Роза песков (СИ) - Ром Полина - Страница 23

Она не стесняясь поднимала голос на мальчишку, обзывая его слабоумным и беспомощным, и четко дождалась момента, когда губы у него затряслись, на глаза навернулись слезы, и он упал лицом в колючую неряшливую траву, захлебываясь рыданиями.

Дождавшись, пока схлынет эмоциональный накал и всхлипы Гуруза станут реже и тише, она прилегла рядом, крепко обняв его за вздрагивающие плечи, прижимая к себе уже почти не сопротивляющееся тело и, нашептывая куда-то в бритый затылок:

-- Нельзя так… Нельзя так, Гуруз… Это глупо и бессмысленно. Отец бы не одобрил. Мы с тобой должны вырасти. Обзавестись сильными воинами. У нас есть для этого все возможности! Ты пойми, нет ничего хуже провалившейся мести. Если ты полезешь к врагам сейчас, ты не просто бесславно сгинешь – над тобой будет смеяться не только твой враг, но и простые люди. А ты – сын Барджан айнура, богатого и храброго. Ты должен быть умнее и хитрее всех врагов.

Она сама не заметила, как они оба задремали.

Сон не был слишком долог, но существенно освежил их силы. А главное, погасил в Гурузе ту вспышку ненависти, когда человек действует не думая. До города оставалось еще очень долго, но весь путь они проделали спокойно, обсуждая, куда и как лучше скрыться. И Нариз удалось убедить брата, что оставаться в столице им слишком опасно.

-- У нас с тобой есть деньги, чтобы прибиться к каравану. У нас с тобой есть силы, чтобы пройти этот путь. Если ты захочешь, позднее ты сможешь вернуться, но уже взрослым и опытным воином, а не беспомощным мальчишкой. А еще … -- Нариз сделала небольшую паузу, -- у нас есть возможность посмотреть чужие земли. Думаю, мы найдем там много интересного.

Нариз примерно представляла, куда бить – какой мальчишка не мечтает о путешествии, тем более, о таком путешествии? Когда ты едешь один, и никто не будет тебя одергивать и воспитывать.

Она аккуратно вкладывала брату в голову мысль о том, что настоящий воин должен учиться очень многому, пройти чужие страны и вернуться на родину, овеянным славой.

В городе Нариз почувствовала себя несколько растерянно…

Глинобитные беленые домики с плоскими крышами, во дворах много зелени. Толпы гомонящих людей на узких кривоватых улочках.

Стража на воротах, принявшая от нее золотую монету, как-то странно усмехаясь, выдала горсть медной сдачи. Умом она понимала, что, скорее всего, ее обсчитали. Но даже счета на местном она не знала. А вялый, засыпающий чуть не на ходу Гуруз, молча, следовал за ней, свято уверенный, что о ночлеге и пище должна позаботиться женщина.

Наталья пристроилась в хвост небольшой группе людей, которые вошли в город перед ними и, стараясь не потерять их из вида, шла след в след, молясь про себя, чтобы они, как и она сама, оказались приезжими.

Где-то тут же, на окраине города, в скопище низеньких домиков, нашлось огромное подворье, куда свернули путники. Кроме длинного-длинного дома и загонов для скота и коней рядом ютились узенькие беленые клетушки. Оценив уровень комфорта, Наталья поняла, что это что-то вроде местных номеров-люкс. Вместо стекол в окно были вставлены мощные решетки, а каждая дверь снабжена тяжелым навесным замком.

Догадавшись, что тут нечто вроде гостиниц для путешественников, Наталья крепко сжала руку Гуруза и сказала:

-- Пойди узнай, сколько с нас возьмут за еду и ночлег.

Чувствуя ответственность за сестру, мальчишка несколько взбодрился.

Тощий подвижный подросток, беспрестанно кланяясь, открыл один из навесных замков. Два низких топчана, застеленных овечьими шкурами. Нариз брезгливо поморщилась – там поди и блохи есть? Низенький столик, беленые стены и плотно утоптанный земляной пол.

За эту «роскошь» пришлось отдать все медяшки, полученные от стражников. И Нариз видела, как выходя, подросток одну из монет сунул за щеку.

- И тут нас надули, -- с огорчением поняла она.

Это были далеко не последние ее монеты, но раздражение от того, что ее обсчитывают все подряд было велико. Гуруз, ни секунды не раздумывая, рухнул на кровать.

И Нариз подумала о том, что, кроме еды, неплохо бы затребовать воды для умывания. Света сквозь решетчатое окно попадало достаточно и, терпеливо дожидаясь, пока мальчишка принесет обещанную пищу, тяжело вздохнула – на кровать брат завалился прямо в обуви.

Успокаивала она себя только одной мыслью:

– Да, на воспитание достался трудный подросток, но главное, что пока они целы и в относительной безопасности. А все остальные проблемы можно будет решать завтра по мере их поступления.

Глава 16

Нариз точно знала, куда она хочет попасть. Однако, объяснить брату, зачем именно ей нужно в столицу старой Империи, она не рискнула. Поэтому некоторое время они спорили по поводу будущего места обитания.

Гуруз предлагал добраться до соседнего города и жить там. Такой вариант Нариз не устраивал от слова совсем. Понятно, что в этом мире место женщины ниже плинтуса, но вспоминая катушку, которая сгорела или пропала вместе с ее приданым, она понимала, что есть места значительно более цивилизованные. Именно туда она и хотела попасть. Пусть даже эти станки и не электрические, а на водяной или паровой тяге, это все равно говорит о том, что быт там будет для нее более привычным, чем в юртах кочевников.

Кроме того, пусть она и прихватила с собой изрядный груз золота, но все деньги рано или поздно кончаются. Да и путешествие будет стоить изрядно. Значит нужно придумывать, чем она будет зарабатывать на жизнь.

Были и еще причины, о которых она также не могла сказать брату. Что знает мальчишка, выросший в степи о психологии? Да, ничего не знает. Он прекрасно разбирается в конях, овцах, в приметах погоды, в походной жизни. Зато он не умеет читать и писать, и заставить его, считающего себя в данный момент старшим мужчиной в роду, учиться этому всему будет занятием не из легких.

А вот оторванный от родной почвы, он сможет увидеть другие города и других людей. Сможет понять, что цель жизни не обязательно сводится к тому, чтобы стать предводителем племени или завести собственный дворец. Поэтому Нариз давила на то, что боится оставаться здесь, что убийцы, возможно, идут по их следу и рано или поздно схватят. И кто тогда отомстит за смерть Барджан айнура?

Спор не был особенно горячим. Гуруз понимал, что в целом сестра права. Но даже себе он боялся признаться, что его страшит такое долгое путешествие – слишком долго он был средним сыном в семье, подростком, пусть и любимым отцом и матерью, но не наследником, не гордостью рода.

Показать свою слабость сестре он не мог. Потому в точности повторив жест отца, который видел не раз, он взмахнул рукой, как бы отсылая женщину из шатра, и заявил:

-- Замолчи, дочь Хирга! Не зря предки говорили, что у бабы волос длинен, а язык еще длиннее – у меня уже болит от тебя голова!

Нариз сдержалась с трудом. Ей очень хотелось закатить самоуверенному братцу мощный подзатыльник. Однако, она промолчала и дала время успокоиться и ему, и себе.

Спор происходил за завтраком. Она нарочито медленно доела политую медом мягкую лепешку, запила чем-то похожим на простоквашу, дождалась пока брат отодвинет от себя опустевшее блюдо и сказала:

-- Чем больше мы спорим, Гуруз, чем дольше мы ссоримся, тем больше шансов даем мы нашим врагам.

Гуруз вспыхнул было, открыл рот, собираясь продолжать, но она просто повернулась к нему спиной и легла, уткнувшись лицом в стену, -- все деньги были у нее, также, как и все золото. И рано или поздно он должен был это сообразить.

Полдня они сидели в комнатенке, никуда не выходя и не разговаривая. В это время прибыл большой караван откуда-то, забегали слуги, распределяя животных, загомонили жильцы в соседних комнатах, потом все стихло. А в комнате все еще стояло напряженное, нервное молчание. А потом раздался глухой топот копыт об утоптанную землю и громкий, какой-то начальственный голос крикнул: