Маньчжурия, 1918. Особый отряд (СИ) - Аристов Руслан Иванович - Страница 9

Повозки приехали через три часа, ближе к вечеру — подпоручик Смирнов и шесть человек офицеров в форме разных родов войск, но с разными, явно неуставными нашивками на рукавах, довольно быстро помогли загрузить вещи женщинам и старикам.

— Спасибо вам, господин капитан, спасибо, — благодарили его женщины, и Виктор ощутил, что сделал хоть что-то полезное за эти дни.

Виктор поздоровался и поблагодарил офицеров — довольно молодые парни, может быть младше Смирнова.

Вестибюль опустел, и когда Виктор шёл обратно в свой кабинет, его взгляд упал на дальний угол возле окна — там сидела та самая девушка, которая днем была недовольна японской интервенцией. Судя по наклону её головы, она дремала.

«А что же она не поехала?» — удивился Виктор, осторожно подошёл поближе и кашлянул.

— Ой, это вы, господин консул? — встрепенулась девушка.

Виктор рассмотрел её — очень миловидное овальное лицо, ясный лоб, большие серые глаза, чуть вздернутый носик и выразительные губы, светлые, немного вьющиеся волосы, худощавая, немного ниже среднего роста.

— Я не консул, сударыня, я начальник охраны... — немного замялся он. — А вы разве не едете с господами офицерами? Они ещё не отъехали.

— Нет, нет, — мотнула головой девушка. — Наверное, вы правы — я поеду дальше, до Владивостока, а потом попробую обустроиться там, — сказала она немного нервно. — Вы не против, если останусь здесь до завтра? Мне некуда идти, а когда следующий поезд — я не знаю. Я не буду мешать, а утром пойду на вокзал.

— Простите, как ваше имя-отчество? — Виктора что-то тронуло в её голосе и взгляде.

— Ольга Алексеевна Никитина, — сняла девушка шляпку и прижала её к груди.

— Очень приятно — Виктор Антонович Иволгин, штабс-капитан, — он чуть поклонился и протянул девушке руку — она легонько пожала его пальцы.

— Знаете, я уехала из Москвы ещё в марте, когда туда переехал Совнарком, и вот только сейчас я смогла попасть за кордон — наверно, отец был бы очень рад этому, он велел мне всё бросить и уезжать ещё зимой, — глядя на Виктора, с неуверенной улыбкой сказала она. — Зимой я потеряла с ним связь.

— Возможно, отъезд был верным решением, — кивнул Виктор. — А кто ваш отец?

— Отца арестовало ЧК, наверное, если он не сумел скрыться — он ждал этого каждый день после переворота и после освобождения из Петропавловки. Он меньшевик, адвокат и был министром почт и телеграфов с июля прошлого года, в последнем правительстве, — произнесла девушка и вздохнула. — В январе он бежал в Ростов, когда его чудом выпустили из крепости, и после этого связь прервалась.

«Ну ничего себе делишки — эта девушка, получается, дочь министра Временного правительства, который член РСДРП(м), получается?! Ну и дела!» — несколько секунд Виктор пораженно смотрел на неё.

— Знаете, Ольга Алексеевна — у нас есть гостевая комната здесь, в консульстве — оставайтесь до утра, а потом я отвезу вас на вокзал, — сказал Виктор.

— Правда? Вот спасибо вам, Виктор Антонович, — девушка неуверенно встала и благодарно смотрела на него.

— Не стоит благодарности. Позвольте вам помочь? — он кивнул на чемодан.

Ольга застенчиво улыбнулась и кивнула.

«Там что, кирпичи внутри?» — чемодан оказался весьма тяжелым, и Виктор, поднимаясь на второй этаж, прикинул, каково такое таскать столь милой девушке.

Гостевых комнат в левом крыле здания было три, и Виктор провёл барышню в самую крайнюю, угловую — она пустовала.

— Располагайтесь, Ольга Алексеевна, — показал он ей на диван и шкаф с бельём. — Я потом принесу вам чай.

— Спасибо вам огромное, Виктор Антонович! Уже поздно, я вас не задерживаю? Вам надо домой, наверно? — очень мило сдвинула брови девушка.

— Нет, нет, — улыбнулся он, — я могу остаться здесь — у меня очень много работы, а живу я в гостинице, так что...

— Понятно, — Ольга, сложив ладони в замочек, с улыбкой смотрела на него.

— Хорошего вечера, я пойду, — немного стушевался Виктор и чуть поклонившись, вышел из комнаты.

«Блин, я прямо как школьник перед первым танцем на выпускном — застеснялся! Очень милая барышня, такая хорошенькая, худенькая. Надо ей через пару часов чаю предложить, а пока нет Смирнова, займусь систематизацией материалов — благо, сейф у меня имеется».

Виктор вернулся в свой кабинет, закрыл дверь, включил лампу на столе, достал несколько листов и взял в руки карандаш. Повинуясь давней и наработанной журналистской привычке делать заметки и тезисы даже в три часа ночи, если приходила дельная мысль, он решил сделать более полный обзор текущей ситуации из того, что он слышал, читал и видел.

«Как писать — с твердыми знаками и ятями или без?» — на несколько секунд всерьёз задумался он. — «Поменьше текущей политики и побольше достоверно известных мне фактов».

Решил писать старой орфографией — мало ли что. Это было не слишком удобно, но он с головой погрузился в работу.

{{{Ещё летом 1915 г. воинские части из Заамурского округа были отправлены на фронт мировой войны. На тот момент в полосе отчуждения КВЖД остались лишь кадровая рота и одна железнодорожная бригада, а место ушедших на фронт начали занимать спешно формируемые дружины ополчения, плохо вооруженные.

Февральскую революцию в Харбине и в целом на КВЖД встретили позитивно — особый режим социально-экономических отношений на фронтире империи привлекал авантюрных и предприимчивых людей, которые ради повышения своего благосостояния использовали любые методы — законные, серые, незаконные. Этот слой был настроен на демократические реформы и ослабление существующих порядков. Однако старая администрация во главе с генерал-лейтенантом Хорватом сохранила свои позиции — председатель правления КВЖД получил полномочия комиссара Временного правительства в полосе отчуждения. Ситуация начала меняться летом 1917 г., когда сформировались крайне левые по своим взглядам советы солдатских депутатов, которые возглавил некий член РСДРП(б) Рютин, прапорщик. К концу октября ситуация окончательно обострилась — харбинский совдеп располагал вооруженной силой, расквартированными в городе бойцами 559-й и 618-й дружин ополчения. В это же время генерал Хорват начал предпринимать усилия по организации антибольшевистских частей из числа офицеров, приезжающих в город, одним из которых был полковник Николай Орлов, который ещё с 1909 г. служил в Заамурском округе ОКПС, а перед Февральской революции командовал 14-м Заамурским пехотным полком на германском фронте.

В первых числах декабря пробольшевистский ревком полосы отчуждения объявил ультиматум администрации КВЖД — сложить полномочия и покинуть территорию Маньчжурии. Генерал Хорват отказался — утверждают, что он человек большой личной смелости. Как оказалось, генерал ещё в конце осени заручился поддержкой местного китайского губернатора, и китайцы с его согласия ввели свои войска в полосу отчуждения. С их помощью ополченческие дружины были разоружены — при этом в ходе перестрелки погиб командир 618-й дружины, погружены в теплушки и выдворены в пределы Забайкалья. Части Заамурской железнодорожной бригады, требовавшие восстановления совдепа, также были разоружены и частично вывезены из Маньчжурии.

Вместо вывезенных в Россию ополченцев Хорват, заручившись поддержкой китайцев, которые в такой ситуации явно нацелились прибрать к рукам дорогу, в январе 1918 г. объявил о формировании специальной Охранной стражи, которая должна будет обеспечить безопасность путей, подвижного состава и имущества КВЖД. Набор начали осуществлять через посредников во всем Заамурском округе, ставку делали на офицеров, которые в значительных количествах стекались в Маньчжурию, спасаясь от репрессий. Многие из офицеров раньше служили на дальнем Востоке, в том числе в ОКПС.

Относительно спокойная полоса отчуждения получила в офицерской среде прозвище «Хорватия». В Китае сохранились прежние российские административные, дипломатические и хозяйственные учреждения, не признавшие переворот большевиков.

Наиболее известным антибольшевистским подразделением стала Первая особая рота Охранной стражи, сформированная полковником Орловым зимой 1918 г. На данный момент (сведения нуждаются в уточнении) рота состоит из 4-х взводов и пулеметной команды, 140 человек офицерского, унтер-офицерского и юнкерского состава, базируются в Харбине.