Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки (СИ) - Марей Соня - Страница 23

Покидая ее, я чувствовала себя так, будто уезжаю от старой доброй родственницы, у которой гостила все лето. И вроде пора, а так не хочется, ведь впереди школа. Теперь предстоял сложный разговор с главным лекарем.

Я долго себя к нему готовила, и все же немного растерялась, когда увидела Кварла в перебирающим инструменты в своем кабинете.

— А, это вы, Аннис? — он поднял глаза в круглых очках. — Уже получили расчет?

Я кивнула.

— Нейт Кварл, я хотела поговорить с вами, — и, набрал в легкие воздуха, положила перед лекарем пустой пузырек от лекарства.

Сперва он нахмурился, ничего не понимая, а потом послышалось тихое:

— Это то, о чем я думаю?

— Да, простите меня. Я нарушила ваши предписания и решила дать больным пенициллин. Старый лекарь, которому я раньше помогала, всегда так поступал, и его пациенты выздоравливали. А болезнь, которую перенесли дети, на самом деле не форма краснухи, а скарлатина. Они похожи, но вызваны разными… ммм… возбудителями.

Я не была уверена, известна ли в этом мире вирусная и бактериальная природа заболеваний. И снова это противное чувство, будто идешь по первому и оттого очень хрупкому льду.

Кварл взял пузырек двумя пальцами и внимательно его осмотрел.

— Я, конечно, сердит на вас, но все заболевшие выжили, и это удивительно… — проговорил он задумчиво. — А я никак не мог набраться смелости опробовать это лекарство, так много потерял. Сами знаете, сколько сейчас шарлатанов, которые продают ослиную мочу или соду под видом средства от всех болезней. Все ждал, когда в научных газетах появится больше информации о пенициллине.

— Так у вас появился повод самому написать такую статью и отправить в газету! — воскликнула я с энтузиазмом. — Понимаю, что у вас, опытного лекаря, не было причин слушать девчонку с улицы, но если бы я не была уверена…

— Так вы утверждаете, что эта болезнь называется скарлатина? — перебил он меня. — Когда я был практикантом, о ней еще не слышали.

— Совершенно верно, — и перечислила типичные симптомы, по которым ее отличали от других похожих заболеваний.

— Ваш наставник, видимо, был умным человеком, — нейт Кварл сел и предложил мне занять соседний стул. — Хотел бы я с ним повидаться.

— К сожалению, он умер, — я скорбно вздохнула. — Но оставил свое наследие и сотни спасенных жизней.

Следующий час мы потратили, беседуя о насущных медицинских делах. Главный лекарь оказался человеком здравомыслящим, он рассудил, что ругать меня не за что. И интересовался, чему еще я научилась, а я ссылалась на своего выдуманного учителя.

Но объять необъятное было невозможно. Это дело не одного дня и даже не месяца.

— Откровенно говоря, я поражен тем, как хорошо вы справились. Даже несмотря на то, что нарушили все мои указания. Некоторые методы вашего наставника я учту… — он выдержал многозначительную паузу. — В том числе и профилактику рахита у детей. Нам говорили, что учиться никогда не поздно, а я человек не гордый и не страдаю болезненным самолюбием. Так, значит, вы серьезно настроены стать настоящим лекарем? Или магом-целителем? А как же личная жизнь, семья, свои дети?

— Если я захочу устроить свою личную жизнь, то работа мне не помешает. А знаете… я так привыкла к этим одиноким детям, так их полюбила, что мне в голову закралась мысль попозже, как прочно встану на ноги, усыновить кого-то из малышей.

— Вижу, вы совсем не знаете законов, — Кварл покачал головой. — Никто не позволит молодой незамужней девушке усыновить ребенка. Опеку дают только полным семьям или, в крайнем случае, вдовам, вырастившим хотя бы одного своего ребенка.

— Закон считает, что сиротам прозябать в приюте лучше, чем жить с женщиной, которая их любит?

— Законы пишу не я, поэтому ничем не могу вам помочь.

Да, понимаю, что расчувствовалась и начала фантазировать. Мне даже относительно взрослого Лика кормить нечем, я попаданка без определенного места жительства и без стабильного заработка, зато с амбициями. Если сейчас мне в руки дать малыша, что я буду с ним делать? Одной любовью сыт не будешь.

— Пускай у вас все получится, Аннис. Только по-настоящему заинтересованный человек должен лечить людей. Как ни крути, это призвание, — нейт Кварл, поначалу казавшийся мне слишком серьезным и закостенелым циником, улыбнулся краем рта.

Мы попрощались на доброй и светлой ноте. Но я не могла уйти просто так, осталось одно незавершенное дело. В палате была лишь Адель, она кивнула и улыбнулась.

— Еще не уехали?

— Нет, зашла повидаться напоследок.

Девочка на крайней кровати неуверенно привстала, держась за поручни. Она ждала, что я, как обычно, возьму ее на руки и буду укачивать. В первый день я не думала, что так сложно будет уехать.

— Все будет хорошо, милая, — проворковала негромко, поглаживая тонкие светлые волосы.

Чудесные дети, и как можно было их бросить? Я не знала, что стало причиной: желание скрыть рождение ребенка вне брака и избежать осуждения, гибель родителей, тяжелая жизненная ситуация или все вместе. Но была уверена, стань я матерью, зубами бы выгрызала право растить свое дитя.

Я подошла ко всем по очереди: поцеловала, обняла, шепнула несколько ласковых утешительных слов. Малыш Тилл долго смотрел на меня своими серьезными серыми глазами прежде, чем отпустить. Теперь я верила, что нейт Кварл и нейра Бовилл о нем позаботятся. А потом, кто знает, как повернется жизнь.

В дверях палаты возник Лик с сумками в руках, возле ног мальчика сидел Уголек.

— Ну что, Аннис, идем? Скоро отбывает почтовая карета.

Я кивнула и бросила прощальный взгляд на место своего боевого крещения. Впереди ждут серьезные испытания, но все-таки хорошо, что и в новой жизни у меня появилась цель.

Наше путешествие заняло почти три дня. Карета неслась во весь опор, делая короткие остановки для смены лошадей, выдачи и погрузки новой почты, во время которых можно было передохнуть и перекусить. Ночью мы спали в придорожных постоялых дворах, там были специальные комнаты для путешественников, и народ устраивался на матрасах прямо на полу. Лик брезгливо называл их “клоповниками”, но за неимением лучшего приходилось терпеть.

На второй день путешествия хлынул ливень, воздух сделался сырым и холодным, а дорога превратилась в грязное месиво. Я всерьез испугалась, что кто-то из нас может простыть, но обошлось, к счастью. Если исключить тесноту и жуткую тряску, то были и положительные моменты: пассажиры делились друг с другом новостями, обсуждали сплетни и слухи, из которых я узнала хотя бы имя короля. А так же послушала о темных делишках магов, о происках соседних государств, еще выяснила цвет подштанников герцога, которого видели сбегающим через окно жены королевского егеря. Тоже важная информация.

Сама я не рисковала заводить новых знакомств, избегая любых разговоров, чтобы не выдать своих “странностей”. Да и не до этого было, честно говоря. Истек десятидневный срок, и остатки печати вновь проснулись: руку то сводило судорогой, то пропадала чувствительность. Я уже с трудом ей двигала.

“Вам это не понравится…” — вспоминались слова следователя. Вот садисты! Не могли обойтись по-человечески. В чем-то я понимала людей, которые ругали магов.

Лик, как мог, отвлекал меня, а Уголек облегчал боль. Его ни в какую не хотели брать в карету, пришлось, скрипя зубами, оплатить проезд и коту, как если бы он был человеком. Впрочем, заработанного хватило, чтобы не протянуть ноги от голода и не ночевать под открытым небом. И на том спасибо.

Когда мы миновали высокие врата Флейвинга, любопытный Лик сразу высунул нос в окно и принялся, ахая от удивления, комментировать виды города. По широкой мостовой двигались повозки, ехали всадники на больших белоснежных лошадях, неслись странного вида кареты с открытым верхом, на изящных колесах…

— Смотри, Аннис! Это же магоходы! Самые настоящие! — Лик захлебывался от восторга, тыкая в них пальцем и едва не выпадая из окна. — Они ездят только на магии, никаких лошадей! Вот бы и мне покататься.