Волчий Рубин (СИ) - Гребнева Ольга - Страница 46

Чезаре до боли в пальцах стиснул ребристую рукоять. Пожилой мужчина не двигался, оставаясь внешне бесстрастным, только глаза смеялись, являясь как бы отражением в кривом зеркале — радужки у него с юношей были почти одинакового цвета, только у хищника слегка светлее и зеленее, а вот выражение являло полную противоположность. Ярость и страх против насмешки и безразличия к судьбе врага. Стрелок и оборотень мерились взглядами долго.

— Почему ты оставляешь мне жизнь? — голос плохо слушался Чезаре. Он отлично знал и по рассказам, что верволки никогда не щадили воинов, оказывавших им сопротивление.

Противник усмехнулся:

— Я с детьми не воюю.

Кровь бросилась в лицо Чезаре, на щеках проступил румянец. Первым порывом было даже не метнуть кинжал, а броситься на веселящегося оборотня с голыми руками, чтобы ударить по самодовольной морде, добраться до горла или насмешливых глаз. Но мальчишка остался на месте.

— Как же я вас, сволочей, ненавижу, — отрывисто и тихо произнёс он. Глупо бить по врагу оскорблениями, если это твоё единственное оружие, но подросток не смог удержаться.

В глазах оборотня мелькнуло что-то, похожее на уважение и интерес, и он проговорил:

— Надеюсь, мы ещё встретимся. Когда ты немного подрастёшь… волчонок. — И, не оглядываясь, направился вслед за своими соратниками.

Чезаре очень хотел бросить нож в широкую незащищённую спину, но отдавал себе отчёт, что этим подпишет свой смертный приговор. Да и… подло в конце концов. «Ты думаешь о благородстве, когда они идут убивать больных и раненых людей?! Прекрати, против нечисти все средства хороши!» Но рука всё равно не поднялась. Мальчишка так и не решил, почему: из страха за свою шкуру или потому что не в его правилах было бить исподтишка.

— Они действительно убили пациентов? — Влад наверное впервые готов был встать на позицию Чезаре в вопросе отношения к оборотням.

— Нет, больных не тронули. Вырезали всех монахов, которые за ними ухаживали. Точно так же, как и всё население монастыря. В Таранте не осталось ни одного человека, облечённого священническим саном или принявшего постриг. Никого.

Мальчишка, уперевшись взглядом в землю, ломал в пальцах сухую веточку. Видно было, что рассказ всколыхнул давние воспоминания, которые лучше было вовсе никогда не ворошить.

— Почему именно монахов? — сразу уцепился Влад за подробность. — И не говори, что не знаешь.

— Знаю, — кивнул Чезаре. — Несколькими неделями ранее был осуждён и казнён колдун, который помогал оборотням. Стая пришла мстить. Они прошли в город в человеческой ипостаси. Никто не заподозрил, они были крайне осторожны. Прибывали по одному, по двое, чтобы не привлекать внимание. Серебром на воротах не проверяли, а людей, способных на взгляд отличить оборотня, мало. Это всё потом выяснили, когда затеяли расследование.

— Вот видишь, — торжествующе воскликнул Влад. — Волки не первые начали. Опять инквизиторы сначала сжигают невинных, а потом жалуются на мерзких нелюдей!

Парень замолк, видя, что лицо Чезаре застыло.

— Не все священники — инквизиторы. Что сделали послушники, выносившие горшки за дизентерийными больными? А в чём вина стражников, которые, выполняя свой долг, встали на защиту мирных горожан? И почему те, кто остался жив, должны полжизни просыпаться среди ночи от кошмаров?

На поляне воцарилось молчание. Влад пытался осмыслить всё, что ему поведал Чезаре, и выработать какую-то свою точку зрения. «Ведь действительно, обе стороны хороши. И те, и другие в приступах жестокости изничтожают друг друга, а после переваливают вину на противника. Я оказался по эту сторону баррикад фактически волей случая. Хотя с другой стороны… Если бы после начала Эксперимента меня выбросило, скажем, на улицах Рима или ещё где-нибудь неподалёку от людных мест, то скорее всего все впечатления от нового мира ограничились бы стенами камеры и лицами инквизиторских палачей. Так что изначально другая позиция у меня возникнуть не могла. Да и не нравятся мне всякие карательные организации, чёрт возьми! Просто не нравятся!» Он покачал головой в задумчивости.

— Нет, Чезаре, ты меня не убедил. Точнее, ты, конечно, великолепно развенчал мою убеждённость в том, что волки — невинные жертвы преследований. То есть у меня и так были подозрения на этот счёт, да всё никак не было времени их проверить. Но не обессудь, идеология инквизиторов мне не близка. И я не соглашусь, что они правы.

Лучник взглянул исподлобья:

— Что ты намерен делать теперь? Ведь к оборотням ты не вернёшься после того, что я рассказал. — Последняя фраза звучала полувопросительно.

— Не знаю, — нахмурился Влад. — Правда, не знаю.

— Пойдём со мной. Поговоришь с отцом. Он лучше меня объяснит.

— Ага, конечно, — скептически усмехнулся парень. — На дыбе, наверное, все идеи воспринимаются быстрее и лучше.

Чезаре ответил:

— Кардиналу от тебя что-то нужно. Я так и не смог догадаться, что именно, но в пыточную тебя определённо сразу не потащат.

— Сразу, может, и нет. А потом? Чезаре, раскрой ты глаза! Я враг, сражающийся в рядах оборотней, убивший не одного и не двух ополченцев, пробравшийся в Ватикан, организовавший побег опасной ведьмы, да плюс к тому ещё и неверующий. Какого отношения я могу ожидать со стороны главы инквизиции, по-твоему?

Мальчишка внезапно улыбнулся:

— Помню, что в первую нашу встречу ты тоже пытался утверждать, что оборотни меня не тронут. Смешно… — И столь же быстро помрачнел. — Тебе, скорее всего, будет всё равно… меня обвинили в пособничестве еретикам и оставили единственный шанс оправдаться. Этот шанс — ты, Влад. Твоё сотрудничество.

— Ну, знаешь ли… — возмущённо начал собеседник (рука болела всё сильнее, а в висках шумело в такт пульсу, поэтому хотелось поскорее завершить разговор, тем более, что он уже пошёл на второй круг), — во-первых, это уже попахивает шантажом, а во-вторых, с чего ты взял, что твоя судьба меня волнует настолько, чтобы совать голову в пасть льву, лишь бы тебя оправдали?

— Ты, если помнишь, мне несколько обязан, — тихо напомнил Чезаре, автоматическим бессмысленным жестом поглаживая тетиву. — Если б не я, то твоя ведьма до сих пор в подземелье сидела. Да и ты в соседней камере, вместе с магом.

— Ха, а кто тебя не прикончил, когда ты своими поступками это не один раз заслужил?

Внутренне Влад пожалел, что встрял в ненужный спор о том, кто для кого большую услугу оказал. «Как дети, честное слово!»

— Слушай, Чезаре, — устало проговорил он. — Ситуация у нас с тобой патовая. В том смысле, что никто другого не переубедит никакими способами. В целом получается, что решение за тобой. Ты вон с луком, весь такой грозный, а я раненый и вымотанный. Хочешь, так конвоируй меня к своему папеньке в лагерь. Не хочешь, значит, полюбовно разойдёмся в стороны.

И Влад выжидательно посмотрел в глаза парнишки.

Сейчас, когда надо было срочно решать, Чезаре вдруг осознал, что не в силах взять на себя ответственность за судьбу другого человека. Не помогала даже мысль, что сидящий напротив него — солдат вражеской армии и еретик. Вспомнилось жёсткое выражение лица кардинала, когда он отправлял сына в битву с напутствием во что бы то ни стало захватить ценного пленника и «перетащить» его на свою сторону.

«Зачем? — в очередной раз задал себе не дающий покоя вопрос мальчишка. — Отец не сказал мне правду, когда разливал елей по поводу спасения души заблудшего грешника. А значит, мог солгать и в чём угодно. Одному Богу известно, что на самом деле ждёт попавшего к нему пленного. Почему-то кажется, что ничего хорошего… Господи, как же всё сложно…»

Да, интриги и недомолвки были не были его стихией.

«Но какое мне дело? Даже если его и впрямь в тюрьму бросят. Сам виноват».

Чезаре искоса взглянул на Влада. Противник был бледен лицом, устал и нахмурен. Правая рука бессильно висела, даже из-под жгута потихоньку продолжала сочиться кровь.