Гвардия Хаоса (СИ) - Акисс Ардо вин - Страница 116

— Госпожа Мирия, — Дженази представил Кенсэю ярмиру, но чародей услышал его лишь краем сознания, загипнотизированный водным хаосом, обладающим разумом.

— Акаяма Хоодо, — Кенсэй против воли назвал имя, данное ему при рождении. Мирия притягивала к себе внимание так сильно, что весь остальной мир переставал иметь значение, становился чем-то нереальным и несущественным. В облике ярмиры заключалась скрытая истина, обнаженная и расшифрованная разумным созданием с неподдающейся обычной логике мышлением, и играть с ней в игры, в которых видели смысл люди, проводя повседневную жизнь в общении и заботах, было попросту невозможно.

Мирия на несколько мгновений приняла относительно стабильную форму, наиболее четкую в области головы и с максимально детализированными чертами лица. Они плыли, меняясь, так что невозможно было вспомнить, каким был ее облик секундой назад, но общая идея сохранялась неизменной, представляя отражение тысяч прекрасных женщин в расцвете юности, ни одна из которых не жила под небом этого мира. Все они были плодом чьего-то воображения, и Кенсэя озарила догадка, что многих из них мог представить и он сам. Возможно, даже видел в своих снах. Это испугало его, и чародей попытался отвести взгляд, чтобы сбросить наваждение. Заподозрил, что если будет смотреть на ярмиру слишком долго, его сознание просто растворится и исчезнет.

— Здравствуй, Хоодо, — голос Мирии мелодичным эхом отразился от сводов пещеры, но вовсе не поэтому Кенсэй не смог его запомнить и воспроизвести в памяти. Он был идеальным, как тот, что звучит в голове мыслящего человека. Только голос ярмиры был женским; чародей был уверен, что другие мужчины услышат иное звучание, и общим будет только одно — ощущение, что слышишь часть самого себя.

— Не обращай внимания на мою форму, — продолжила Мирия. — Я знаю только то, что она отражает в себе сознание всматривающихся в меня людей. Это бывает опасно, и я не желаю этого, но такова моя природа.

— Я еще не встречал ярмиров, подобных вам, — ответил Кенсэй, тронутый искренностью Мирии. — Мне даже показалось, что…

— Я храню тайны Вселенной? — изменчивое лицо ярмиры улыбнулось. — Это не так. Я знаю только то, что позволено мне моими возможностями. Например то, что ты хочешь забрать с Эко Дженази.

— Хороши возможности…

— Вся несвязанная вода на острове — мои глаза и уши, — пояснила Мирия. — Я редко покидаю эту пещеру, и общаюсь лишь с теми, кто способен прийти сюда. И недолго. Мне тяжело дается беседа с людьми, так что вернемся к нашей проблеме. За восемьсот лет моей жизни Дженази первый, чье присутствие я могу вынести в течение часа. Он дорог мне, и я хочу быть уверена, что с ним ничего не случится за пределами Эко. Ты достаточно силен, чтобы защитить его?

— Да, будь уверена, — твердо ответил Кенсэй.

— Докажи, — слово произнесла не Мирия, а словно сама пещера. — Продержись против меня… минуту.

Тело ярмиры ударило гейзером в свод пещеры, но не коснулось его, разлившись по всему пространству внутри каменных стен. Стало парящими в воздухе каплями воды, передвигающимися по тому же принципу, что и в ее человеческом облике.

— Двести лет назад госпожа Мирия утопила целый флот, который пытался захватить Эко, — произнес Дженази не предупреждая, а просто сообщая факт. — С тех пор остров никто не трогает.

— Я тоже так могу, — ответил Кенсэй, но без должной уверенности. — Утопить флот.

— Тогда вам нечего бояться.

— Э-э… да.

Руби воду сталью было бесполезно, поэтому чародей даже потянулся к ним и сразу обратился к ожидающему его за Вратами Забытому богу:

«Баад-Бор-Ксон! Мне нужна вся твоя сила».

«Цена?»

«Если откажешься, я навсегда забуду твое имя».

«Это ультиматум!»

«Да».

Ярость Забытого бога огня была безмерной, но Кенсэй выстоял и не отвернул взгляда от его нечеловеческого лица. Он поставил на чаши весов стабильный источник собственной силы и призрачную идею воспитать сильнейшего воина — и мечта перевесила. Следовало только рискнуть.

Баад-Бор-Ксон подчинился, и Кенсэя охватило яркое золотое пламя. Это был не просто факел — огненный феникс расправил свои крылья, оплавляя жаром камни и испаряя воду, но не трогая Дженази. Он не атаковал, просто ждал, и Мирия обрушила на него свою мощь. Если бы это были просто невероятный жар и вода, то созданное раскаленным паром давление разорвало бы гору на куски не хуже вулкана. Но тело Мирии было не простой водой. Кенсэй видел, что атакующая его масса разделилась на два слоя — внутренняя часть сжимавшей феникса водяной сферы обратилась в пар, пытающийся добраться до чародея, а внешняя стала упорядоченным роем ледяных кристаллов, которые поглощали всю рвущуюся наружу энергию. Ярмира поглощала ее всю без остатка.

Прошла минута, и десятая часть доступной чародею энергии Забытого бога была исчерпана. Оставалось еще девять минут временного, но абсолютного бессмертия, когда объятый золотым пламенем объект существует одновременно в двух измерениях и только Кенсэй решает, что для него реально, а что нет.

— Достаточно, — Мирия прекратила атаку и вернулась в человеческую форму. — Ты силен. Я доверяю тебе жизнь Дженази. Теперь идите. Я… устала.

22 июля 1014 года. Федерация Вердиро, республика Нау, окрестности Креслана.

— Ты хочешь встретиться с Мирией? — спросил Кенсэй. Воспоминания о прошлом промелькнули перед глазами сплошным потоком, и единственное, что он не мог четко представить — это образ одной из самых загадочных ярмир в мире. На нем нельзя было сфокусироваться, он ускользал, как вода сквозь пальцы.

— Как давно ты вспомнил о ней? — ответил Дженази вопросом на вопрос, и Кенсэй понял, что бывший ученик просто не знает, что сказать. Как и он сам, задай ему кто такой же вопрос.

— Если честно, то только после того, как основал свою собственную школу и снова стал Акаяма Хоодо. Кенсэй — это имя Гвардейца, я не хочу, чтобы люди произносили его. Нет, ты — можешь, — поторопился сказать Хоодо Дженази, когда увидел виноватое выражение на его лице. — Ты звал меня так еще до того, как все случилось.

— Мы забыли о Мирии, пока были Гвардейцами, — подтвердил свою догадку г'ата. — Как о чем-то совершенно неважном. И я тоже вспомнил о ней, когда перестал быть Гвардейцем.

Акаяме не понравился тон, с каким Дженази произнес последние слова — когда бывший ученик становился таким мрачным, это сулило большие неприятности, а кому или чему, становилось известно уже после того, как эти неприятности случатся.

— Как ты думаешь, когда я перестал быть Гвардейцем, Кенсэй?

— Когда встретился с Нолой Орчи? — заранее зная, что ответ неверен, предположил Акаяма. И подумал, что некстати отдал Дженази один из своих мечей. Старая история всплыла в памяти, и еще одна девушка, о которой он уже давно не вспоминал. Винсента.

Человеку свойственно помнить хорошее и забывать плохое — так легче. Кенсэй прожил четверть миллениума, и забыл очень много плохого, чтобы иметь возможность радоваться каждому новому рассвету. Но изъять из памяти горькие воспоминания навсегда невозможно, при каждом удобном случае они снова оживают.

***

8 августа 888 года, Железный Архипелаг, остров Эвдо, особняк Саргас.

Винсента провела серию молниеносных ударов, клинок в ее руке взмывал вверх и пикировал вниз подобно чайке, охотящейся на ветру над волнами. Сталь звенела и пела, связывавшая волосы девушки лента соскользнула и освободила темный водопад, с которого клинок Кенсэя нарочно срезал небольшую прядь, давая понять, что защита приемной дочери Дженази далека от совершенства, и если собралась с одним мечом выступить против мастера двух, то двигаться надо быстрее.

Внезапный пинок выбил клинок из левой руки Кенсэя, Винсента нырнула под правую руку и нанесла удар, даже не думая сдержать его в последний момент. Чтобы остановить его, чародею пришлось схватить лезвие пальцами левой руки.