Слепая зона - Ильина Н. - Страница 47

– Ты пришел! – воскликнула она и вздохнула с таким облегчением, словно опустила на землю тяжеленный груз.

– Конечно.

Дежин совершенно растерялся. Он все еще мог обнять ее и прижать к груди. Мог и отчаянно желал этого, но что-то в ней, в жалких сантиметрах воздуха между ними или в нем самом не позволяло этого сделать. Как будто почувствовав, Света отступила назад и, повернувшись к Максиму спиной, вполне уверенно добралась до кровати самостоятельно. Ему ничего не оставалось, как отправиться следом и оседлать притулившийся у изголовья стул.

– Рассказывай, что случилось.

Она сидела на краю высокой кровати, опустив голову, и теребила в пальцах краешек скомканной простыни. Максим ждал, молча, с непонятной и неприятной ему самому жадностью пожирая Свету глазами. Тонкую, красивую шею, без уродливого воротника и каких-либо следов травмы; съехавшую набок красную резинку на волосах, отчего хвост сместился влево и открыл смешной и трогательный завиток за ухом; тонкие запястья, длинные сильные пальцы с розовыми луночками коротко остриженных ногтей; нежный подбородок, упрямо сжатые губы, порозовевшие щеки…

– Не смотри на меня так, – неожиданно попросила она.

Максим с трудом отвел глаза.

– Спасибо. Ты не звонил. – Она не обвиняла. Тон был ровным. Слишком ровным. – Это все Тварь. Решила меня вылечить, и – вот. Даже синяков не осталось.

Света подняла голову, демонстрируя Дежину шею.

– Как?

– Не знаю, Максим! – Голос девушки дрогнул. – Ночью. Опять залезла ко мне в голову. – Ее заметно передернуло, пальцы вцепились в несчастную простыню, но пауза была лишь секундной, и Света продолжила: – Я боюсь! Мне кажется, что она сильнее и умнее, чем я о ней думала… Мне кажется, она сможет мной управлять, если захочет! Что делать, Максим?

Дежин устал. Устал от этого безумного дела. Устал за сегодняшний день. Устал сдерживаться и притворяться перед самим собой. Он поднялся со стула, сел рядом с ней на кровать и привлек к себе, обнимая за плечи. Словно ждала именно этого момента, Света вдруг обмякла и прильнула к его груди, уткнувшись носом в несвежую рубашку. Скорее всего, от Дежина несло потом, но в этот момент ни его самого, ни Свету это нисколько не волновало. Максим едва дышал, боясь спугнуть ее неосторожным движением или словом, а Света тихонько плакала, придушенным шепотом выкладывая намокшей от слез футболке все, что случилось за этот длинный-длинный день.

Верняк был зол. Отлично налаженное дело рассыпалось в прах за какую-то неделю с небольшим. И почему? Именно то, что он никак не мог понять, предугадать и устранить причину происходящего, и выводило его из себя. Когда за несколько дней один за другим вдруг отправились на тот свет шестеро вьетнамцев, а остальные принялись глухо роптать, он еще не беспокоился. Одним больше, одним меньше – эту потерю было легко восполнить. Но когда то же самое начало происходить прямо за забором его заводика с рабочими «Фармкома» и на территорию зачастили вопящие сиренами «скорые» и бело-голубые ментовские тачки, навязчиво сияющие люстрами, он понял – все. Кранты. Приплыли. Подгоняя ребят из охраны и оставшихся вьетнамцев, он умудрился сняться с места за три ночи. Последней уходила фура с запертыми внутри контейнера азиатами. Их вывозил самый смекалистый из чоповцев, здоровенный, как слон, парень по кличке Малой, потому что совершенно некстати и неожиданно в эту безумную неделю куда-то пропал Лом. И только позавчера Верняку доложили, что Лома грохнула какая-то слепая деваха.

Нарушив все меры предосторожности, Олег рванул к боссу, решив, что подобных совпадений просто не может быть. Тот пообещал со своей пассией решить вопрос самостоятельно, а Верняку велел залечь поглубже, как будто Олег и без него не понимал, что высовываться сейчас опасно. И это босс еще не знал про синьку!

Штамповать копеечные, безвредные, состоящие из мела и аскорбинки таблетки в ярких заводских упаковках было отличной идеей, и босс ее поддержал. Тем более что сам он оставался в стороне. Но Верняк рискнул и запустил в одном из цехов производство синьки – простой и хитрой версии синтетика, известного в народе под другим названием и не в виде голубеньких таблеток, как сейчас, а в неудобном порошке… Пришлось вложиться, но дело-то пошло!

«Пошло, да не вышло!» Зло сплюнув прямо на немытый со времен революции пол ущербной комнатухи, Верняк подошел к окну.

Смотреть там было не на что. Из грязного окна открывался вид на противоположную стену, по счастью – глухую, в трехметровом пространстве двора-колодца. Эта комната в коммуналке – ветхий дом, третий двор от Литейного, – принадлежала старой знакомой Олега. Знакомая уже лет пять как жила в Испании, где Верняк ее периодически навещал, а комната… Вот и пригодилась. Он раздраженно оглядел старые обои в полоску, пыльные шторы, продавленный диван под китайским пледом, сухие плети засохшего растения, перевалившиеся через край синего горшка, словно оно пыталось убежать от своей незавидной судьбы, да так и не смогло. Со стены на Верняка смотрел щедро умасленный качок, гордо демонстрирующий белозубую улыбку и гигантский бицепс.

«И откуда только Ленка брала эту гадость?» – подумал Олег.

Он не помнил ни этих обоев, ни постера, но вот продавленный диван помнил хорошо – когда-то провел на нем не одну ночь, кувыркаясь то с хозяйкой комнаты, то с кем-нибудь из ее многочисленных подруг-шалав.

Коротко пиликнул вызов. Простенький кнопочный телефон с безликой симкой Верняк держал в дорожной сумке именно на случай бегства вместе с самым необходимым.

– Машину заказывали? – любезно поинтересовался женский голос. – Синий «Рено», номер ноль восемьдесят шесть, ожидает на адресе.

«Ну, вот и все», – подумал Олег, подхватывая сумку с дивана.

Ему предстояло трястись в автобусе до Новгорода, а уже оттуда добираться на перекладных дальше в глушь и сидеть там тихой мышью, пока все не утихнет. Только тогда можно будет всплыть здесь или в Москве под новым именем для новой жизни. Унывать было некогда и незачем. Когда ходишь по краю, риск сорваться неизбежен, но именно он придает жизни приятную остроту.

«Острее некуда…» – еще успел подумать Верняк перед тем, как прямо на площадке, возле двери, ему заломили руки за спину, заставив согнуться так, что истоптанные плитки пола оказались в нескольких сантиметрах от носа, и острая боль огненной стрелой прошила поврежденный позвоночник.

Он захрипел и рухнул на колени.

На Вернякова вышли случайно. Дежин просматривал видео с пропускного пункта «Фармкома» и начал с конца, с последних суток, когда кто-то из «Кантона» появлялся на территории завода. Машина Вернякова въехала в двенадцать тридцать, до и после нее приходили тентованные фуры, их номера уже пробили по базе, водителей опрашивали. Обычный наемный транспорт. Выезжал Верняков ночью, около часа, следом за грузовым «Вольво» с морским контейнером на сцепке. Прямо за воротами фура остановилась, машина Вернякова – тоже. С пассажирского сиденья фуры выбрался высокий накачанный парень и о чем-то коротко переговорил с Верняковым, наклонившись к опущенному стеклу его машины. В момент, когда парень выпрямился и бросил тревожный взгляд на КПП, Максим остановил запись и попросил лейтенанта из технического отдела ФСБ прогнать его физиономию по базе – изображение было достаточно четким, на лицо парня падал свет фонаря.

Контейнер, который сопровождал парень, был единственной машиной, на которой могли вывезти вьетнамцев, о которых до сих пор не было ни слуху, ни духу. Гречин опасался, что где-то в окрестностях их поджидает ненайденная братская могила, но Максим сомневался, хоть и держал сомнения при себе. Ломакина к тому моменту не было в живых уже несколько дней, да и он, будучи штатным убийцей Вернякова, вряд ли справился бы с двумя десятками азиатов. Их либо спрятали, либо перепродали, и занимался этим, видимо, парень из фуры.

Данные на парня нашлись довольно быстро. Он несколько лет поработал в районном отделе ГИБДД. Передав информацию ребятам Гречина, Максим продолжил просмотр записей. Его интересовали все, кто имел пропуска от «Кантона». Занятие было утомительным и поглощало время, словно голодная собака, огромными кусками. Поэтому, когда Дежин обнаружил наконец нечто существенное, остальные члены группы уже разыскали и раскололи Жогина Сергея, двадцати восьми лет от роду, сотрудника частного охранного предприятия «Ронд», принадлежавшего все тому же Вернякову. Как выяснилось позже, парень просто не успел смыться. Он был занят тем, что организовывал отъезд своего шефа. Но обо всем этом Максим узнал значительно позже.