Болотник 3 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 33

— Тебя отпустили Кирюха?! — за моей спиной раздался голос Толика.

— Привет. Нет, сбежал, надоело мне там сидеть.

— Ты это… Я тебя не видел короче! У меня денег немного есть, возьми все. — засуетился Толик, нервно оглядываясь по сторонам — Уходить тебе надо! Срочно! В посёлке каждый день обыски идут! Неровен час заметит кто!

— Да успокойся Толик. Отпустили меня. Ты лучше скажи, куда Алёна делась?

— Фу! Напугал засранец! Насовсем отпустили?

— Толик! Не делай мне нервы! Я и так на грани. Где Алёна?!

— Извини. Она к родителям уехала. Её Савельич уговорил, нельзя ей нервничать, а тут такое… Так что там у тебя? Насовсем отпустили?

— Насовсем. Нет в моих действиях состава преступления. — печально подтвердил я. От того, как поступили с моим домом у меня слёзы на глаза наворачивались. Суки!

— Так это же отлично! За Алёной сейчас поедешь?

— Ну да отлично… Нет, куда её привозить? Ты видишь, чего тут натворили?! Тут жить невозможно. Съезжу к ней, и пусть пока там побудет, тут надо весь ремонт заново делать. С начальником швейной фабрики я договорюсь, месяц в отпуск побудет, а потом и в декрет — в свете последних событий, это самый лучший вариант. У меня будут развязаны руки, а за моей женой присмотрят тесть и тёща.

— Ты это… Не переживай так, навалимся с мужиками и приведём всё в порядок. Лучше прежнего будет. Вот увидишь. — заметив моё состояние успокаивает меня Толик.

— Ладно. Передай пожалуйста Савельичу, что я вернусь завтра, сегодня мне надо ехать в Романовку. Пусть соберёт всех на одиннадцать часов, а сам к девяти ждёт у меня в кабинете.

— Конечно. Передам. Не расстраивайся Кирюха, всё наладится.

— Конечно наладится. Куда оно к хренам собачим денется…

Машины в гараже не было, наверное, на ней и уехал Савельич с Алёной. Ладно, не беда, из опорного пункта заказал междугороднее такси. Жену мне нужно увидеть срочно.

Дома у родителей жены меня встретили совсем не ласково. Не успел я выйти из машины, как на пороге появилась тёща. Караулит она возле окна что ли?

— Приехал?! Уголовник! Я так и знала, но меня опять никто слушать не захотел! Ты мне сразу не понравился, морда твоя бандитская! Ты чего припёрся?! Уезжай, и что бы ноги твоей на пороге дома не было! — тёща аж шипит от ярости и ненависти, и только радостный лай Батона, раздающийся откуда-то из сараев, слегка греет душу.

— Здравствуйте мама. Где Алёна? Мне надо с ней поговорить.

— А она не хочет с тобой разговаривать! Довел девочку! Обрюхател, а сам на нары! Уезжай говорю! Бандит! Убийца! Пошёл вон от сюда, пока я милицию не вызвала!

— Мама! Вы можете хоть на минуту рот свой закрыть?! Какой бандит?! Какой убийца?! Вышло недоразумение, уже разобрались и меня отпустили! Нет ко мне претензий у следствия. Я! Хочу! Поговорить! Со своей женой! Ну-ка исчезла быстро, пока я себя в руках держу! Быстро! — уже ору я, нервы последнее время ни к черту.

Тёща испуганной мышью бросилась куда-то на огород, а я, открыв калитку, направился в дом.

Алёна бросилась мне в объятья, как только я переступил порог. Вся зареванная, волосы растрёпаны. Я представляю себе, как её тут тёщинька обрабатывал.

— Всё хорошо милая! Всё нормально, я тебя люблю.

— Мне сказали, что тебя посадят за убийство. Они в доме обыск проводили — плачет жена — всё там переломали! Мне так страшно было!

— Я видел, не переживай, сделаем лучше, чем было. Всё у нас теперь хорошо будет. Я не виновен, уже разобрались и меня отпустили.

— Я не могу так жить Кирюша! Когда ты выходишь из дома, я не знаю, увижу ли я тебя ещё раз! Вернёшься ли ты живым и невредимым?! Это не выносимо! Что происходит?! Почему с тобой всё время что-то случается?! Объясни мне! — первый раз вижу свою Алёнку в ярости. Слезы из глаз пропали, и она стала удивительно похожа на свою мать.

— Да, наверное, настала пора объяснится. Ты должна знать…

— Держи и читай — я достал из кармана своё служебное удостоверение и протянул жене.

— Что это?

— Читай, а потом я всё тебе объясню.

Алёна взяла в руки красную книжку и раскрыла, по мере чтения её глаза увеличивались в размере, а от былой ярости не осталось и следа.

— Ты офицер разведки?! Тут написано, что ты работаешь в Главном разведывательном управлении Министерства обороны!

— Да. Я работаю в ГРУ. Об это никто не должен знать! Запомни, никто! И тебе то я не должен был этого говорить, но чего уж теперь… Ты мне самый близкий человек на этой земле, и врать я тебе не хочу. Всё что со мной происходило, это результат моей работы, и её последствия. Больше я тебе ничего рассказывать не буду, надеюсь ты меня поймешь и примешь таким как есть. Я тебя сильно люблю, но так уж сложилось, что работа моя не завершена и мне возможно ещё ни раз придётся уходить в тайгу, чтобы её доделать. Это опасно. Даже более того, это опасно и для тебя тоже. Сейчас мы с тобой поговорим, а когда вернуться твои родители, ты сделаешь вид, что не хочешь меня видеть и выгонишь к чертовой матери! Ругай меня, обзывай, ори, но только выгони, так, чтобы пол посёлка видело! Ты побудешь пока тут, за свою работу не переживай, я всё устрою. Живи спокойно, роди мне здорового ребёнка, а через несколько месяцев, когда я доделаю то, что начал, ты вернёшься домой. Если ты меня просишь и захочешь это сделать конечно.

— Боже мой, Кирюша! Прости меня! Я тебя люблю! — снова слёзы — но это же опасно! Все эти шрамы у тебя на теле, это же всё оттуда?! Не уходи! Если с тобой что-то случится я не переживу!

— Если со мной что-то случится, то ты будешь растит нашего сына или дочь, и будешь сильной! Ты жена офицера! На всякий случай, я дам тебе телефон, звони по нему только в крайнем случае и только тогда, когда не будет другого выхода. Но не переживай, со мной будет всё хорошо. Я за себя постоять сумею, а если ты будешь здесь, то я буду работать спокойно, не переживая за твою безопасность.

— Кирюшинька! — завыла Алёна, вцепившись в меня своими маленькими руками. Сердце сжалось от тоски и жалости.

— Всё милая! Соберись! Кто-то идёт — я чмокнул жену в мокрое от слёз лицо и отошел подальше.

— Ненавижу тебя! — я вздрогнул, это она сейчас играет или всерьез? Если играет, то ей сразу «Оскара» надо давать, получается очень убедительно.

— Но милая…

— Я слышать ничего не хочу! Забирай своё черное корыто с этой блохастой тварью и уё…те! — нифига себе! Первый раз слышу, как она матерится, и на кого? На меня!

— Солнышко, ты всё не так поняла. Там уже разобрались…

— Слышать ничего не хочу! Ты что, с первого раза не понимаешь?! И видеть тебя тоже!

— Правильно доча! Так его! — в дверях стоит растрёпанная, но довольная тёща, а за её худой спиной маячит знакомый участковый с растерянным видом. Когда всё закончится, придётся мне с «мамой» серьёзно поговорит. Вот же мегера!

— Гражданин. Вам, наверное, лучше будет сейчас уйти — мямлит местный «шериф», испуганно поглядывая на меня — пока Алексей Григорьевич не вернулся…

— Всё! Разговор закончен! — кричит Алёнка, и добавляет шёпотом, так, чтобы слышал только я — Иди уже любимый, а то и вправду, отец вернётся.

— Ну хорошо. Я ухожу. Вернусь, когда ты немного успокоишься. — я делаю расстроенный вид и иду во двор. С моего пути, как тараканы от «дихлофоса» в разные стороны прыснули «мама» и участковый — но я тебя всё равно люблю!

— А я тебя ненавижу! Можешь не возвращаться! — несётся мне в след. Вроде и понимаю, что это всё не всерьез, но от таких гадких слов даже слезы на глаза наворачиваются. Ладно. Так надо для дела. Скоро веся Романовка будет знать, что жена меня выгнала из дома. Хоть и небольшой от этого плюс, но он есть.

Вызволив из сарая радостного Батона, я завёл свою «Победу» и выехал со двора. В окне мелькнуло зарёванное лицо Алёнки, моя жена провожала меня в обратный путь. Ничего любимая, мне бы только с Падлычем окончательно разобраться…