Болотник 3 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 1

Уже две недели я лежу в больнице. И последнюю неделю — в знакомой мне по первому пробуждению в этом времени палате. До этого в реанимации лежал. Черепно-мозговая травма и большая потеря крови. Если бы не мой ангел хранитель, с автоматом в руке и лицом моего друга Андрея, лежал бы я не на мягкой кровати, а в холодной и сырой могиле. Да и всем, кто меня спас и вытащил, я теперь по гроб-жизни обязан. А это очень много людей. Семён, который всё сделал как надо, весь состав мобильного спецотряда КГБ из пятнадцати человек, пилот вертолёта, что, рискуя разбить машину, посадил свой МИ-4 на берегу реки, ну и конечно операционная бригада Каменногорской больницы — они штопали меня почти шесть часов. Рана в бедро оказалась почти смертельной, бедренная артерия повреждена, и штатный санинструктор спасшего меня отряда, до самой операционной, вручную пережимал артерию своими огромными кулаками, воткнув их в низ моего живота. Голове тоже досталось сильнее чем я думал, ну может и на пользу ей пойдёт, уж слишком много необдуманных решений я начал принимать в последнее время.

Семён успел. Подробностей я не знаю, но Палыча с командой перехватили ещё на выходе из тайги, а уже вечером того же дня, аэропорт Каменногорска принял спецборт из Москвы. Отряд из офицеров спецназа, не задерживаясь ни на минуту, выдвинулся для задержания нарушителей границы. Ребятки, наверное, побили все рекорды по марш-броскам. Они с ходу вступили в бой с моими несостоявшимися убийцами. Того гада, что почти уже добил меня, срезал очередью из автомата, никто иной как старший лейтенант Кирюшин Андрей, мой друг, а теперь и жутко секретный товарищ из КиГиБи. Второго, удалось взять живым. Раненый мною китаец не смог оказать сопротивления, не очень-то повоюешь без одного, почти только что выбитого глаза. Всего одна дробинка, а столько негативных последствий для китайского бойца. Экспресс допрос, и основная группа спецназа, оставив со мной и раненым китайцем санинструктора, скрылась в тайге. Удалось ли им взять остальных, так и осталось для меня тайной, но группа в Каменногорск не вернулась. По словам сотрудников КГБ, которые приходили опрашивать меня, у ребят всё в порядке, раненых и пострадавших нет. Больше выудить у чекистов ничего не удалось, но и то хлеб, пусть ребята живу долго и счастливо, а брат мой Андрюха — пусть живёт вечно.

Алёна почти не отходит от моей кровати. Она неделю провела под дверью реанимации и даже вздорная и хамоватая медсестра Нинка, вежливо и почтительно здоровается с ней первой, когда заступает на смену. Мне в палату несут всегда только самое лучшее и свежее, обход и раздача пищи, тоже начинается с моей палаты. Но это точно не из-за меня. Уважают тут мою жену, а я люблю безмерно. Ну как можно не уважать человека, который, почти не смыкая глаз несколько дней подряд, с готовностью брался помогать медперсоналу в любом деле, которое ей только было по силам. Подменить старую санитарку с разболевшимся радикулитом и помыть за неё полы в коридоре, подежурить на посту, пока уставшая медсестра кемарит ночью на кушетке, помочь с раздачей пиши — она бралась за всё. Говорит, так ей было легче отвлечься от тяжелых мыслей. Хотя пора бы уже ей привыкнуть. Не удается мне последнее время без приключений обходится.

За мои «подвиги» новый орден мне не дадут, и в Москву, на торжественное награждение я не поеду. Афишировать на весь Союз такой прокол пограничников, которые входят в состав КГБ, никто не будет. Я подписал кучу расписок, и сейчас даже не уверен, имею ли я права, хотя бы в своей голове вспоминать о том, что там было на самом деле. Но и без награды я не остался. Медаль «За отличие в охране государственной границы СССР», торжественно повесили мне на больничную пижаму, буквально вчера, начальник областного управления КГБ. Теперь у меня на груди несёт службу солдат с автоматом ППШ на перевес, стоящий у пограничного столба, а на заднем плане — горы. Красивая медалька, только вот не было там никаких гор, и столба не было, и ППШ тоже (а он бы мне ух как пригодился). Я-то помню, хоть и в голову раненный. Тайга там была, а до границы как до луны раком. Вот, о тайге как раз вторая, обратная сторона медали напоминает, в нижней её части по окружности расположены дубовые ветви, перевитые ленточкой. Удостоверение подписано какой то невнятной подписью, с припиской «Зам» перед должностью Председателя комитета. Торопились ребятки, кто то по быстрому подмахнул не отвлекая большое начальство. Ну и ладно, и так сойдёт. Номер на «ксиве» есть, печать тоже, дата награждения стоит. Пограничников я уважаю, и носить эту медаль для меня будет очень почётно. В своё время многие Афганцы, представленные к «отваге» или к «звёздочке», получили именно эту медаль, в виду отсутствия «свободных лимитов» на награждение. Как-то не густо, по сравнению с орденом за беглых зеков конечно, тут вещи вообще несравнимые, но тогда нас с Семёном — Палыч двигал. А в этот раз двинули его уже мы. Сёма так вообще, грамоту только какую-то получил. Или благодарственное письмо? Хрен пойми, на ней заголовка нет. На тему нашего с ним поступка даже статью в газете написали. Без особых подробностей, было указанно, что мы, помогли пограничникам в задержании нарушителей государственной границы. И всё.

Сегодня первый день, когда ко мне допустили других посетителей, кроме жены и мрачных мужичков в погонах.

— Тебя хоть из дома не выпускай. Человек-магнит, какой-то. Все приключения на свою задницу, что могли случится в нашем районе, наверное, в ближайшие пятьдесят лет, собрал. Куда блин не пойдёшь, там труп, беглые зеки, перестрелка или вообще — «метеорит» с неба свалится — меня ругает дядя Миша. Он сейчас временно исполняет обязанности начальника охотхозяйства, пока Палыч под следствием. Вида, что чем-то недоволен, мой новый, временный шеф не подает, хотя они и были вроде приятелями с Палычем. Даже первый в мою палату прорвался, типа навестить героя и поблагодарить от лица начальства.

— Не гунди, дядя Миша. И без тебя тошно. — я поморщился. Сам уже над этим думал не раз.

— Ладно, потом поговорим. Ты это, поправляйся короче — Конев чувствует себя в роле начальства ещё неуверенно. Смущается и не знает, как себя вести.

— Поправлюсь, куда я денусь. Поздравляю кстати дядя Миша с повышением.

— Да какое там к херам собачим повышение? С чем поздравлять? Я временно назначен. Бумажки же кому-то нужно подписывать. Сказали, что начальника нового уже подобрали, пока он к своим обязанностям не приступит побуду, а потом дела ему и сдам. Не моё это — вздохнул Конев — подосрал всем Палыч конечно знатно…

— Что ни будь про него слышно?

— Нет. Говорят, в Москву увезли. Эх. Это всё Каринка, сучка такая, его с панталыка сбила… — горюет дядя Миша по своему давнему товарищу, впрочем, судя по всему, ко мне у него претензий нету.

— А при чем тут его жена?

— Ну как причем? Она же ссыльная была, в пятьдесят третьем только реабилитировали. Раньше под Владивостоком жила. Может ты и не знал, но она наполовину китаянка. Мать у неё русская была, а вот отец китаец. И брат у неё когда-то был. Она говорила, что брат с отцом пропали без вести в тайге, но особо по ним не горевала почему-то. Думается мне, что они как раз в Китай и подались, а уж потом, на Каринку как-то и вышли. Палыч конечно мужик суровый, но жену свою любил очень сильно, иначе как «воробушком» её и не называл никогда. А она, не «воробушек», а самый настоящий «заёбушек»! На людях так чуть ли не тапочки, как собака, ему носила, но мы то знали, как она им крутила, верёвки из него вила! Никогда он поперёк её воли ничего не делал. — разоткровенничался дядя Миша.

— Да уж… Ну а с женой теперь что?

— Её тоже забрали.

Мы помолчали, думая каждый о своём.

— Разберутся я думаю. Не будем о грустном. Так чего там за нового начальника нам сватают? Ты в курсе?

— Никто не в курсе. Тайна мать её! Говорят, скоро представят начальство нам новое. Нет бы кого из своих назначить, так решили нам варяга какого-то сунуть. Чего теперь будет — хрен его знает.