Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки (СИ) - Марей Соня - Страница 65

— Иди-иди, — подбодрила Лилит. — Мы с Мари найдем, чем заняться. Правда, сладкая? И котик с нами останется.

Уголек демонстративно закатил желтые глазищи и закряхтел. Он не выносил, когда его называли «котиком» и сюсюкали. Этот котяра был суров, как амурский тигр.

— Я быстро, — обещала, поцеловав розовую щечку. Взгляд, каким меня провожала Маруся, пробрал до нутра и все там перевернул. Наверняка она боится, что я могу предать и не вернуться.

В приемную в назначенный час явилась Валла, знакомая Лилит, с сыном. Сама она была уже немолода: темные волосы с проседью торчали из-под косынки, лицо, довольно симпатичное, с тонкими чертами, портили глубокие носогубные складки и печальные морщины вокруг рта. Руки, которыми она сжимала плечи мальчишки, словно его могли отнять в любой момент, загрубели от работы.

— Вы нейра магичка? — спросила она настороженно, как будто ожидала увидеть кого постарше да попредставительней.

— Я и никто иной, — ответила с улыбкой, приглашая женщину сесть и втягивая ее в разговор. Надо было собрать анамнез и узнать о жизни не только мальчика, но и его матери.

Пока мы беседовали, мальчишка тихо сидел, ковыряя ногтем стол с таким упорством, будто хотел проделать в нем дыру. Целеустремленный малый, однако! Интересно, что с ним? И что увидит мой магический взор?

— Да рос, как все дети, — Валла кинула на сынишку сочувственный взгляд. — Сопли, кашель, иногда с жаром. Особо тяжких болячек не было. И не роняли его, нет. И не бил никто, особенно по голове. У нас вообще рукоприкладство не в чести. До трех лет ничем не отличался от моих старшеньких, их у меня четверо. Сколько ни ждали, что заговорит… — она вздохнула и покачала головой. — Молчит, словно в рот воды набрал. Тихий, спокойный, всегда сам по себе. С детьми играть не любит, да и не принимают они его. А свекровь, змеища, все время мужа пилит, мол, не его это сын, приблудыш какой-то. Хочет избавиться от моего Рончика.

Я слушала Валлу, делая пометки на листке бумаги. Чтобы упорядочить работу, я заводила на каждого нового больного по карте. Впрочем, что-то подобное в лечебнице уже было, но записи при нейте Родеусе велись как попало.

— Как проходила беременность? — я задала еще несколько вопросов и приготовилась слушать дальше. Судя по растерянному лицу женщины, она не понимала, к чему мне знать такие подробности, но послушно отвечала.

Мне всегда было неловко спрашивать, но я все-таки уточнила, не пила ли она, не было ли зависимости от табака. Валла обиженно охнула и помотала головой.

— Нет-нет, вы что! Ни капли! Ни я, ни муж. У меня вообще здоровье лошадиное всегда было, вот только… — женщина нахмурилась. — При беременности тошнило сильно и бессонница мучила. Мне лекарь один капли прописал, я их принимала.

— Какие капли? — схватилась я за единственную соломинку. До этого в опросе все было идеально настолько, что даже не верилось. Просто образцовая женщина.

— Сейчас… как их… — она потерла переносицу. — Мильтона, вроде, называется.

Мильтона? Я впервые слышала это название. Что за чудо местной медицины?

— А из чего они сделаны? Вы знаете состав?

— Ну откуда ж я знаю, милая, — Валла с сожалением развела руками. — Я ведь не ученая, что лекарь сказал, то и пила. Недолго, правда, в самом начале. Помогало плохо, и я бросила. Тошнота потом сама прошла.

А вот это было уже интересно. Надо спросить у нейта Энкеля, что за мильтона такая.

Закончив с матерью, я принялась за маленького пациента. Он меня слышал, понимал, на просьбы реагировал, впрочем, весьма неохотно. И правда, чего это взрослая тетка привязалась? А вот повторять за мной слова категорически не хотел или не мог, как бы я ни ухищрялась.

Физическое развитие Рона было по возрасту, и тогда я медленно моргнула, направляя магию в глазные яблоки и переходя на целительский взор. Так и думала! Картина та же, что у Эллин и остальных: затемнение в головном мозге, как раз в области речевого центра.

Валла смотрела на меня с надеждой, и как тяжело было ее разочаровывать, признаваясь, что такие недуги я пока не могу лечить.

— Вы еще молоденькая, у вас все впереди, — спохватилась она, видя, что я расстроилась тоже. — Учитесь, нейра магичка, мы подождем. Да, Рончик? Мы в вас верим, а вы уж про нас не забудьте потом.

Когда мать и сын ушли, я некоторое время просидела в раздумьях. С одной стороны, лекарства во время беременности, особенно на ранних стадиях, могут нанести вред ребенку, поэтому беременным препараты назначают с огромной осторожностью. А тут, естественно, никаких глубоких исследований не проводится, медицина развивается, постоянно появляются какие-то новые сомнительные средства, порошки, капли — рискуют и лекари, и больные. А как иначе?

С другой стороны, слишком маловероятно, чтобы проблемы всех этих детей были вызваны одним и тем же. Тем более, я не могу проверить и опросить родителей сирот. Если только удастся связаться с ними через приюты?

Голова взрывалась от наплыва мыслей и проблем. Как назло, вспомнилась ужасная история про талидомид, который несколько лет был популярен в середине двадцатого века в Европе, как “лучшее снотворное для беременных”. Только вот после него родились тысячи детей с врожденными уродствами. Даже спустя годы по коже мороз от этой истории.

Так, решено. Пойду узнаю у Энкеля, что там за чудо-капельки.

— Мильтона? Хм… — лекарь потер подбородок. — Знаю, знаю. Там содержится вытяжка из сонного мака, очень сильный препарат. Мильтону раньше назначали по поводу и без, сначала как снотворное и успокоительное, но сейчас аптекари ее не делают, гильдия лекарей запретила.

Я опустилась на краешек стула и внимательно уставилась на нейта Энкеля.

— Запретила?

Хирург отложил в сторону очки и потер усталые глаза. Сегодня он успел принять несколько пациентов, но была и хорошая новость — гильдия обещала прислать ему в помощь двух практикантов! А это значит, что я буду свободна для других дел и успею больше.

— Да, потому что работы сразу нескольких знаменитых лекарей доказали, что мильтона вызывает помутнение сознания и зависимость. Некоторые специально пили ее ради этого эффекта.

— А беременным тоже назначали?

— Да всем подряд.

Я опустила взгляд и сжала пальцы в кулак. Заметив мое растерянное состояние, лекарь заботливо спросил:

— Ты думаешь, из-за нее у детей появились проблемы?

— Не исключаю, нейт Энкель. Мне надо больше информации. Вы ведь знаете, как хрупок процесс формирования новой жизни, ему может помешать что угодно.

Хирург вздохнул.

— Нейт Родеус несколько лет пытался разобраться с проблемой, разрабатывал методы лечения…

— Я знаю. Он издевался над детьми. Ледяные ванны, голодовка — это разве нормально? — я не хотела, но в голосе против воли зазвучала злость.

— Он не позволял вмешиваться в его дела, — произнес лекарь раздосадованно. — И я не знал о том, что он делал. Родственники отказались от этих детей.

— Поэтому за них некому было заступиться. Но я больше не позволю проводить такие бесчеловечные эксперименты. От них пациентам становилось только хуже!

Теперь у меня есть кое-какие знания. И кольцо. Но этого мало! Я бросила взгляд на тусклый медный ободок на пальце. Порой казалось, будто артефакт — одушевленный предмет, он сам знает, когда мне нужна помощь, но срабатывает далеко не на все. Разгадать бы его тайну!

Мне удалось найти документы на детей, которых привезли из разных приютов. Надо обязательно выкроить время и поговорить с руководителями. Может, удастся найти чьих-нибудь родителей, встретить того странного человека и отыскать следы маленького Терина, которого он забрал. Эта история не давала покоя, засела в голове занозой.

А сегодня нужно посетить занятия в магическом госпитале у нейта Грейвса. Я убаюкала Марусю и осторожно опустила в кроватку. Мы с ней пока оставались в палате, я пока не знала, куда можно определить малышку. Лилит и Марни обещали присмотреть за ней в мое отсутствие, но я с тревогой воображала, как Маруся расстроится, когда, проснувшись, не увидит меня рядом.