Выбери любимый жанр

1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - Гладышев Андрей Владимирович - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Эта прокламация - ответ на призыв французского генерала Алликса от 6 марта ко всеобщему восстанию. Другим ответом на этот призыв стал приказ Шварценберга из Труа от того же числа.

По этому приказу всякий гражданский, который будет задержан с оружием в руках, должен был быть приравнен к военнопленному и отправлен «в отдаленные провинции одного из союзных государств». Тот же, кто убьет или ранит солдата союзников, будет в 24 часа предан военно-полевому суду. Всякая коммуна, в которой будут бить в набат, чтобы поднять народ на сопротивление союзникам, будет сожжена[207]. Вводилась коллективная ответственность: если коммуна как-то связана с убийцей, то она выплачивает контрибуцию: коммуны в 20 тыс. жителей платит 500 000 франков контрибуции, от 10 до 20 тыс. жителей - 300 000 франков, от 5 до 10 тыс. - 200 000 франков, от 1,5 до 5 тыс. - 100 000 франков, менее 1,5 - в пропорции, аналогичной их средствам. Командирам отрядов разрешалось брать заложников из наиболее видных горожан. Оказавшие массовое сопротивление коммуны подлежали разграблению и сожжению. Те, кто будет замечен в распространении воззваний Алликса, будут приравнены к шпионам и расстреляны[208].

Прокламации издавались от имени суверенов, командующих армиями, командующих корпусами. Командирам летучих отрядов предписывалось лишь распространять эти декларации, и излишняя инициатива в этом отношении пресекалась. Так, командир летучего отряда Ф. Гейсмар, который был назначен служить под началом командующего всеми саксонскими войсками герцога Карла Августа Саксен-Веймарского, принялся распространять прокламации, которые содержали прямой призыв в пользу Бурбонов: «...Людовик XVIII, ваш соотечественник, ваш законный король, прибыл на континент. Уже тысячи его сторонников объединились вокруг него. Поторопитесь последовать этому прекрасному примеру. Не мешкайте, чтобы сменить иностранного тирана на отца, рожденного среди вас»[209]. Но распространение по указанию герцога Саксен- Веймарского пробурбоновских прокламаций вызвало резкий окрик со стороны Александра I. Содержание прокламаций через начальника штаба 3-го корпуса герцога Саксен-Веймарского барона Л. Вольцогена было доведено до сведения князя П.М. Волконского, начальника главного штаба Александра I, обязанностью которого было, в частности, доведение до сведения генералов «Высочайших повелений», а через него - и до русского императора. Со стороны последнего последовало довольно строгое порицание. Волконский писал 5 марта герцогу Саксен-Веймарскому, что Александр I «очень недоволен поведением полковника Гейсмара», который издает прокламации и вступил в связь с «авантюристом Фришаром» (написание его фамилии варьировалось). Со слов начальника штаба, Александр I полагал, что не дело офицера заниматься политическими делами и настаивал на прекращении издания и распространения всяких прокламаций[210].

Вопрос о том, какой эффект на население Франции имели эти прокламации, потребует специального исследования состояния «общественного духа», но что определенный эффект был, признавали и сами современники, и историки. Многие французские провинциальные чиновники отказались от идеи сопротивления наступающим частям союзников, боясь мести и репрессий с их стороны. Как вспоминал П. Беро, вступлению союзников в Лангр и Шомон предшествовали успокаивающие прокламации, в которых утверждалось, что союзники не злопамятны и намерены добиться у населения расположения в свою пользу. Поэтому их ждали и их встречали как друзей и освободителей от деспотизма[211].

Прокламации союзников использовались внутренними противниками наполеоновского режима. А. Россиньо утверждал, что «дерзость врагов императорского режима возросла». В качестве доказательства он приводит обзор вражеских прокламаций, представлявших союзников как «друзей человечества», который был отправлен по почте подписчикам Journal de l'Empire. А. Россиньо также процитировал отрывки из нескольких обнаруженных им в частной библиотеке прокламаций, составленных, как он полагал, видимо, роялистами: «Французы, не верьте слухам, распространяемым клеветниками, смотрите на армии союзных суверенов только как на друзей человечества, которые являются врагами только для врагов мира. Ваши родители, ваши друзья, ваши братья, ваши дети содержатся под арестом в чужих землях, присоедините их голоса к нашим во имя мира, который будет для них означать возвращение к родным семьям»[212].

Автор другой прокламации, которая называется «Один француз французам», сетовал на нынешние разрушения и разорения его родины, которую ее «отчее правительство» когда-то сделало столь счастливой. Автор задается риторическим вопросом, можно ли надеяться на мир, когда правительством Франции все делается для того, чтобы война затянулась до бесконечности, чтобы ожесточить союзников, которые дали священное обещание покинуть территорию Франции, как только Европе будет гарантирован стабильный мир[213].

Прокламации союзников, по словам Коленкура, были большим злом, чем их оружие. А. Шюке полностью с ним согласен: «Искусные, примирительные, полные предосторожностей, опускающие факты, которые могли бы задеть самолюбие или возбудить умы, - они отделяли императора от нации»[214]. Не хотевшие больше воевать, французы верили тому, чему (и кому) хотели верить: поражения и экономический кризис привели к тому, отмечает Т. Ленц, что популярность императора начала падать как среди знати, так и среди народа[215]. Ленцу вторят и другие современные исследователи: многие тогда во Франции принимали заявления союзников за чистую монету, полагая, что Наполеон напрасно отказывается от предлагаемого мира. В государственных элитах с ноября 1813 г. нарастали пораженческие и капитулянтские умонастроения[216].

Пропаганда стала для союзников противоядием от партизанской войны, на которую рассчитывал Наполеон: местному населению разъясняли, а своим солдатам строго грозили. Прокламации, обращаясь к французскому народу, содержали в себе три основных образа: Наполеона, настоящего и будущего Франции, союзников.

Упоминание императора Франции соседствует в текстах прокламаций с такими лексемами, как «иго», «гегемония», «деспотизм», «личные амбиции». Иногда Наполеона прямо называют не французом, а чужестранцем. Император недоговороспособен, его интересы противоречат интересам французского народа.

Французскому народу указывают на упадок в настоящее время экономики, на тяжесть налогов, на угнетение, на понапрасну пролитую кровь, на детей и отцов семейств, оторванных от дома и томящихся в далеком плену. А в будущем французам обещают целостность, независимость, спокойствие, стабильность, процветание, богатство, счастье, мирное сосуществование как равных с равными.

Наконец, союзники предстают в прокламациях как мудрые, миролюбивые, отменно дисциплинированные, доброжелательные, обходительные, уважающие общественный порядок, не мстительные, а умеющие прощать, верные христианским принципам кротости и великодушия, мужественные и добронравные одновременно. Но в то же время любящие свою родину, независимость, сильные, решительные, последовательно добивающиеся своей цели и умеющие наказывать непослушных.

Союзники стремились реализовать известный принцип: разделять и властвовать. Они постарались убедить французов, что война ведется не с ними, а с Наполеоном, и, если население будет оставаться спокойным и не оказывать сопротивления, ему будут гарантированы неприкосновенность личности и имуществ.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело