Сумерки грядущего (СИ) - "Шлифовальщик" - Страница 21

Их идейные противники, антипастеры из «Международного исторического трибунала», наоборот, призывали к проведению в мемориуме масштабного процесса — судилища над историческими преступниками, которые при жизни ушли от ответственности. Да и не только над преступниками! Некоторые особо горячие головы предлагали засудить Гоголя за разжигание антисемитизма, а Джека Лондона — за явный расизм в ранних произведениях. А совсем недавно появилась третья сила — движение «Антимем», адепты которой утверждали, что никакого мемориума не существует, а все погружения туда — это лишь галлюцинации в голове погруженца, вызываемые наркотиками, растворёнными в питательной жидкости. Естественно, это безобразие отрицатели мемориума связывали с заговором мировых правительств, могущественных сект или тайных орденов. Не так давно полиция разогнала большой митинг антимемовцев, которые заблокировали склады «Мем Фуда» и требовали прекратить подсаживать людей на наркотики.

Холодов поставил ролик на паузу и глянул на часы.

— Катя, скоро твоя хозяйка заявится? — спросил он секретаршу, освободив ухо от наушника. — Обед уже закончился давно!

— А тебе чего? Сиди себе, ролики смотри, музычку слушай! — Кате явно было скучно и хотелось потрепаться.

— «Музычку»! Тут можно все симфонии Бетховена переслушать, пока дождёшься! — проворчал Виктор по-стариковски. — В наше время проректоры по научной работе с обеда не опаздывали!

— «В наше время»! — рассмеялась Катя, ответно передразнив соискателя. — Старикан нашёлся! Сидит, бухтит… Отвык от нашей бюрократии? Это тебе не в частной лавочке работать!

— Это уж точно, — согласился Холодов. — В частной лавочке я бы за это время уже на ужин себе заработал.

Катя встала из-за стола, прикрыла дверь в приёмную и, подойдя к Виктору, заговорщицки прошептала:

— У хозяйки дома семейные проблемы. Вот и опаздывает постоянно уже который день.

— А что такое? — изобразил озабоченность Холодов. — Кот заболел?

— Она с мужем последнее время не ладила. — Катя, как обычно, была в курсе всех событий, должность у неё такая. — Злая ходила, на всех срывалась…

— Хорошенькая у меня будет начальница! — пробормотал Виктор озадаченно.

— А пару дней назад у мужа совсем крыша съехала. Он ведь у неё шишка крупная в администрации. Сначала он кабинет не мог найти, тыкался по коридорам, пока охрана не помогла найти. Потом к нему посетители повалили, а начальник ни бэ, ни мэ — сидит, чушь несёт какую-то. А на совещании вообще цирк был — он будто забыл, кто такой и куда попал.

— Откуда ты всё знаешь? — восхитился меморист. — Тебе бы в Мемконтроле служить! Опером.

— У меня подруга в администрации работает, — объяснила секретарь. — Видела, как его прямо с работы в психушку забрали. Наверное, хозяйка к нему и поехала навестить. А ты сиди пока, сиди…

— Нашла, когда ездить по личным делам! В рабочее время…

— У них часы приёма там неудобные, — сообщила всезнающая Катя.

Она наклонилась к Виктору и едва слышно прошептала:

— Мне кажется, она его сама упекла в психушку. Подсыпала ему что-нибудь в чай… Они в последнее время так ругались, так ругались! Мне отсюда слышно было, как она его костерила по телефону. А теперь совесть мучает…

— Не так было дело, — таким же страшным шёпотом ответил Холодов. — Она его зомбировала. Двадцать пятым кадром. Зуб даю!

— Да ну тебя! — рассердилась Катя и шлёпнула мемориста по плечу. — С ним серьёзно, а он!..

Катя права, за три года Виктор отвык от проволочек и бюрократии государственных контор. Вольница хисттеатра ему нравилась: отработал смену, и на карточку тут же падает оплата. Никаких тебе планов, отчётов, концепций, методик и прочей научно-бюрократической макулатуры. Красота! Одно плохо — мозги сохнут и профессиональные качества теряются. Виктор ждал момента, когда можно будет продолжить работу над докторской. Он чувствовал, что нащупал нечто глобальное. А тут — досадная история с «Откровениями Глааки», которая выбила его из работы на три года.

Кандидатская Холодова была посвящена самопорожденцам, которые вносили в мемориум элемент неожиданности. Порожденцы из нашего времени, когда уже были открыты путешествия в мемориум, сами отправлялись в мемпутешествия и оставляли после себя порожденцев второго ранга, не совсем корректно называемых самопорожденцами. Те в свою очередь могли породить порожденцев третьего ранга, те — четвёртого и так далее. Иногда доходило до того, что цепь рангов у порожденца стремилась к бесконечности, и возникал так называемая порожденческая вирусная реакция, когда бесконечную цепочку самопорождений было не остановить. Некоторые теоретики выдвигали гипотезу закольцованности: якобы, порожденцы высоких рангов могли порождать людей в реале. Но Виктору удалось математически обосновать несостоятельность гипотезы. А доказательство привело его к интересному результату: самопорожденец бесконечного порядка является прошляком.

Некоторые выводы из кандидатской привели Виктора к теме докторской — «Мемориумы высших порядков». Он доказал, что у прошляков из мемориума имеется своя историческая память, которая протоколируется в мемориуме второго порядка. Второпорядковый мемориум или вторая производная, порождён обитателями «обычного» мемориума, так сказать, мемориум от мемориума, отражение отражённой материи, копия, сделанная резервной копией. Если реальный мир рождает мемориум, то почему бы и самому мемориуму не родить нечто подобное? Во второпорядковом мемориуме законы были ещё более странными, а парадоксы возникали ещё более неразрешимые.

Теория, разрабатываемая Холодовым, не исключала возможности появления мемориумов третьего, четвёртого и высших порядков, вплоть до бесконечного. Также теория не запрещала существования мемориумов дробных порядков. И, более того, если считать наш обычный мир мемориумом нулевого порядка, то никто не запрещал предполагать существования мемориумов отрицательных порядков. А это приводило к странному выводу, что наш мир является мемориумом по отношению к какому-то загадочному сверхматериальному миру, а все мы — лишь прошляки нулевого порядка. Такие выводы грозили поставить на уши философию: получалось, что материя — понятие относительное, в одних условиях она являлась субстанцией, первоосновой, а в других — становилась свойством чего-то ещё более материального. А, следовательно, вечный вопрос философов — что первично, материя или сознание — просто-напросто терял смысл: смотря что принимать за материю и что — за сознание.

Однако, наука наукой, а вот последние события Виктора занимали куда больше. Тогда, после блестящего (с точки зрения Холодова) захвата преступника в мемориуме, Бурлаков сообщил, что самолично допросит стукача и узнает, зачем тот подставил под удар Твердынина. Пока Виктор приходил в себя после лихой погони, майор вытрясал показания из того самого беглеца, некоего Игнатьева, меминженера, коллеги Твердынина.

Со слов Бурлакова — обычная история мести. Игнатьев, не поладив с Твердыниным, решил ему отомстить. Для этого он погрузился в мемориум и там сдал с потрохами коллегу местным властям. Всё просто и логично, но как-то скучно и натянуто получалось. Для чего тогда понадобилось дёргать Холодова, чтобы разобраться в таком простейшем деле? С такой ерундой справился бы даже начинающий оперативник. Тем более что здесь не пахло никакими диссонансами или другими сложными задачами, для решения которых нужны специальные навыки и знания. Зачем понадобился весь этот цирк с увольнением из театра и пряником в виде восстановления в университете? Почему задание Бурлакова какое-то расплывчатое и неконкретное? Холодов пожалел, что дал себя впутать в какие-то подковёрные игры в Мемконтроле.

Тем не менее, майор поблагодарил Виктора, выдал ему квиток в кассу на получение агентских денег и пожелал удачи в восстановлении на университетской кафедре. Было видно, что начальник оперативного отдела очень доволен результатами Холодова. Очень странная, глупая и непонятная история! Но стоит ли ломать голову? Виктор свою задачу выполнил, теперь пусть дальше бестолковые служаки из Мемконтроля разбираются в своих «семейных» дрязгах! А бывший хистактёр лучше продолжит работу над докторской.