Гвардия Хаоса (СИ) - Акисс Ардо вин - Страница 48

Дженази протянул к Ноле свои руки — не только сквозь Пространство, но и сквозь Время, и воззвал ко всей скрытой в нем силе, чтобы приказать самой Реальности и заставить крутиться шестеренки механизма, способного исполнить любое желание. Его желание.

Долгие годы Дженази учился убивать. И на обратной стороне силы, способной уничтожить что-угодно, он обнаружил совершенно новое, чуждое всей его прежней натуре. Исцеление.

И воскрешение.

Это случилось, когда сразиться пришлось с отродьями истинного ужаса и разрушения, порождениями силы, которая искажала, извращала все, к чему прикасалась, с многоликим чудовищем, которое не рождалось и никогда не умрет, потому что не может исчезнуть олицетворение всего того, что гибнет, гниет, разлагается, распадается, сходит с ума и пожирает само себя — за миг до конца. Этот враг, существо из мириадов не-я, слившихся в одно безумное нечто, сломал меч и едва не поглотил душу, но Дженази выстоял, потому что в шаге от края, из-за которого уже не вернуться, схватился за последнее, еще не исчезнувшее воспоминание. И поклялся тогда, что вернет ему жизнь.

Жизнь Нолы.

Годы ушли на то, чтобы научиться сначала лечить раны, от царапин до потерянных частей тела. Это оказалось довольно просто, достаточно было обратиться к памяти тела и позволить ему вернуть первоначальное состояние. Дошло даже до возвращения молодости. Но это работало только на живых. Воскрешать он начал после. Тех, кто погиб у него на глазах. Тех, кто погиб за минуту до его появления; пять минут; десять.

Можно ли воскресить ту, которая погибла больше ста лет назад? Для Дженази — да. Ему достаточно и костей.

Сфера света, в которую заключило кости и надгробие, росла с неумолимой скоростью надвигающегося цунами, в белых молниях, что плясали на ее поверхности, были заключены просто неисчерпаемые океаны энергии. Казалось, сама планета испарится, коснись ее поверхности один из этих разрядов, но они и так пронзали ее почву и даже следа не оставляли на степных цветах и травах. Словно на самом деле все это светопреставление было сплошной иллюзией, ощущение безудержной мощи — простой игрой воображения. Но Время, Пространство, Жизнь и Смерть, Силы, что заставляют двигаться Вселенную, знали, что это не так. И те, простые смертные, которые умели прикасаться к этим силам, тоже об этом знали. Весь мир дрогнул, когда сфера разрослась настолько, что поглотила и самого Дженази, и еще десятки метров пространства за его спиной. Полярное сияние озарило ночное небо над всей планетой, электромагнитные возмущения вмешались в работу высокоточных приборов Дакиэрро, исчезла радиосвязь… Для него это не имело значения, потому что в центре силы, которую он призвал, появился размытый полупрозрачный силуэт, и он излучал свет, для которого ярчайшее свечение сферы было лишь слабым фоном.

Призрак продолжал уплотнять очертания, уже можно было узнать фигуру, форму лица, волосы… Не просто образ Нолы, а ее душа, разум и память были вызваны из-за Края, и оставалось только вернуть их в тело, восстановленное из костей. Дженази приготовился совершить этот последний шаг, наложить финальный штрих — и ощутил сопротивление. Не законы мироздания выразили свой протест — их воля уже была подавлена его собственной, а сама Нола Орчи оттолкнула его, сводя на нет безумную попытку обратить время вспять. Дженази отшатнулся, теряя контроль над рассеивающейся в никуда энергией, попытался вернуть все назад. Бесполезно. И тогда он просто шагнул к девушке, чтобы только лишь коснуться. И увидел, перед тем, как она исчезла, ее улыбку.

— Прощай.

***

Волчья Зима.

Длинная вереница шикчизо медленно брела по белой равнине. Чудища-великаны с трудом переставляли лапы, едва не по пояс проваливаясь в снег на каждом шагу, а он все сыпал и сыпал сверху — мелкий, сухой, колючий, ветер зачерпывал его горстями и озлобленно швырял, забивая клыкастые пасти и залепляя веки. А они шли и не обращали внимания на гнев непогоды, их вел голод и он же придавал сил не упасть и не заснуть до Волчьей Весны, которая может наступить и на следующий день, и через миллион лет — когда Великий Гата изволит остановиться. Жуткие, уродливые, враждебные всему, похожие друг на друга, и в тоже время довольно разные.

Зеленые, черные, красные. Великаны — но совсем не одного роста, одни были лишь в полтора раза выше обычного человека, другие — в два, а то и три. Тощие, обтянутые кожей и перевитые жилами скелеты, и массивные, с бугрящимися от мышц телами. У кого-то лапы разной длины, у кого-то слишком большая для его туловища голова; были сгорбленные в три погибели, с разным количеством конечностей, пальцев, рогов и глаз. У одного даже было две головы — чернокожего шикчизо среднего для этого сброда роста. Он замыкал шествие, а потому и погиб первым, когда две стрелы, одна за другой, вылетели из-за стены снега и вонзились в основания его шей.

Отряд не заметил потери бойца, как не заметил и убийства следующего великана. Ветер заглушал свит стрел и хруст снега под падающими телами, чудища умирали мгновенно и без единого стона. Двадцать два шикчизо — двадцать три стрелы. Ни одного промаха. Монстр, который шел впереди, не обернулся, даже когда идущий следом, падая, задел головой его ногу. Только еще сильнее ссутулился и прорычал в ответ злобное. И стрела, которая его убила, упала сверху практически под прямым углом — чтобы попасть в место соединения черепа с позвоночником. От таких выстрелов, кстати, погибли многие из них — невидимый убийца, когда нужно, стрелял в небо под необходимым углом, чтобы поразить уязвимые места на сгорбленных фигурах. Идеальный расчет, если брать во внимание раскачивающуюся походку шикчизо, порывистый ветер и стену снега, из-за которого нельзя было ничего рассмотреть уже на расстоянии десяти шагов.

Так в Волчьей Зиме могли охотится только г'ата.

Сая неторопливо прошла вдоль вереницы трупов, задерживаясь возле каждого ровно настолько, сколько требовалось для извлечения стрелы. Теперь ей предстоял непростой труд очищения наконечника и древка от черной крови, поиска замены расколовшимся и сломавшимся при ударе, правка оперения… Неиспользованных в колчане осталось только семь, так что при следующей встрече ей определенно придется рассчитывать на копье, за которым еще нужно будет вернуться — оставила, когда отправилась за стрелами — и костяной нож.

Опустив пониже край капюшона, роль которого играла шкура белого волка, а точнее, ее голова, девушка вернулась к снежному холму, откуда вела стрельбу, и быстро выкопала себе временное убежище. Она совсем не обращала внимания на ветер, мороз и снег, хотя, кроме белого волчьего меха, другой теплой одежды на ней не было, только светло-серое льняное платье чуть выше колен, без намека на рукава, разрезы и вырезы; обувь отсутствовала как класс, и когда Сая босиком шла по глубокому снегу, он даже и не думал под ней проваливаться — Волчья Зима любит своих детей.

Убежище было нужно, чтобы спокойно почистить уцелевшие стрелы.

Когда процесс был в самом разгаре, г'ата внезапно подняла голову и посмотрела на небо, к чему-то внимательно прислушиваясь. Отложила стрелы в сторону и вышла под прекращающийся снегопад — расстояние между снежинками становилось все больше.

— Вот ты и попался, Дженази, — произнесла она, сбрасывая маску волка, ее широко открытые фиолетовые глаза сияли. — Теперь точно не уйдешь.

И вернувшись в свою снежную пещерку, начала быстро собирать вещи. Ей предстояла встреча с младшим братом.

***

Сигурда трясло. Тело, напичканное высокотехнологическими имплантантами и оплетенное заклинаниями, у которых была только одна цель — сделать его сильнее, быстрее, крепче и умнее — вышло из-под контроля. Этого не должно было происходить, но спина и ладони стали влажными от холодного пота, сильно сосало под ложечкой, а ноги приобрели постыдное ватное свойство.