Возраст не помеха - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 19

– Спасибо, ребята, – кивнул я, открывая банку тушенки ложкой.

– Хрен ли у него выучка! – тихо хмыкнул один из бойцов. Здоровый такой, под метр девяносто парень и с веснушчатым, каким-то детским лицом; о нем складывалось двоякое впечатление. Есть такие люди, хоть и мало их. Рост, мышцы, подсознательно ждешь от таких надменности, показного превосходства над тобой, маленьким и дохлым. Но веселое, или как у этого бойца, детское лицо, уничтожает всю теорию.

– Да, Малыш, ты так не сможешь! – усмехнулся их старший. Этого сейчас я разглядел чуть лучше. Лет под тридцать, спортсмен, скорее всего боксер, нос и уши об этом говорили. Ну или просто драться любил.

– Не, я только ем! – усмехнулся Малыш, блин, кто бы удивился такому прозвищу, и все остальные заржали.

– Хорошо учат враги? – серьезно вдруг спросил старший группы.

– Неплохо, – кивнул я, прожевывая кусок мяса.

– Интересно было бы посмотреть, вдруг чего нужного бы увидели, – вступил в разговор третий боец. Этот был невысоким, жилистым и каким-то незаметным, что ли. Взгляд интересный, сосредоточенный, острый. Не вижу у них оружия, в машине оно, но скорее всего снайпер, он прямо идеально подходит.

– Да вам, я думаю, самим есть что показать, не простые пехотинцы ведь? – взглянул я так же остро в глаза снайперу.

– А кто же мы? – деланно удивился старший группы.

– Не, ребята, спецов видно, не спорьте, вы не пехота, – покачал я головой. А командир группы, кажется, даже расстроился.

– Что, так сильно заметно? – все же спросил он.

– Вы даже ходите не как все солдаты. Опытный глаз вычислит вас из взвода на раз-два. Но это ж не ваша вина, да и не вина вовсе. Вас готовят не для того, чтобы кто-то разглядывал. Вы, – я посмотрел на старшего, – командир группы, хороший рукопашник. Малыш, – я усмехнулся, – пулеметчик.

– Вот, командир, я же говорил, что обидное прозвище, даже ребенок смеется, – сделал вид обиженного Малыш.

– Я не смеюсь, но прозвище да, подходящее

И все засмеялись.

– А я кто? – вперил в меня свой орлиный взгляд третий боец.

– Снайпер и, скорее всего, подрывник, – пожал я плечами.

– По составу разложил, – кивнул своим мыслям старший группы, – командир вряд ли снайпер, сильный – пулеметчик и так далее, верно? – спросил командир.

– Почти, – уклончиво ответил я. – Говорю же, видно по вам. Но обычный солдат, думаю, не определит.

– Ты, значит, не обычный, – покусал губы командир, – ты ж вообще пацан еще, тебе в игрушки играть, а ты на фронте!

– Я и играю, – посмотрел я на старшего так, что даже заметил, как он передернулся. – Да и не солдат я.

– Да это, командир, даже не волчонок, настоящий волк. Не убьют, волчарой станет не хуже тебя! – выпалил Малыш.

– Извините, товарищи бойцы, просто нас действительно готовили хорошо. Немцы занимаются этим тщательно, не спешат. Если бы не проблемы на Волге, скорее всего, нас бы еще не выпустили.

– А что, они считают, что у них проблемы?

– Да, по приказу фюрера генерал Паулюс должен был взять Сталинград еще в июле-августе. Говорили, я слыхал, что Гитлер очень недоволен медлительностью, планы горят. Да и состав тут не полностью немецкий, наверняка знаете.

– А при чем тут вы? Какая бы ни была подготовка, но вас же не дивизия, не полк даже.

– Не полк, даже не рота. Вы в курсе, как обстоят дела у того подразделения, где меня поймали?

– Поймали, или сам сдался?

– Да какая разница, – усмехнулся я. – Конечно, сам пришел, не в том вопрос.

– Да, говорят, они серьезно фрицам вломили возле Царицы, да в центре хорошо всыпали. Правда, все равно там легче не стало, слишком мало сил у ребят.

– Это да, если бы те батальоны, что держатся в городе, были хотя бы полного состава… В общем, если бы я служил фрицам, как должен, то этого батальона уже не было в живых. Все просто, немцы на всех фронтах так действуют. В начале войны помните, кто резал связь, захватывал переправы и мосты, аэродромы, уничтожал небольшие подразделения? Ведь сами знаете, ударив в слабое место и проделав брешь, можно окружить уже более значительные силы, а уж тут, на Волге, лишние сто метров и все, некуда нам будет отходить.

– Да где сейчас эти полные составы… а о тебе я понял, это что-то вроде «Бранденбурга», только в виде детей?

– Примерно так, да…

Помолчали. Бойцы дали мне спокойно доесть, даже фляжку дали с каким-то травяным настоем, я выхлебал едва ли не половину. Загрузившись в полуторку, двинулись в сторону Волги, ехали недолго, грохот снарядов долетал досюда, по ним я и определял примерное расстояние.

На берегу к переправе не сунулись, а проехав чуть в сторону, где темнела река и народа почти не было, оставили машину и двинули к воде. Бойцы собирались переправляться на обычной лодке, деревянной, низкой, но длинной, рыбацкая, наверное. Усевшись на корме, смотрел на ту сторону. Зарево пожаров освещало разрушенный город, когда-то гордо возвышавшийся над величественной Волгой. Эх, какая тут рыбалка была, наверное…

Переправу бомбили, и сильно. Немцы, занимая Мамаев курган, отлично видели и простреливали Волгу. Пару раз бомбы и шальные очереди из пулеметов ложились довольно близко от нас, даже брызги долетали. Страшно не было; когда везли на левый берег три дня назад, было страшнее. Там баркас шел открыто; как дошли, не знаю, но то, что в нас стреляли, факт. Здесь же лодочка скользила тихо и незаметно, хотя «люстры» висели по всей реке. Ближе к берегу стало светло от пожаров, и бойцы налегли на весла со всей силой, тут нас уже видно. Немцы люди ответственные, приказали какому-нибудь рядовому или ефрейтору наблюдать за своим сектором, он ни разу не посмотрит в другую сторону, порядок такой. Когда до суши оставалось метров десять, нас все же обстреляли. Бойцы ответного огня не открывали, старший коротко приказал всем за борт, и, подхватив манатки, и меня в том числе, бойцы скользнули в воду. Холодно, блин, хорошо, я еще пустой, тащить ничего не надо. Меня держал Малыш, прижимая к себе одной рукой, в ней же держал и пулемет. Здоров же он, но я облегчил ему работу, крикнув в ухо, что сам доплыву. Парень взглянул мне в глаза благодарно и отпустил, а я поплыл. Медленно, тяжело, одежка здорово мешала и тянула вниз, но я старался.

На берегу, найдя укромное место, сели выжиматься и отдохнуть. Ветер приносил противный, тошнотворный трупный запах, хотелось куда-нибудь спрятать нос. Вроде и привык давно ко всякому, но тут… сколько же тут трупы лежат, месяц, два?

– Нам по берегу лучше, метров пятьсот влево, потом наверх, – старший пояснил своим, когда собирались идти.

– Товарищ командир, может, сразу улицей? – спросил я. Блин, опять надо доказывать, что ты говоришь по делу, а не просто перечишь старшему по званию.

– Зачем? Там мин кругом, как в деревне коровьих лепешек.

– Это хорошо, значит, безопасно, – пожал я плечами. – Тут трамвайные рельсы, хлама много, есть где спрятаться и где пройти тихо.

– Не все так просто, парень, – покачал в ответ головой старший группы, – немцы из занятых домов простреливают улицы вдоль и поперек.

– Сейчас ночь, немцы тоже спать хотят, а «люстры» в городе дают ломаные тени, возможность пройти есть, тем более по развалинам.

– Идем берегом! – скомандовал старший, больше я не влезал, упрямый он, да и понять его легко, он же старший.

Молчал я до самого открытия по нам огня.

– Мля, на землю, живо!

Мы успели пройти всего несколько десятков метров, когда по нам ударили. В какофонии общей стрельбы со всех сторон сразу и не поняли, лишь когда Малыш за руку схватился и крикнул, командир группы начал отдавать приказы.

– Ползком, к валу, быстро-быстро!

Ну, я же говорил – городом надо идти…

– Как они нас разглядели? – ругался старший группы, перевязывая Малыша. Мы сидели под прикрытием земляного вала, пока нам ничего не угрожало. Если бы фрицы были рядом, закидали бы гранатами.