Я из ДМ (СИ) 8 - Калинин Алексей - Страница 27

Она подошла ко мне и уставилась на разбитую вазу так, как будто смотрела на самое ужасающее зрелище на свете. Мизуки протянула руку и вытащила один осколок вазы.

— Госпожа Мизуки, я не виноват, — проговорил я.

— А кто виноват в уничтожении бесценной вазы династии Минь? Кто виноват в том, что подарок клана якудза Казено-тсубаса не будет доставлен клану якудза Хотомикана в качестве подарка к примирению сторон? Кто виноват в том, что скоро весь Токио потонет в крови? — чуть ли не прошипела Мизуки.

Я краем глаза наблюдал за Харуку. С каждым новым словом она всё глубже и глубже втягивала голову в плечи.

— Госпожа Сато! Госпожа Сато! — подошел к нам Мрамор с телефоном в руках. — На камере заднего вида видно, что это «Фера» шлепнула «Ламбу». Хинин вел машину по всем правилам.

Мизуки мельком взглянула на телефон в его руках, а потом повернулась к Харуку:

— Девчонка, ты знаешь, что только что сделала?

Прошипела она это таким тоном, что даже у меня мурашки по коже побежали. Явно подпустила в голос боевого духа — недаром же Харуку побледнела так, что стала похожа кожей на пузо белуги.

— Я… я… — начала было Харуку.

— Да, якудза, — кивнула Мизуки. — Я наняла этого хинина для перевоза важного груза, а ты его разбила. Теперь ты должна клану Казено-тсубаса-кай очень и очень большую сумму денег. И это уже не говоря о том, сколько ты будешь должна клану Хотомикана. Они вряд ли слезут с тебя и твоего рода, пока не получат столько, сколько посчитают нужным. Судя по Фере у тебя денежки водятся, так что будь готова отдать последнее! Мы вас пустим по миру с протянутой рукой!

Харуку растерянно смотрела по сторонам. Мы встретились взглядами и что-то дрогнуло у меня внутри. Закошмарила Мизуки девчонку. Теперь это уже не царица Савская, как в тот момент, когда она вылезла из тачки, теперь это уже испуганная и осознавшая весь ужас происходящего молодая девчонка. Вот-вот расплачется…

— Мизуки-сама, это я виноват, — вырвалось у меня неожиданно. — Я нечаянно подставился под удар и не увидел, что госпожа Кобаяши уже начала перестроение.

— Что-о-о? — протянула Мизуки.

Для неё это тоже было неожиданностью. Я незаметно подмигнул ей левым глазом, чтобы Харуку не видела.

— Я… я не хотел. Так само получилось, — поклонился я. — Прошу простить меня и не судить строго.

— Не судить строго? Да знаешь ли ты, хинин, что из-за тебя теперь может начаться война кланов? — взревела Мизуки. — Даже если ты полностью продашь себя на органы, то не будет даже сотой части от стоимости вазы!

Я молчал, уперев глаза в землю. Мимо проносились машины, шуршали покрышки. Я всё также стоял, согнувшись в поклоне.

— В общем так, хинин, если ты признаешь свою вину, то завтра явишься в офис Казено-тсубаса. Там решим, что с тобой делать. А сейчас… Сейчас шуруй домой пешком! Ты недостоин того, чтобы садиться за руль моей машины! — гаркнула Мизуки.

Она шлепнула меня по макушке открытой ладонью так, что раздался звучный шмяк. Не больно, но громко. После этого Мизуки фыркнула и прошла к Ламбе с прямой спиной женщины, только что проглотившей лом. Мрамор развел руками и прыгнул за руль «Камаро».

Машины взвизгнули покрышками и прыгнули вперед, унося Мизуки и Мрамора. Мы с Харуку остались одни. В её правом глазу я заметил легкий отблеск слезинки. Я продолжал молчать. Что-то мне подсказывало, что я сделал всё правильно.

— Хинин… — несмело начала она. — Спасибо… Но зачем… Зачем ты это сделал?

— Не знаю, — честно развел я руками. — Просто не хотел, чтобы эти навалились на тебя и выдоили до последней капли. Неправильно это как-то… Несправедливо. В дороге разное случается, а искать виноватого и нападать кодлой на одну девчонку… Нет, я этого не мог допустить.

Мы помолчали немного. Она не сводила с меня глаз. Я даже почувствовал себя неловко. Шмыгнул носом и отвернулся.

— Может… Может тебя подвести куда? — спросила Харуку, беря меня за руку.

Теплая ладошка сжала мои пальцы. Я взглянул в её глаза, немного задержавшись на груди — сквозь ткань было видно, как напряглись соски. Фантазия мигом дорисовала остальное. Я сглотнул.

— Да, буду рад, — ответил я. — Можно отправиться домой…

— Знаешь, тут недалеко есть один ресторанчик… Можно я угощу тебя ужином? — спросила Харуку. — Всё-таки я твоя должница…

— Не откажусь, — ответил я. — Тем более, я голоден так, что сейчас съел бы целого быка.

— Да? Тогда поехали, — улыбнулась она. — Кстати, меня зовут Харуку.

— А я знаю, — улыбнулся я в ответ. — Ещё бы не знать, как зовут самую красивую девушку академии.

На этот раз на лице Харуку появился румянец. Глаза девушки блеснули, но уже явно по другому поводу.

В том ресторанчике, куда она меня пригласила, оказались ещё и комнаты на вечер. Харуку была мне так благодарна за спасение, что пришлось приложить немало сил, чтобы полностью принять всю благодарность.

Надо ли говорить, что среди мастеров уже трое были на моей стороне?

— Ты зачем женщину трахнул? — вот таким вопросом меня встретил в академии сокурсник Иори Ито. — Неужели не мог договориться по-нормальному?

Высокий и угловатый молодой человек относился ко мне не то чтобы хорошо, но можно сказать, что нейтрально. Здоровались, но дружбу не заводили. К тому же, он был обладателем троих пакетов картинок — награда за разоблачений фейков про хинина. Он тоже с увлечением поисковика производил розыск тех или иных фотографий, которые представляли меня далеко не в самом лучшем свете.

— Ч-чего? — уставился я на него.

— Как чего? Изнасиловал женщину прямо возле мусорных баков квартала. Причем сделал это пьяный в хлам. Ещё и кричал, что майонез — не очень хорошая смазка.

— Иори-сан, — одернул я расплывающегося в улыбке сокурсника. — Если это какая-то шутка, то я уверяю — она очень и очень странная.

— Да ладно? Ты ещё не видел? — Иори вытащил из кармана телефон и поставил на воспроизведение.

На экране черной коробочки возникло плечо в шелковом коричневом кимоно, женские черные локоны, а дальше сидел с унылым лицом незнакомый мужчина с микрофоном в руках.

— — Этот хинин появился из ниоткуда. Он был белобрысым, с их фирменной веточкой сакуры на щеке. Он разорвал на моей груди кимоно и… и залез под дзюбан, — со всхлипом проговорила женщина.

— Какой ужас. Прямо посреди квартала Санъя? — покачал головой мужчина. — Прямо под нижнюю рубашку? И все молчали?

— Да, сначала ударил по голове, затащил в подворотню, а потом повалил на землю и попытался… попытался разодрать кимоно. А рядом стояли мусорные баки… и от них… от них так плохо пахло…

Женский голос показался мне знакомым. Где-то я уже его слышал… И ведь совсем недавно!

— А что же было дальше? — спросил мужчина.

— А дальше он содрал с меня панталоны-сасоёке, достал из штанов свой торчащий огрызок и…

На этом месте запись обрывалась словами: «По морально-эстетическим соображениям данная запись по поводу изнасилования хинином Изаму Такаги бедной женщины из квартала Санъя будет прервана. Мы надеемся, что его предадут справедливому суду! Подобные уроды не должны ходить по нашей земле!»

— Мда, — покачал я головой. — Вот уже до чего докатились. Надо же… Мало моим недругам было картинок, они перешли на откровенный поклеп. Это низко…

— Очень низко, — согласился Иори. — А главное — женщина не называет твоего имени, просто говорит, что был белобрысый хинин. Только в конце появляется запись.

— Перекинь мне, пожалуйста, Иори-сан, — попросил я. — Я хочу тщательно изучить это видео.

— Тебе понравилось? — поднял бровь молодой человек. — Мне странно слышать от тебя такие вещи.

— Что? Это мне странно слышать от тебя! За кого ты меня принимаешь? Я хочу найти этого мужчину и спросить у него — что за женщина говорила, кто она и почему такое произошло вообще?

Я ткнул пальцем в мужчину, который брал интервью. Его осветленные волосы торчали дыбом, как будто он только что потрогал оголенный провод на двести двадцать.