Я из ДМ (СИ) 8 - Калинин Алексей - Страница 20

Как она пробилась через череду щеколд и цепочек? Кадзуми и сама вряд ли смогла бы ответить на этот вопрос, однако, спустя несколько секунд, она вырвалась в коридор и побежала прочь.

Прочь от этого страшного мертвеца, от девочки, лазающей по-паучьи по стенам и вообще — прочь от этого ужаса.

Кадзуми подбежала к лестничному пролету и услышала, как снизу кто-то поднимается. Поднимается, натужно кашляя и отплевываясь. Неужели ещё один из тех, кто умер в её операционной?

Она бросила взгляд вниз — как раз в этот момент на коричневую поверхность перил упала грязная ладонь. Вся в струпьях и кровоточащих язвах, на кисти виднелся металлический браслет кандалов со свисающей цепью.

— Иди-иди сюда, маленькая госпожа, — послышался снизу старческий голос.

Следом сразу же идущий разразился диким, душераздирающим кашлем.

Да что же это такое? Позади оставался мертвец с дыркой во лбу, снизу поднимался ещё один. Куда бежать? Куда?

В этот момент Кадзуми взглянула вверх по лестнице. Давным-давно, когда она совершила первое убийство, той самой девочки, то так этим впечатлилась, что начала бояться мести. Непонятной мести, ведь девочку похитили на горе и считали без вести пропавшей. А сам ребенок растворился в магме Фудзиямы, но всё равно — Кадзуми начала бояться мести. От этого она сделала на всякий случай путь отхода.

На крыше её дома был натянут трос, ведущий на крышу другого дома. Уже оттуда можно спуститься на землю и бежать что есть мочи. Бежать, чтобы укрыться от страшных мертвецов…

— Я поднимаюсь, маленькая госпожа! Кхе-кхе-кхе! Чертовы рудники, если бы не коклюш, то совсем бы загнулся! — прокашлял голос снизу. — Подожди меня, маленькая госпожа! Кхе-кхе!

Кадзуми бросилась наверх. Ступени пролетали под ногами. В висках стучала кровь, сердце колотилось так, словно стремилось выломать грудную клетку и броситься прочь от хозяйки.

Жить! Жить!! Жить!!!

Она не задумывалась раньше, отнимая жизни у других, что когда-нибудь окажется на их месте. Не задумывалась, почему эти уродцы (а по-другому после опытов их нельзя было назвать) так цеплялись за каждый глоток воздуха? А оно вон как вышло. И сейчас уже она пыталась продлить себе жизнь, пыталась оторваться от ужаса, который шел по пятам…

Кадзуми выскочила на черный битум крыши. Свежий ветерок пахнул в лицо, остужая горящие щеки. На востоке только начал светлеть краешек горизонта, становящийся синим из просто темно-синего фона.

Трос оказался на месте. Его не сорвали землетрясения, он был всё также упруго натянут и прямо-таки приглашал запрыгнуть на него и сорваться в короткий и быстрый полет на крышу другого дома. Где-то рядом должен лежать блок-ролик. Остается только его найти, закинуть и съехать.

Пусть и крича от боли в сломанных пальцах, но зато живая!

Кадзуми начала копаться в хозяйственном мусоре возле троса. Где этот блок? Где? Доски, палки, скобы — всё это отлетало прочь. Но не находилось того, что было нужно.

— Маленькая госпожа, — раздался позади неё тот же старческий голос. — Вы даже не скажете мне «здравствуй»?

Кадзуми оглянулась и завизжала от страха:

— Оставьте меня в покое! Уйдите! Уйдите!!!

— Нет, маленькая госпожа… Кхе-кхе-кхе, — согнулся в удушливом кашле старик-китаец. — Мы не можем оставить вас в покое. У нас к вам слишком много вопросов. И самый главный — за что вы нас так? Так… кхе-кхе-кхе…

Это был последний пациент Кадзуми Сайто. Китайцу скормили зараженную летучую мышь и потом наблюдали за его преображением. В итоге он скончался от болезни, напоминающей воспаление легких. И сейчас стоял перед ней с трупными пятнами на лице и перекошенным ртом.

Его напоили в ресторанчике неподалеку от Фудзи, а после бросили на опыты. Всё равно старого китайца никто бы не хватился.

— Я не виновата! Я не виновата! — Кадзуми Сайто снова бросилась копаться в строительном мусоре, подвывая от боли в сломанных пальцах.

Она должна! Должна найти блок и спастись от этих страшных гостей! Она очень хочет жить!

— Никто не виноват, — вздохнул старик. — Никто не хочет брать на себя ответственность за смерть других.

Это… Это уже не был голос старика!

Кадзуми оглянулась. Там, где только что стоял мертвый старик, теперь находился довольно симпатичный молодой белобрысый хинин. То, что это хинин, говорила веточка сакуры на его правой щеке. И из рук этого хинина струился черный дым.

Света уличных фонарей хватало, чтобы увидеть, как в черном дыму появляются лица. Кадзуми узнавала эти лица. Узнавала и понимала — прощения не будет.

— Я не виновата-а-а-а!

— Каждый получает по заслугам, — мрачно проговорил хинин.

Из дыма вылетело первое черное лицо и метеором пронзило тело Кадзуми. В правом плече вспыхнула боль как от ожога. Только этот ожог был внутри тела.

Следом вылетело ещё одно лицо, пронзив бедро. От боли Кадзуми отшатнулась назад. Ещё одно лицо и ещё шаг назад.

Лица подлетали ближе, она их узнавала и боль от узнавания была сродни горящим ранам, появляющимся внутри. Лица сновали быстрее и быстрее, как будто каждый мертвец хотел в последний раз коснуться своей мучительницы.

И каждое лицо было знакомо. Выражение глаз, немой крик, перекошенный рот. Все они когда-то прошли через биолабораторию Кадзуми. И все они вернулись, чтобы вновь заглянуть в её глаза.

Кадзуми отступала шаг за шагом. Вот она запнулась о выступ крыши, взмахнула руками и с диким криком рухнула вниз. Послышался шлепок, словно с телеги упал мешок с дайконом.

Белобрысый хинин заставил черный дым втянуться обратно в руки, после чего неторопливо подошел к краю крыши. Женщина лежала в неестественной позе, как будто хотела обнять землю, но не знала, как бы половчее это сделать. Она не шевелилась, а из-под обнаженного тела медленно вытекала тягучая лужа.

Из мусорного бака неподалеку выпрыгнул белоснежный котенок с черным пятном на правом глазу. Этот котенок подошел к лежащей женщине, лизнул её в щеку, а после поднял голову к небу, уставился на белобрысого парня. Хинин сделал жест, словно отдал честь. Котенок повторил этот жест, забавно перекувырнулся через голову и бросился обратно к мусорному баку.

Юноша же повернулся, вытащил из кармана горсть патронов и вышвырну их прочь. Следов на них всё равно не осталось, а таскать с собой лишний груз не в привычке хинина. На сегодня его операция была закончена и можно было отправляться на базу, чтобы успеть перехватить хотя бы пару часов сна перед академией.

— Ты видел? Нет, ты видел? — на перемене ко мне подскочила Шакко.

— Что я видел? Очередной фейк? Да они уже настолько всем остопиз… надоели, что их уже даже не принимают всерьез, — хмыкнул я.

Мы с Кацуми обедали на стадионе, разложив бенто на скамейках для зрителей. Всё своё приносили с собой. Большинство курсантов поступали также, академия не запаривалась в сооружении столовой для будущих вояк. Руководство академии решило, что если солдат не в состоянии найти еду пока обучается, то грош ему цена и пусть ходит голодным.

На другой стороне стадиона расположились Минори со своими тремя подельниками. Они иногда поглядывали в нашу сторону, неспешно заглатывая пищу. Загорелые лица, счесанные на лоб волосы — явно скрывали не морщины, а что-то другое. Но мы-то с вами знаем — что именно…

— Да нет же, вот, смотри! — Шакко сунула мне под нос мобильник и нажала на кнопку запуска видео.

На экране я увидел разъяренного Мрамора, позади которого с хмурыми лицами стояли трое мототаксистов. Перед ними скопилось не меньше десятка мужчин в рабочих комбинезонах. Низенький плешивый мужичок в костюме стоял чуть впереди. Он-то как раз и принимал на себя всю ярость Мрамора.

Всё действие происходило около автомастерской, о чем свидетельствовала надувная фигура гейши у дороги, заманивающая проезжающих мимо автомобилистов под сень оранжевой крыши с изображением автомобильной покрышки и здоровенного гаечного ключа.