Долина ужаса (и) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 23

• Предыдущая
• 23/30
• Следующая

На следующее утро Макмэрдо прежде всего вспомнил о своем вступлении в ложу. И неудивительно: рука у него распухла и воспалилась, сильно болела голова. Поздно позавтракав, он сел за письмо одному приятелю. Принесли свежий «Гералд». Внизу была напечатана заметка под названием «Преступление в редакции „Гералда“». Она вкратце сообщала о вечернем нападении и кончалась словами:

Макмэрдо положил газету, его рука слегка дрожала, наверное, потому, что слишком много выпил вчера. Он стал закуривать трубку, когда в дверь комнаты постучалась и вошла хозяйка. Она передала ему записку, только что принесенную мальчиком-рассыльным. Макмэрдо сразу взглянул на подпись, но ее не было. Текст гласил:

Макмэрдо дважды перечитал эти строки, но они ничего не сказали ему о возможном их авторе. Поразмыслив, он все же решил пойти на встречу.

Мельничным холмом назывался небольшой запущенный парк в центре города. Летом его наполняли гуляющие, зимой же он был пуст и представлял собою унылое место. С вершины холма, на котором был разбит парк, открывался вид не только на город, но и на уходящую вниз извилистую долину, покрытую черным от копоти и угольной пыли снегом, и на лесистые горы. Макмэрдо пошел вверх по дорожке, обсаженной с обеих сторон елками, и наконец добрался до закрытого ресторана в середине парка. Рядом с рестораном виднелся пустой флагшток, а под ним стоял человек в пальто с поднятым воротником и в низко опущенной шляпе. Он повернулся на звук шагов, и Макмэрдо с удивлением узнал Морриса. В виде приветствия они обменялись сигналами ложи.

— Мне хотелось поговорить с вами, мистер Макмэрдо, — сказал Моррис с неуверенностью. — Спасибо, что вы приняли мое приглашение.

— Почему вы не подписались?

— Необходима осторожность; в наше время не знаешь, кому можно доверять, а кому нет.

— Братьям по ложе следует доверять.

— Ну, не всегда, — с горячностью возразил Моррис. — Все, что мы говорим, и даже все, что думаем, передают мистеру Макгинти.

— Послушайте, — с недовольством сказал Макмэрдо, — вам известно, что я только вчера клялся в верности мастеру. Вы хотите, чтобы я нарушил свою клятву?

— Плохи же у нас дела, если свободные граждане не смеют высказывать свои мысли, разговаривая с глазу на глаз.

Макмэрдо, пристально наблюдавший за собеседником, казалось, смягчился.

— Как вам известно, я здесь недавно и плохо знаю ваши обычаи. Не мне начинать говорить, мистер Моррис… Если вам нужно что-нибудь сказать, я вас слушаю.

— Чтобы передать все мистеру Макгинти?

— Успокойтесь. Лично я останусь верен ложе, говорю вам это прямо. Но я не выдаю то, что мне сказали по секрету. Но учтите, ни в чем, что противоречит интересам ложи, не ждите от меня помощи.

— Быть может, я отдам в ваши руки свою жизнь, говоря откровенно. Но вы все же новичок. Значит, совесть у вас еще не так заскорузла, как у других. Вот почему мне хотелось поговорить с вами.

— Что же вы хотите сообщить мне?

— Если вы меня выдадите, пусть ляжет на вас мое проклятие.

— Я сказал, что не выдам!

— Тогда ответьте: когда вы сделались членом ложи в Чикаго и произнесли обеты верности и милосердия, приходила вам на ум мысль, что это поведет вас к преступлениям?

— Смотря что называть преступлением.

— Смотря что! — воскликнул Моррис гневно. — Мало вы видели наших дел, если можете назвать их как-нибудь иначе. Ну а прошлой ночью, когда старого человека, который мог быть вашим отцом, избили до полусмерти, — что это было, по-вашему?

— Некоторые сказали бы, что это война, — спокойно ответил Макмэрдо, — а на войне — как на войне: все сводят счеты как могут.

— Вы все-таки ответьте на мой вопрос: думали вы о чем-либо подобном, когда вступали в чикагскую ложу?

— Должен признаться, нет.

— Так было и со мной, когда я вступил в орден в Филадельфии. К сожалению, дела мои там расстроились, и в один проклятый Богом час я услышал о Вермиссе. Я приехал сюда для поправки своих дел. Боже, подумать только… Со мной приехали жена и трое детей. На рыночной площади я открыл магазин, и дела пошли отлично. Потом я вступил в местную ложу — так же, как вы вчера. Я сразу очутился во власти злодея и запутался в сети преступлений. Что мне оставалось делать? Я не могу отсюда уехать, так как все состояние мое вложено в магазин. Если я откажусь от братства, то буду тут же убит, и один Бог ведает, как поступят с моей женой и детьми. О, это ужасно! — Моррис закрыл лицо руками.

Макмэрдо пожал плечами.

— Вы слишком сердобольны для всех этих дел.

— Во мне не умерла совесть, но они превратили меня в преступника. Особенно запомнился один случай. Однажды мне дали поручение. Если бы я отказался, меня постигла бы смерть… Воспоминание о случившемся будет вечно преследовать меня. Милях в двадцати от города стоял уединенный дом, вон там, у гор… Мне приказали караулить двери, поручить мне самое дело они не решились. Остальные вошли в комнату, и, когда снова появились из дверей, их руки были в крови… Мы собирались уйти, когда позади нас в доме закричал ребенок. Я чуть не потерял сознание от ужаса, но мне надо было улыбаться, иначе в следующий раз они вышли бы с окровавленными руками из моего дома и мой маленький Фрэд кричал бы так же… По приказу я сделался палачом… Я верующий католик, но патер не захотел и говорить со мной, узнав, что я Чистильщик… Меня отлучили от церкви… Мне ясно, что вы идете по той же дороге, и я спрашиваю вас: готовы ли вы сделаться хладнокровным убийцей?.. Или мы все же можем каким-нибудь способом остановить все это?

— Что вы хотите делать? — резко спросил Макмэрдо. — Ведь не донести же?

— Боже сохрани, — ответил Моррис. — Одна мысль об этом стоила бы мне жизни.

— Ну что ж, — сказал Макмэрдо, — лично мне вы кажетесь просто слабохарактерным человеком. К тому же вы придаете всему этому слишком много значения.

— Слишком много! Поживите здесь дольше, тогда узнаете! Посмотрите в долину, какую тень бросают на нее клубы дыма? Поверьте, тень преступлений куда мрачнее. Мы живем в Долине ужаса. С заката до утренней зари сердца мирных жителей трепещут от страха. Скоро, молодой человек, вы сами убедитесь в этом.

— Поживем — увидим, — беспечно сказал Макмэрдо. — Придет время, и я скажу вам, что думаю по этому поводу. А теперь мне ясно только одно: вы не годитесь для жизни в долине и чем скорее продадите свою лавочку за любую цену и уедете отсюда, тем лучше. Я не забуду, что вы сказали. Надеюсь, вы говорили с добрыми намерениями. Прощайте.

— Погодите, — остановил его Моррис. — Нас могли заметить вместе, и кто знает, не пожелают ли они узнать, о чем мы разговаривали.

— С вашей стороны предусмотрительно подумать об этом.

— Скажем, я предлагал вам место у меня в магазине.

— А я отказался. Ну что ж, договорились. Прощайте, брат Моррис, и желаю, чтобы в будущем вам жилось легче.

В тот же вечер Макмэрдо в задумчивости сидел у себя в гостиной возле печки и курил. Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ввалился мастер ложи. Он сел против молодого человека и несколько секунд молча смотрел на него. Макмэрдо выдержал этот взгляд совершенно спокойно. Наконец Макгинти сказал:

— Я редко хожу в гости, брат Макмэрдо, так как посетители отнимают у меня слишком много времени. Тем не менее я решил навестить вас.

— Горжусь этим, — ответил Макмэрдо и поднялся с места, чтобы достать из буфета бутылку виски. — Не ожидал такой чести.

• Предыдущая
• 23/30
• Следующая