Англо-Бурская война (1899—1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 23
- Предыдущая
- 23/145
- Следующая
Вплоть до семи часов наша пехота не продемонстрировала решительности в наступлении, поскольку, имея перед собой такой громадный рубеж и так много высот, занятых противником, трудно решить, куда двигаться, и не стоит ли превратить атаку в простую разведку боем. Однако вскоре после семи буры сами решили этот вопрос, энергично ударив по Гримвуду и правому флангу. Они, стреляя из полевых орудий, «максимов» и винтовок, быстро окружали последний. Из центральной колонны полк за полком отправляли на усиление правого фланга. Гордонцев, девонцев, манчестерцев и три батареи послали на освобождение Гримвуда, а 5-й уланский полк, действуя в качестве пехоты, помогал ему удержаться.
В девять часов наступило затишье, однако не вызывало сомнений, что свежие команде и дополнительные орудия непрерывно подтягиваются к линии огня. Бой начался снова с удвоенной силой, и три передовых батальона Гримвуда отступили, оставив гряду, после пяти часов обороны. Причиной отступления явилась не их неспособность далее держаться на своей позиции, а донесение, полученное сэром Джоржем Уайтом от полковника Нокса, командующего в Ледисмите, что враг, кажется, готовится штурмовать город с другой стороны. Пересекая открытое пространство в некотором беспорядке, они понесли тяжёлые потери, ставшие бы ещё более значительными, если бы 13-я батарея полевой артиллерии и следовавшая за ней на небольшом расстоянии 53-я, не бросились вперёд, стреляя шрапнелью, чтобы прикрыть отступление пехоты. Среди разрывов 96-фунтовых снарядов и треска маленьких дьявольских однофунтовиков, под перекрёстным ружейным огнём отважные батареи Эбди и Докинса развернули свои орудия и отстреливались направо и налево, вспыхивая ослепительным огнём посреди груд тел убитых солдат и лошадей. Огонь был настолько интенсивным, что орудия закрывала пыль, которую поднимали пулемётные очереди. Затем, когда работа была завершена и пехота перебралась за гряду, прикрывающие орудия развернулись и отправились за ней. Пало такое количество лошадей, что две пушки временно оставили, чтобы вернуться за ними потом, что и было успешно сделано благодаря отваге капитана Твайтса. Действия этих батарей явили собой один из немногих прекрасных моментов в не слишком блестящих успехов того дня. С поразительным хладнокровием и мужеством они помогали друг другу, отходя попеременно, после того, как мимо них прошла отступающая пехота. 21-я батарея (Блевитта) тоже отличилась стойкостью, прикрывая отступление кавалерии, а 42-я (Гоулбернса) понесла самые тяжёлые потери. В общем, слава, выпавшая в тот день на нашу долю, в основном принадлежала артиллеристам.
Уайт, надо полагать, теперь чувствовал неуверенность в своей позиции: было совершенно ясно, что единственный путь для него — отступать и сконцентрироваться на городе. Его левый фланг находился на высоте, а звуки отдалённого боя, доносившегося через восемь километров разбитой земли, были единственным поступившим от него донесением. Правый фланг отвели, но наибольшая опасность заключалась в развале центра, потому что там осталась только 2-я стрелковая бригада. Что произойдёт, если враг энергично атакует и ударит прямо на город? Это было более чем вероятно, поскольку бурская артиллерия уже продемонстрировала своё превосходство над нашей. Её грозный 96-фунтовик, абсолютно невредимый и находящийся вне зоны нашей досягаемости, метал свои огромные снаряды в скопления отступающих войск. Солдаты мало спали и практически не ели, и этот безответный огонь был суровым испытанием для отходящей армии. В подобных обстоятельствах отход мог очень скоро превратиться в беспорядочное бегство. Офицеры с некоторым опасением наблюдали, как их солдаты убыстряют шаг и через плечо оглядываются на вой снаряда. До дома все ещё оставалось несколько километров по открытой местности. Что можно было предпринять, чтобы облегчить их положение?
И в этот самый момент пришёл своевременный и неожиданный ответ. То облачко паровозного дыма, которое наблюдатель видел утром, становилось все яснее с приближением тяжёлого поезда, пыхтящего и поскрипывающего на скатах. Ещё до того, как состав вышел на подъездной путь к Ледисмиту, из него выпрыгнула толпа жизнерадостных бородатых парней. С незнакомыми морскими возгласами они вытаскивали и собирали длинные тонкие орудия и при помощи верёвки и троса закрепляли их на платформах. Лафеты были необычные, специально изобретённые капитаном Перси Скоттом; люди работали изо всех сил, чтобы ввести 12-фунтовые скорострельные орудия в действие. Вот наконец дело сделано, и длинные стволы поднялись под углом, обещавшем достать того исполина на холме у горизонта. Два из них вытянули свои любопытные шеи и обменялись репликами с большим «крезо». И тут усталые и подавленные британские войска услышали грохот, более оглушительный и резкий, чем издавали их полевые орудия, а на далёком холме, там, куда ударили снаряды, увидели клубы дыма и огня. Ещё залп, ещё и ещё — и больше их не беспокоили. Капитан Хедворт Лэмбтон и его люди спасли ситуацию. Нашёлся победитель и на эту грозную пушку, она не издала ни звука, пока покрытая пылью полевая армия не вернулась в Ледисмит, оставив позади три сотни своих бойцов. Это была слишком высокая цена, однако нас ждали другие беды, в свете которых утреннее отступление показалось несущественным.
Мы можем тем временем проследить несчастную судьбу маленькой колонны, отправленной, как уже говорилось, сэром Джоржем Уайтом, чтобы предотвратить соединение двух бурских армий и одновременно создать угрозу правому крылу основных сил буров, наступающих со стороны Данди. В течение всей кампании сэр Джорж Уайт проявлял качество, которое привлекает нас в людях, однако может представлять опасность, когда оказывается свойственным командиру, — он был неисправимый оптимист. В то же время весьма вероятно, что его сердце не выдержало бы в надвигавшиеся чёрные дни, если бы он не обладал таким качеством. Однако когда человек обсуждает сохранение Ньюкаслской железнодорожной ветки, соглашается продолжать оккупацию Данди, оставляет в городе гражданских, пока не исчезает возможность избавиться от бесполезных ртов, или не начинает серьёзной подготовки к обороне города, пока его войска силой не заставили туда вернуться, мы неизменно наблюдаем свидетельства того, что этот человек постоянно надеется на лучшее, вследствие чего не готовится к неблагоприятному развитию событий. К несчастью, в каждом из этих случаев дела действительно пошли плохо, хотя медлительность буров и позволила нам как в Данди, так и в Ледисмите избежать настоящей катастрофы.
Сэр Джорж Уайт так благородно и безоговорочно принял на себя вину за Николсонс-Нек, что беспристрастный историк, скорее всего, расценит его самоосуждение как чрезмерное. Непосредственные причины поражения, несомненно, являлись результатом только злого рока и зависели от обстоятельств вне его контроля. Однако очевидно, что стратегический план, по которому колонна оказалась на Николсон-Неке, строился на предположении победы основных сил в сражении у Ломбардс-Копа. При таком развитии событий Уайт мог бы развернуть правый фланг и зажать буров между основными силами и Николсон-Неком. В любом случае он смог бы соединиться со своим изолированным крылом. Однако, если бы он проиграл это сражение, что тогда? Что должно было произойти с формированием, находящимся в нескольких сотнях метров над уровнем моря? Как его предполагалось выводить? Отважные ирландцы, казалось, отметали саму идею поражения. Говорят, командиры колонны получили заверения, что к одиннадцати часам следующего утра их снимут. Так и случилось бы, выиграй Уайт сражение. Но…
Силы, избранные для самостоятельных действий, состояли из четырех с половиной рот Глостерского полка, шести рот Королевского ирландского фузилерского полка и 10-й батареи горной артиллерии из шести семифунтовых нарезных орудий. Это были бывалые солдаты из Индии, а фузилеры только десять дней назад у Талана-Хилл показали, на что способны. Отрядом командовал полковник Карлтон из фузилерского полка, усилиям которого в основном обязан успех отступления из Данди, и майор Эйди в качестве генерала. В ночь на воскресенье, 29 октября, они вышли маршем из Ледисмита, тысяча солдат, лучших во всей армии. Обмениваясь одной-другой шуткой со сторожевыми заставами, они и не думали, что теперь долго не увидят своих вооружённых соотечественников.
- Предыдущая
- 23/145
- Следующая
