Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки (СИ) - Марей Соня - Страница 34

— Что вы делаете? — я кинулась наперерез, не в силах игнорировать порыв. — Почему она кричит?

Старуха остановилась и перевела дух.

— У девчонки по расписанию ледяная ванна, а она, поганка мелкая, не слушается.

— Ледяная… ванна? — я чуть не задохнулась сначала от ужаса, а потом от злости. — Кто придумал это издевательство?!

— Лекарь прописал, это полезно для ее мозгов, — упрямо заявила Баба Яга и двинула меня локтем в грудь. — Дай пройти, а? Чего дорогу загородила?

Эллин жалобно взвыла и бросила на меня отчаянный взгляд. Он кричал, умолял о помощи. Голубые глаза блестели от слез, косы распустились и висели спутанной паклей, на тонкой коже выступили следы будущих синяков.

— Это ничем ей не поможет, — я попыталась расцепить паучью хватку на локте девочки. Магия сама по себе заструилась по жилам, воспламеняя кровь и источник глубоко под ребрами. — Пусти, карга, ты ей синяков наставишь! Больше не смей к ней прикасаться!

Я как будто услышала собственный голос со стороны, а потом… Работница отступила, непонимающе глядя на меня. А мне удалось отвоевать Эллин. Девочка тут же прижалась к моему боку, дрожа всем телом.

Взгляд карги был затуманен. Она моргнула несколько раз, хватнула ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба, и пришла в себя.

— Я все доложу лекарю! — ткнула мне в грудь скрюченным пальцем. — Что за самоуправство?

— Да хоть… Темнейшему! — я запомнила, как зовут местного бога, которого все боятся.

Баба Яга округлила глазищи, челюсть ее задрожала.

— Она еще и ругается, вот паршивка! Тоже мне, принцесска нашлась. Тьфу на тебя! — она сплюнула на пол и, задрав юбку, хотела пробраться мимо. Но я загородила путь.

— Ты больше не будешь исполнять это предписание, — произнесла спокойно.

— Не буду… ладно, не буду… — пробухтела та.

От понимания власти, которую может давать ментальная магия, стало не по себе. Но в чувства привело прикосновение детских пальцев. Эллин больше не плакала. Хлопая длинными золотыми ресницами, девочка внимательно смотрела мне в глаза.

— Ты понимаешь меня, — я утверждала, не спрашивала.

Девочка с готовностью кивнула. Она ничем не отличалась от обычных детей ее возраста, взгляд осознанный, умный, только немного затравленный.

И тут я услышала в голове знакомый голос:

“Ну кто бы сомневался. Стоило оставить тебя одну, как ты сразу нашла новую проблему”.

Уголек важно шагал по коридору, выставив хвост трубой. Не дождался и пошел меня искать.

“Это не проблема, это ребенок”.

Я погладила Эллин по волосам, в ответ она сжала мое запястье. Мы вернулись в палату, из которой ее вытащила старая карга. Внутри было душно и пахло старым бельем, зарешеченные окна прикрывали тонкие занавески, вдоль стены стоял ряд кроватей. Здесь были еще дети: самым младшим года по три, старшим — лет двенадцать. Некоторые не обратили на нас никакого внимания, кто-то продолжил сидел в углу, перебирая игрушки, один мальчик бегал вокруг кровати кругами.

Я остановилась, чувствуя, как Эллин жмется ко мне. Я спасла ее от, без сомнений, ненавистной старухи, и теперь она чувствует во мне кого-то вроде… своей защитницы?

В моем мире, пытаясь разгадать тайну психических расстройств, ученые когда-то ставили жестокие эксперименты. Ледяные ванны и голодовки были даже не самым страшным, и у меня мороз пошел по коже от мыслей, чем еще здесь “лечили” местные эскулапы. И кто и как ставит диагнозы. Я не сильна в психиатрии, но здесь точно творится что-то недопустимое. И я обязательно разберусь, что.

Вот Эллин заметила Уголька и переключила внимание на него: посадила на колени и принялась гладить пушистую спину. К ним присоединилась малышка с коротко стриженными темными волосами, а мой фамильяр героически терпел коллективные ласки. Как и все дети, они любили животных. А ведь животные могут скрасить их будни и стать друзьями, научить любви и заботе, раз уж взрослые о них заботиться не стремятся.

В голове закрутились новые мысли и идеи, как улучшить быт малышей. Но если главному лекарю не понравится мое вмешательство? Что ж, найду способ это исправить.

“Твоя сила возрастает, — обратился Уголек. — Сегодня ты смогла увидеть чужое воспоминание и ощутить чужую боль. Что еще скрывает в себе твой дар? Тебе бы на лекцию не опоздать, а то так и не узнаешь”.

Кроме лекции у меня сегодня разговор с деканом целительского факультета. Нужно обязательно разузнать у него о магах, которые обладали сходными способностями. А пока я обошла палату, стараясь не испугать детей и дать им со мной познакомиться.

Подошла Эллин и подергала меня за юбку. Я коснулась пальцами ее щеки, уже по привычке скользя к виску и чувствуя, как внутри само по себе разгорается тепло.

И услышала… нет, даже не услышала, а поняла, о чем хочет спросить девочка. Это получилось так естественно, я даже не прилагала усилий. А ее интересовало, уйду ли я.

— Да, милая. Сейчас мне надо идти. Но я вернусь.

Эллин погрустнела, но кивнула и села на свою кровать, обняв подушку. А заплетала ей растрепавшиеся косы, как вдруг дверь открылась.

— А вы что тут делаете? — в палату вошла женщина с ведром и шваброй. Косынка на голове была закручена на манер тюрбана, руки покраснели от работы с водой. — Я думала, вы уже ушли.

Я выдохнула. Сначала показалось, что вернулась Баба Яга с подмогой. Но на уборщицу дети отреагировали спокойно.

“Аннис, время!” — Уголек демонстративно вскочил на подоконник.

— Я уже ухожу.

Попрощавшись с детьми и женщиной, я поспешила навстречу новым знаниям.

К началу лекции успеть не получилось. Извозчик ехал слишком медленно, нужное здание и аудиторию я искала слишком долго. Потом краснела, пробираясь к свободному месту под осуждающим взором нейта Шерриана.

Пестрая толпа вольнослушателей разных возрастов заняла небольшой зал в виде амфитеатра. Мне досталось место на самом верху. Здесь были лишь мужчины — уже взрослые, не адепты. Большинство из них, как и говорил Шерриан, посещали лекции, чтобы освежить старые знания и получить новые. Кто-то ради этого приехал из дальних провинций.

Перед деканом на столе стоял макет головного мозга, на доске он делал записи мелом, которые слушатели усердно конспектировали.

— Мой долг напомнить о важности правил и запретов менталистов. А также о виде наказаний, которые следуют за их нарушение. Запрещено использовать свой дар против интересов государства, такие преступления караются смертью. Запрещены любые виды вмешательства в чужой разум без наличия сертификата и особого разрешения. Тем более не дозволяется применять дар в корыстных целях. Знаю, что у многих из вас уже есть разрешение на практику…

Он долго и подробно перечислял правила и наказания от легких штрафов до заключения и смерти. Я пыталась записывать на родном языке, но не получалось, рука выводила лишь закорючки. Как будто забыла все буквы!

Ну, хоть картинки зарисую.

Лекция длилась около полутора часов. Я узнала, что на силу и длительность ментального воздействия влияет опыт мага и сила воли внушаемого. Одни заклинания держались не больше нескольких минут, другие — многие дни и даже месяцы. Подтвердил декан и мою теорию о боли.

— Не все менталисты одинаковы, дар проявляется индивидуально. Некоторые даже могут использовать его в лечебных целях, блокируя болевой центр в головном мозге или на периферии.

Нейт Шерриан нашел меня взглядом на “галерке”, как будто эти слова были сказаны специально для меня.

Под конец лекции он продемонстрировал на макете правильное расположение рук для разных заклинаний и отпустил слушателей. Я дождалась, пока все выйдут, и приблизилась к трибуне.

— Опоздание — не лучшее начало занятий, — попенял он, собирая записи.

— Простите, этого больше не повторится.

— И где ваш фамильяр? — неожиданно поинтересовался декан, а мне вдруг стало неуютно под его пристальным взглядом. Он как будто видел меня насквозь, а разрез глаз и их цвет были поистине кошачьими.