Святые Спасения - Гамильтон Питер Ф. - Страница 22

— Олли, дорогой.

Пол. Ный. На. Хрен. Атас!

Олли истерически захохотал. Он был на самом дне, в самом худшем состоянии, в каком только может пребывать человек, — но нет, оказывается, имелся–таки способ опустить его еще ниже. И кто же тот единственный, кто сумел это?..

— Что ты тут делаешь?

— Олли, пожалуйста, не надо.

Он поднял глаза. Лоло стояло в десяти метрах от него — в алом летнем платье в крупный белый горошек, отливающий под дьявольским небом болезненно–лиловым. Несмотря на это, выглядело оне потрясающе. На прекрасном лице читались печаль, и тревога, и любовь.

— Я беременно, Олли.

Тело Олли отключилось. Все до единого мускулы окаменели. Как и легкие. Как, кажется, и сердце.

«Должно быть, я привел в действие ошейник. И не один раз. И это ад — тот же мир, но после каждой смерти все хуже и хуже».

— Прости, — продолжало Лоло. — Я должно было сказать тебе. Я хотело сказать. Но не могло выбрать подходящее время. Пожалуйста, это Кохаи Ямада. Выслушай его. Все совсем не так плохо, как ты думаешь, Олли. Правда–правда.

Рядом с оне стоял мужчина с неподвижным от омолаживающей терапии лицом, в ветровке с логотипом «Связи». Олли захрипел, с мучительным трудом протолкнув в себя глоток воздуха.

— Привет, Олли, — сказал Кохаи. — Мы тоже хотим заполучить Николаи. И мы знаем, где она. Ну как, интересно?

За шесть часов до отлета «Моргана» Ирелла сидела на краю кровати, глядя прямо перед собой, на неактивную текстурную стену каюты. Оптика опять проигрывала перед ней все тот же файл. С тех пор как записала, она просматривала его по крайней мере раз в день и все равно каждый раз чувствовала легкий укол вины.

«У меня не было выбора. Надеюсь, они поймут».

— Нельзя продолжать совещаться и откладывать решение до появления какого–то мифического консенсуса, — говорила она в записи. — Это не настоящее лидерство, а в его отсутствии мы виноваты, виноваты тысячи лет. Иногда просто нужно сделать выбор — потому что если ты в состоянии сделать выбор, значит, ты имеешь на это право. Обстоятельства таковы, что иного выбора у нас нет, кроме как создать вас. Цивилизация, которой мы даем начало, сходна с моим поколением. Как и вас, нас родили не спрашивая. Из–за обстоятельств, в которых мы оказались, у нас не было выбора, как прожить нашу жизнь. Но, в отличие от нас, у вас свобода выбора будет. Это самый ценный подарок, который я могу вам сделать. Сам факт того, что вы родитесь одни, в этом уникальном месте, дает вам свободу. Вы можете выбирать, помогать ли борьбе, длящейся вот уже десять тысяч лет… или нет. Эта способность — единственное, чего у вас не отнять. Конечно, я надеюсь, что, сделав выбор, вы решите присоединиться ко мне. Но если нет, я желаю вам всего наилучшего на вашем пути к той цели, которую вы для себя наметили.

Запись кончилась. И, как всегда, с губ Иреллы сорвался тихий вздох. «Теперь слишком поздно беспокоиться». Она никогда до конца не понимала, почему сожаление сжигает ее каждый раз, когда она проигрывает запись. «Я все сделала правильно». Хотя судить будет история. «Если останется хоть кто–то, чтобы пересмотреть человеческую историю».

Может, совсем не вина была причиной ее тревоги, а осознание ответственности, которую она на себя взяла, ее самонадеянность. Масштаб сделанного ею был колоссален, и только один человек разделял это — что отнюдь не снимало с ее плеч бремени обязательств.

Дверь каюты открылась, и вошел Деллиан, сопровождаемый дистанционкой, нагруженной всем их имуществом — парой коробок, вместивших всё, что они накопили. Совсем немного для двух жизней. Давным–давно люди обзаводились целыми домами, полными материальных воспоминаний.

Но то, как он улыбнулся при виде нее, сделало вселенную чуточку лучше. Даже супероружие оликсов не могло убить его любовь, и это стоило больше любых сокровищ.

— Привет, — сказала она.

Он озадаченно глянул на пустые стены:

— А что, текстура не работает? Ради святых! Переоборудование «Моргана» заняло три месяца. Могли бы проверить получше!

Ирелла встала и обняла его.

— Успокойся. Я ждала тебя, вот и всё.

— О. Спасибо. Так что там у тебя?

Она велела своей инфопочке включить среду. Стены превратились в голые металлические переборки с вмурованными в них овальными иллюминаторами, выходящими на гигантскую космическую станцию, всю из шпилей и дисков, висящую высоко над ночной стороной планеты, каждый континент которой представлял собой отдельный город. Огни городов сияли так, будто все звезды спустились с небес, чтобы заселить землю, а над всем этим великолепием сотни планет вращались вокруг солнца, разделяя одну орбиту, и каждая блистала сапфировыми, белыми, нефритовыми оттенками землеподобного мира. Причудливые и удивительные космические корабли грациозно курсировали в пространстве станции, отбывая и прилетая непрерывными потоками.

— Это уже кое–что, — признал Деллиан.

— Это могло бы быть нашим, — с грустью сказала Ирелла. — Так бы мы жили, такое бы строили. После Последнего Удара.

Он обнял ее крепче, так что голова его прижалась к ее груди.

— Мы справимся. Вот увидишь.

— Да.

— Ты готова?

— Конечно.

Он оторвался от нее и посмотрел снизу вверх. Взгляд его был пугающе глубоким, напряженным.

— Мы еще можем остаться здесь, в хабитатах. Это будет хорошая жизнь.

— Для нас. А как насчет наших потомков, если Последний Удар не сработает?

— Как сказало Лонев, они разработают тут новое оружие, такое, которое сможет победить оликсов. Кроме того, я думал, ты этого хочешь: общества, разорвавшего цикл исхода.

— Да, конечно. Но я слишком много вложила в миссию Последнего Удара, и тебе бы стало все здесь ненавистно. Не притворяйся, что это не так.

— Полагаю, мы достаточно хорошо знаем друг друга.

Она наклонилась и поцеловала его в макушку:

— Полагаю, да.

Это было совсем не похоже на отлет «Моргана» с Джулосса. Тогда они собрались отпраздновать отправление других кораблей Удара, каждый из которых избрал свой путь через галактику. То была церемония надежды и предвкушения, и их преданность цели оставалась нерушимой. На этот раз в главном зале звездолета собралось едва ли сто человек из тысячи, находящихся на борту. Более семисот уже распределились по анабиозным камерам, чтобы проспать все двенадцать лет путешествия к нейтронной звезде. И все равно они прибудут на пятьдесят лет позже кораблей–сеятелей, движущихся с еще более высокой релятивистской скоростью.

— Где все остальные? — спросил Деллиан, одевшийся по такому случаю в парадный мундир взводного — и потому оказавшийся в меньшинстве.

— Заняты, — ответила Ирелла. — Нужно мониторить много новых систем.

Деллиан отнесся к этому скептически; для мониторинга систем существовали гендесы. Он взглянул на большой экран, на котором демонстрировалось пространство сразу за корпусом «Моргана». Тридцать недавно построенных боевых кораблей Последнего Удара окружили станцию условной сферой диаметром пятьсот километров. Все они создавались по образцу «Моргана», то есть представляли собой семь выстроившихся в ряд решетчатых шаров, щетинящихся множеством сбрасывающих тепло зубцов. Но были и отличия. Задняя секция теперь содержала двигатель, разработанный для проекта «Актеон», — пять ребристых овалоидов, испускающих жутковатое аквамариновое свечение, а на пятой палубе размещалось ядерное оружие, созданное командой Вим: длинные пучки отвердевшего света пульсировали в ритме сердцебиения. За флотом виднелись три хабитата — тенями на фоне звездной гряды, рассекающей бездонную тьму глубокого космоса.

— Ты в порядке? — спросила Ирелла.

— Конечно.

Люди начали рассаживаться. Деллиан показал на ряд перед сценой.

— Нас так мало, да? — сказал он. Словно признался в чем–то.

— Ты говорил с Энсли перед тем, как он улетел с кораблями–сеятелями?