранцев грустным взглядом, еще более грустным, чем у солдат на КПП, а потом все-таки начал разжевывать.

— По команде "бегом" солдат принимает положение с полусогнутыми руками и готовится к бегу.

Я мысленно усмехнулся. Педагог от бога, конечно. Учитель года. Кто ж так объясняет? Сейчас они будут соображать, что за положение надо принять, сидя, стоя, лежа? И при чем тут "полусогнутые руки".

— Бего-о-о-ом. — Капитан, рисковый мужик, повторил команду без дальнейших, более детальных пояснений.

Удивительно, но пацаны закончили бестолковиться. Встали, как и было велено.

— Марш! — Последовал очередной приказ. Мы всем строем, друг за другом, побежали вслед за капитаном, который оказался впереди.

Кстати, этот момент меня удивил, если честно. Надо отдать должное, он бежал вместе с нами. С трудом представляю, чтоб, например, начальник моего отдела так же резво трусил перед строем своих подчиненных. Виктор Алексеевич может, вообще, в принципе, куда-то бежать только в одном случае, если за ним гонится кто-то маньячного вида с бензопилой "Дружба" в руках. И то не факт.

Я, естественно, тоже бежал. А что делать? Теперь вот такая у меня жизнь намечается. Все по приказу.

Буквально через пятьсот метров, навстречу нам попались солдаты. До меня долетели обрывки их фраз, которыми они обменялись, с усмешкой проводив нас взглядами. Свежее мясо прибыло… Именно так и сказали. Я чуть не споткнулся на ровном месте.

Не могу утверждать, что их слова меня прям сильно шокировали. В принципе, армейские будни — тема известная. Приходят молодые, неотесанные и необученные духи. Их воспитывают, так называемые, старослужащие. Или "деды". Это даже я знаю.

Просто, если честно, был уверен, подобная история была распространена гораздо позже. Не во времена Советского союза. Почему-то мне казалось, что в 1980 служба в армии должна быть более похожа на вариант пионерского лагеря для взрослых. Старшие помогают младшим. Опытные подсказывают новичкам. Короче, мир, дружба и пионерский горн по утрам.

Просто времена подразумевали коллективный дух и единство. А что ж получается? Сложности с "дедами" будут посерьезнее, чем мне бы хотелось?

Мы прибежали к неопознанному строению. Я предположил, что это — казарма, и не ошибся. Трехэтажное кирпичное здание серого, унылого цвета. Вряд ли что-то другое может иметь столь грустный вид. В моем представлении казарма именно такой и должна быть. Один взгляд и депрессия обеспечена.

Строем поднялись на второй этаж. Это ужасно напрягало. Бежать — вместе. Идти — в ногу. Интересно, в туалет нас тоже будут маршем водить?

Внутри здания все выглядело по-казенному сурово. Длинный коридор с деревянным полом. В помещении, куда мы в итоге попали, справа стояли железные кровати с синими одеялами, на которых имелись три черные полоски по низу. Почему-то эти полоски бросились мне в глаза сразу. Вроде ничего особенного, но смотрел на них и не мог оторваться.

При входе — небольшая квадратная возвышенность. На ней стоял истуканом солдат.

Нас снова построили в две шеренги. Первый ряд сделал четыре шага вперед и повернулся лицом ко второму. Естественно, опять же, по приказу. Не знаю, почему, но мне просто до ужаса хотелось засмеяться. Либо это нервное, либо я и правда псих. Еле держал себя в руках. Просто все происходящее казалось мне каким-то глупым.

Еще, как назло, никто даже не вспомнил, что вообще-то мы не для легкой прогулки вырядились. Было невыносимо жарко и хотелось очень пить. Во рту пересохло. Но воды никто не давал. А зачем? Подумаешь, сейчас кто-нибудь сдохнет от обезвоживания или теплового удара. Одним больше, одним меньше. Делов то…

Стоять после пробежки, хоть и недолгой, в помещении, в бушлате и шапке, было невыносимо. Про себя, мысленно, проклял все на свете. И армию, как явление, и тех офицеров, которые присутствовали сейчас рядом. А кроме капитана появились еще люди в погонах.

Наконец, выяснилось, цель такого занимательного построения — проверить, что с собой привезли новобранцы. Соответственно, мы выложили все вещи на мешок и старшина, который присоединился к нам в казарме, начал проверять новоиспеченных солдат на сообразительность. И, кстати, не зря. Кто-то додумался с собой взять блок сигарет, кто-то притащил электробритву, трусы, и всякие модные прибамбасы, типа одеколона. Все было немедленно отобрано, со словами "нельзя". Как оказалось, список, которые дали в военкомате, значительно разнился с реальными, разрешенными вещами.

В итоге, мы простояли три часа. Я возненавидел каждого, кто ухитрился притащить с собой какую-то неожиданную херню. А таких сообразительных оказалось много. Почти все. Но что удивительно, в моем мешке запрещенки не нашлось. По одной простой причине. Соколов вообще с собой ни черта не взял. Либо такой умный, либо совсем дурак. Не знаю, как это оценить.

После проверки, которая, как мне казалось, не закончится уже никогда, нам выдали постельное белье.

Простыня, наволочка были белыми. В углу имелись какие-то темно-серые, или чёрные, но плохо пропечатанные штампы. Две большие буквы ВС, звезда, а внутри нее — серп и молот. Внизу, под буквами, ограниченная квадратом, шла информация. Размер, гост, место изготовления и год. Сука, год…На моей простыне стоял 1979. Хоть плачь, честное слово. Только отвлекусь, а мне опять снова-здорова. Держи Стасик, подтверждение того, что тебя каким-то хером занесло в прошлое.

Мы заправили кровати и нас, (о чудо!), повели на ужин.

Построили перед казармой, (как неожиданно), а потом строем мы промаршировали к столовой.

Меня мало интересовало, что там будет за еда, лишь бы она была. Хоть какая-то. Жрать хотелось уже так сильно, что желудок сводило и подтягивало к позвонкам. Все, что можно запихнуть в рот, пожевать, а потом проглотить, сейчас было бы неимоверным деликатесом. А я, так-то, всего лишь сутки назад, крутил носом от шашлыка, который показался мне слишком прожаренным. Идиот…Знал бы, трескал, как тюлень. Еще за щеки набил бы, впрок.

Столовой оказалось одноэтажное продолговатое здание, с яркой лампой над входом и гордой надписью на красном фоне. Естественно, надпись гласила, что тут находится именно "столовая". Видимо, кто-то мог промахнуться. Или ошибиться и принять ее … не знаю, за библиотеку. Наверное, такая логика сподвигла на присутствие данной вывески. Потому что, я, например, по запаху, еще на подходе, понял, что это за здание.

Внутри помещение оказалось не особо просторным. Офицеры, стоявшие на крыльце, контролировали, чтоб мы по очереди, по команде, заходили на ужин партиями, сменяя друг друга. Вместить всех одновременно, столовая не могла.

Во время ожидания, нас "развлекали" старослужащие, которые ходили и рассказывали, каково это, служить в армии. Что значит, быть солдатом спецназа. Говорили они это с чувством, толком, расстановкой. Проникшись значимостью своей роли.

Если честно, я слушал вполуха. А то и меньше. Меня, или Соколова, что более вероятно, сильно тревожил близкий запах еды. Нас с Соколовым даже не особо смущало, что запах этот, мягко говоря, не очень аппетитный. Думать мы могли только о предстоящем ужине.

Наконец, дошла очередь до моей группы и нам скомандовали заходить внутрь. Никогда в жизни я не был так счастлив от понимания, что сейчас передо мной окажется еда.

— Не гурьбой! Вы что, девки в деревенском клубе?! — Надрывался старшина. — Поочередно, колонна за колонной!

Только внутри, я понял, что аромат и правда специфический. Даже, быстрее, неприятный. Но голод значительно притупил мои вкусовые рецепторы и замашки гурмана. Я был согласен на любые варианты. Если что, закрою глаза и зажму нос. Думаю, прокатит.

Справа от входа стояла вешалка. Нужно было снять верхнюю одежду, головной убор, повесить их, а только потом проследовать за старослужащим к столу. Эстеты, мать их. Главное, три часа держать нас в полном обмундировании в казарме, это нормально. А тут, блин, все должно быть культурно. Еще бы руки отправили мыть.