Погружение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 31

Весь день готовила, резала салатики, помогала маме с Глебом, а вечером ожидал сюрприз. Вера Абрамовна пришла вместе Егором Тимофеевичем. Он смущен, но хорошо выглядит, особенно нездешний бронзовый загар. Обнялись, посадили деда на диван за стол. От ответов уходит и на все предположения об Анапе только виновато улыбается. Рик подошел, потерся о его колено и улегся обратно.

— Он меня теперь охраняет, — хвастаюсь я.

— Он может, — неопределенно отвечает дед.

Лев Михайлович, на правах главного тут художника, поднял тост за юное дарование, чью картину присмотрел бизнесмен из Италии. Мама удивилась и потребовала подробностей. Рассказали о случайно вывешенной акварели по сельским мотивам. Не зря же я в деревню ездила — на пленэр, стало быть. Денег бизнесмен не дал, но предложил приехать к нему для дальнейшего творчества. Но самое главное, это свою работу засветить на Западе. Многие и сами доплатили бы за такое. А у меня все удачно. И свой стиль есть, и неповторимая энергетика. И направление в ВУЗ. Не важно, что декоратор. Важно, что останусь дома, с учебой справлюсь легко, смогу продолжить самостоятельные занятия и получать стипендию.

Дед выпивать не стал, про себя не рассказывал. Вручил маме доверенность на пенсию и попросил получать, в случае чего.

Когда все съели и выпили, Лев Михайлович вызвался всех развести по домам, чтоб не отвлекать молодого папашу. Рик с дедом не пошел. Тот не расстроился, лишь пожал плечами: «Знать, еще дела есть».

Дома слышу крики молодежи за окном. Хриплый кассетник изрыгает «Ласковый май»: «Я так хочу тебя поцеловать, но знаю, что в ответ ты можешь мне сказать». Гулянка мне уже не интересна, но на подвиги тянет.

Теперь я свободный человек с дипломом. Целое лето впереди. Стипендии нет, это плохо. Но можно подработать. Да и денег подкопила — около двухсот рублей. В Италию сейчас не уехать. Свербит, прямо, на берег Волги вернуться. Больше года уже прошло. Плюнь, Мария Викентьевна! Не могу.

В наследство от бабы Лиды мне досталась карта области «пятисотка». Разложила на полу, нашла деревню. И что мешает съездить? Надо всего пятнадцать минут, чтобы дойти, посмотреть и уйти. А вдруг местные ментам позвонят? И что? Вполне себе экзамен. Михалычу сдала, в училище диплом защитила, теперь зачет на скрытый подход и отход. Обучалась? Вот и надо проверить.

Прикинула, что одеть. Получилось все черное, и даже платок, которым обвязала лицо, как у нидзи. Олег таскал меня на видики. Брали по рублю с человека. Недешево по сравнению с кино. Но там такое не покажут. На трех цветных телевизорах мельтешащая картинка и гнусавый голос переводчика «Ннне убиввай меня нет я дооолжен тебя убить». Все смотрят заворожено, а мне смешно. И не фильм был для меня главным, а любимый рядом.

— Рик, слишком вызывающе, правда? — Кручусь я перед зеркалом в разных позах. Черные шерстяные трико обтягивают ноги. Я же не красоваться иду. Какая тут незаметность, будут все пялиться. Выбираю брюки защитного цвета, мамины стройотрядовские. Попу все равно обтягивает. А если ее ветровкой закрыть? Теперь хорошо. На голову платок зеленый. Вот теперь только лицо полосами разрисовать, как в «Командо». Сказано-сделано. Гуашь под рукой. Рик скептически смотрит на художества.

— Если я в таком виде приеду, надолго запомнят, — смеюсь я.

Еду надо с собой брать. На местные магазины рассчитывать нельзя. Мало того, что работают, как продавщице вздумается, так и не купишь ничего. Заходила я в такие. Хлеба нет, если не день привоза. Вокруг пятна подсолнечного масла ползают мухи. Рядом с пакетами вермишели стоят резиновые сапоги, дальше хозяйственное мыло. Консервы, баранки и сахар по талонам, впрочем, были. «Сельмаг», одним словом.

Сделаю бутербродов со шпротами, яиц вкрутую сварю. А Рику каши овсяной со ставридой в банку наложу. Дождей нет, пройду и без сапог.

Мама наотрез отказалась меня отпускать в «экспедицию». Еле уговорилась на вариант сопровождения надежным человеком. Теперь такого надежного еще отыскать надо. Поехала к Вере Абрамовне. У нее несколько дней должен дед ночевать.

Дед выслушал внимательно.

— Зачем тебе это?

— Не знаю. Вот как шило в одном месте.

— Весомое основание. Смотрела, что там?

— Закрыто. Только эмоции Артура, и те еле видны. Он же помер.

— Тамара права, одной тебе туда не надо. Я с тобой поеду. Что ты там за карту привезла?

— Вот, мама передала от бабы Лиды.

— Знаю я эту карту, сам добывал. Таких не продают.

Мы разложили ее на столе.

— Раз уж собралась на приключение, готовиться надо к самому худшему варианту. А тебе особенно. Даже если там тишина полная и ничего не будет, для тренировки очень полезно.

— Я, как раз, так и хочу.

— Тогда давай думать. Когда разведгруппы попадаются? На подходе к объекту и на отходе. На подходе, понятно, засады, секреты, часовые, растяжки. А на отходе расслабились, быстрей домой, детали упустили и конец.

— Ты разведчик, командуй, — сжала я кулаки, а потом хлопнула в ладоши.

— Предлагаю подходить по суше. Ты же только на машине туда ездила? Смотри автобусное расписание. Приезжаешь вот сюда, — дедов палец закрыл квадратики деревни, — и пешком в свою. Это минут десять. Дом помнишь где?

— Вот здесь примерно, — я показываю на карте, — там проход через огород на Волгу. Калитка не запирается.

— Доходишь до колодца. Смотришь, где считаешь нужным, а потом идешь на Волгу. Отходить будем по воде. Там буду я на моторке. Если честно, давно хотел порыбачить да покататься. Все повода не было. Есть у меня дружок в Рыбинске, на катере работает. По реке, видишь, недалеко. Он мне лодку даст. Я с ночи выставлюсь, буду рыбачить и тебя ждать. Сделаем все в одно касание. Подошла, осмотрелась и другой дорогой ушла. Завтра все разузнаешь по автобусам, и будем согласовывать.

Мама долго думала. Мои затеи ей не нравятся. Но участие деда Егора с водной прогулкой на лодке перевесило сомнения. Действительно, надо девочке развеяться после учебы.

На следующий день я съездила на автовокзал. Переписала все возможные маршруты. С дедом все обговорили. Он созвонился со своим другом.

День на сборы. Он уехал в Рыбинск вечером, а я следующим утром.

На мне брюки цвета хаки, кроссовки, клетчатая рубашка с короткими рукавами, на поясе завязана стройотрядовская ветровка. Волосы я убрала заколками, чтоб шею не закрывали. Сверху зеленая кепка. Это дед настоял. Решили, что надо казаться мальчиком, хоть издалека. За плечами рюкзак с термосом, бутербродами, банкой каши для Рика, носками и прочей мелочью. Карту дед брать не велел. Зато купила сигареты и спички, мало ли что.

Едем на вокзал. Можно начинать тренироваться. Я — парень. Как они ходят? Центр тяжести у них выше. По походке девчонку сразу отличишь, она вокруг попы строится. Анатомию не изменить. Руками размахивать попробую при ходьбе.

В автобус еле пустили. Повезло, что самый ранний рейс. Народу мало. Кондуктор уперся по поводу собаки без намордника. Хорошо, водитель попросил закурить — не успел купить. Я вытащила «Радопи» и дала пять сигарет. «Пусти их» — махнул рукой сердитой утренней тетке. Та отвернулась, и мы забрались. Пришлось заплатить за Рика двойную цену.

Икарус довез до рыбинского автовокзала. Там пересела на местный рейс. Вопросов по Рику не задавали. Копирую манеры ребят из тюрьмы. Их энергетические слепки в моей памяти. Никто не пялится, уже хорошо.

Автобус не спеша переваливается по тресканному асфальту. У каждого столба подбирает пассажиров. Солнце входит в силу. Время десятый час. Рыба уже не клюет, наверное. Двери фыркают с хлопком. Памятник Ленину на коричневом постаменте. Рядом скамейки, заросшие травой. Поникший красный флаг вдалеке на Правлении колхоза. Пассажиры разошлись, искоса поглядывая на меня. Автобус отъехал в тенек. Стоим одни.

Мне налево, до конца. За деревней дорога продолжается грунтовкой. Далее видны домики. Рик обрадовался походу, несколько кругов по пашне и язык вывесил.