Пантера - инстинкт зверя - Корнилова Наталья Геннадьевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/22
• Следующая

– Я смотрю, у вас здесь все по-прежнему, – продолжая играть роль неизвестной мне Кати, сказала я, обведя взглядом комнату.

– А что? Мне и так не плохо. Разувайся, проходи на кухню – обедать будем, – она остановилась около Двери на кухню и начала меня разглядывать. – Ты совсем не изменилась, Катенька, такая же молодая, как и была, только настоящей красавицей стала.

– Ну уж скажете тоже, – я скромно опустила глаза и начала разуваться. – А где Ира?

– Ты разве не знаешь? – удивленно спросила она.

– О чем?

– Она ведь у мужа теперь живет, давно уже, как замуж вышла. Уж тебе это должно быть известно.

– Ирка, у мужа? – я сделала большие глаза. – И когда ж она успела замуж выскочить?

Анастасия Вагановна отступила на шаг, взялась рукой за голову, и лицо ее болезненно исказилось.

– Наверное, я и вправду больная, как зять говорит, – с досадой произнесла она. – У меня что-то с головой происходит. Разве не ты была у Иры дружкой на свадьбе? Или это был кто-то другой?

Чувствуя, что краснею, я опустила голову, сделав вид, что копаюсь в сумочке, и, стараясь придать голосу грустный оттенок, сказала:

– Да, у вас явно что-то с памятью, Анастасия Вагановна. Вы меня с кем-то спутали. Но ничего, это бывает. Главное, что вы меня помните.

– Конечно, помню: ты Катя Поспелова, училась с Ириной в одном классе.

Правильно?

– Ну вот, теперь все правильно, – я улыбнулась. – Так где, говорите, ваша картошка? А то у меня сегодня еще и крошки во рту не было.

– Идем, идем, сейчас накормлю.

Женщина, судя по всему, ничего не заподозрила, даже, наоборот, была довольна, что узнала старинную подружку своей дочери. Мне же было ужасно стыдно за то, что я так нахально использовала болезнь несчастной женщины в своих корыстных целях, но это был единственный, на мой взгляд, способ хоть что-то выведать про Ирину.

Положив мне на тарелку пышущую жаром картошку, достав из холодильника нарезанные тонкими ломтиками соленые огурцы, она села напротив на табуретку, и мы начали есть. Я спросила:

– А кто он, ее муж?

– Подонок, – лаконично охарактеризовала она своего зятя и, насадив на вилку огурец, прохрустела. – Богатый подонок.

– Зачем же Ира за него вышла?

– А нынче они все такие, куда ни плюнь. Раньше все были нищие, но зато добрые, а теперь деньги завелись и совесть совсем потеряли.

– Разве плохо быть богатым? Раньше, например, вы деликатесы только по большим праздникам ели, а сейчас…

– А сейчас мы их и по праздникам не видим – купить не на что. Совсем жизнь никудышная стала. Ира, как замуж вышла, почитай раз десять у меня только и была. Этот Алексей все отваживает ее от меня, мерзавец. Я его терпеть не могу. Сначала купить меня хотел, предлагал квартиру новую, мебель, дачу, но я отказалась.

– Но почему?! – искренне изумилась я. – Дача вам бы как раз не помешала: чистый воздух, огородик… Да и новая квартира с мебелью.

– Мне и так неплохо, – сердито отрезала она, сверкнув глазами. – Пусть подавится своими деньгами! Дочь мою купил с потрохами, но меня не купишь.

– Ну и зря, Анастасия Вагановна. На вашем месте я бы воспользовалась такой возможностью.

– Это потому что все вы такие нынче – за деньги на все готовы. Ты-то небось до сих пор проституткой работаешь?

– Я?! – кусок картошки застрял у меня в горле, я чуть не подавилась и гулко закашлялась.

– Значит, работаешь, – невозмутимо констатировала Анастасия Вагановна.

– Вон, как правда глаза-то колет. Я вам с Иркой еще когда говорила, что это к добру не приведет. Это хорошо, что она замуж выскочила и бросила это постыдное дело, а ты вот так и кончишь свои дни в каком-нибудь притоне. Вон в газетах об этом каждый день пишут. Да ты ешь, ешь и не смотри на меня, как на врага народа. Я ведь тебе добра желаю, ты мне, почитай, как вторая дочь. Только вот забыла меня совсем, не звонишь, не приходишь…

Но мне уже было не до еды. Так вот, значит, где собака зарыта! Ирина была проституткой и скрыла это от Алексея. Я представила, что могло произойти, если бы он об этом узнал, и мне стало жаль бедную Ирину. Потерявший рассудок от бешенства муж бил бы ее до тех пор, пока она не перестала бы дышать. А может, именно так все и случилось? Тогда вообще все становится ясно.

Пораженная этим открытием, я сидела за столом, машинально тыкая вилкой в тарелку, а Анастасия Вагановна, не замечая перемены во мне, продолжала говорить:

– Я все могу понять: замужество, деньги, но зачем ребенка бросать? Ты не знаешь, а ее сын Ромка теперь в детском доме живет.

Оглушенная очередной новостью, я смогла лишь неопределенно пожать плечами и стыдливо опустить глаза.

– Стыдно стало за подружку, – зло усмехнулась женщина. – Эх, девки, девки, гореть вам в аду страшным огнем. А каково мне, матери, такое терпеть?

Ирка ведь к сыну даже и не ходит, а ему уже шесть лет, в школу скоро пойдет. Я одна к нему хожу, он все спрашивает, когда мама придет, а мне и сказать нечего, плачу только. А она все скрывает от своего Алексея и мне говорить не велит – боится, что тот ее выгонит. Вот я и не хочу с ним общаться – вдруг не выдержу и проболтаюсь, тогда дочка все потеряет. Живу вот тут одна и грехи дочкины замаливаю.

Она замолчала, задумавшись о чем-то, а я никак не могла переварить застрявшую где-то между горлом и желудком картошку и услышанное. Единственное, что меня радовало, это что клубок начал помаленьку распутываться. Теперь я, по крайней мере, знала, в какую сторону нужно копать, чтобы попытаться отыскать Ирину. Наверняка ее исчезновение как-то связано с прошлой жизнью. Тогда моя задача значительно упрощается, нужно только выяснить, с кем Ирина общалась, когда была проституткой. Но как это сделать, чтобы мать ничего не заподозрила, я пока не знала. Решение пришло мне в голову неожиданно, как землетрясение.

– А что же отец ребенка, тоже к нему не ходит?

– Витька-то? Куда там! Этот шалопай и раньше к нему интереса не проявлял, а потом его посадили на десять лет за разбой. Ты где ж была все это время, что ничего не знаешь? – удивленно спросила она.

– За границей жила, – ответила я.

– За иностранца замуж вышла? Я кивнула.

– Ну и как там, за границей?

– Нормально. С арабом живу, в Саудовской Аравии. Там у них порядки строгие, поэтому не могла ни звонить, ни писать сюда. Такие вот дела, Анастасия Вагановна. А у Ромы чья фамилия – ваша?

– Нет, отцовская. Витька зачем-то настоял, чтобы сына на него записали.

Теперь он Роман Викторович Козлов, – она сердито поморщилась. – Будь у меня такая фамилия, я бы повесилась в одночасье. Ребенок жалуется, что его все козлом дразнят. Козлом и вырастет – так всегда бывает, прости господи, за такое кощунство, – она быстро перекрестилась. – Кстати, я забыла спросить: ты зачем пришла-то, Кать? А то я все болтаю, болтаю, а у тебя, может, дело какое.

Вопрос не застал меня врасплох:

– Так ведь сколько лет не виделись. Хотела узнать, как вы тут поживаете в России. Ира моя лучшая подружка как-никак, соскучилась.

– Ты что же, теперь обратно к своему арабу вернешься? – она сочувственно заглянула мне в глаза. – Там небось несладко живется?

– Как вам сказать, по-разному бывает. Я там одна русская, меня остальные его три жены не любят, завидуют, гадости всякие делают. Но зато денег куры не клюют.

– Помешались вы на этих деньгах совсем, девки. Не кончится это добром, помяни мое слово.

– Да ну вас, накаркаете еще, – шутливо улыбнулась я.

– А чего? Вчера вон зять позвонил, сказал, что Ирина куда-то пропала.

Ищет везде, с ног сбился. Но я ему ничего не сказала.

– Что вы имеете в виду? – от волнения у меня пересохло в горле: неужели сейчас я узнаю, где Ирина? Родион зачахнет от зависти, когда я преподнесу ему заработанные меньше чем за два часа сто тысяч долларов, и наверняка сразу побежит на радостях покупать Потапу самолет. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы папа считал, что исправно исполняет свой отцовский долг.

• Предыдущая
• 5/22
• Следующая