Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк - Страница 48

- О, уверен, что мы с бароном могли бы прийти к разумному соглашению, миледи, - сказал он вслух, позволив очень легкий проблеск веселья в своих глазах в ответ на улыбку Борандаса.

- Почему у меня такое чувство, что ваше представление о "разумном" и мое собственное не совсем совпадают, мастер Шифбирер? - ответил барон, и Талтар позволил себе усмехнуться.

- Потому что вы, милорд барон, проницательный, твердолобый покупатель, в то время как я, увы, столь же проницательный, упрямый продавец. Тем не менее, когда замешана такая прекрасная леди, вполне вероятно, ну, возможно, во всяком случае, что даже такой, как я, может оказаться с хотя бы скромной основой под ногами.

- Вы, мастер Шифбирер, - сказала ему баронесса Мяча со своей собственной улыбкой, - очень опасный человек. Милорд, - она посмотрела на Борандаса, - я запрещаю вам платить этому человеку столько, сколько этот камень действительно стоит.

- Ловкий ход, миледи! - поздравил ее Талтар. - Не то чтобы я когда-либо ожидал, что барон добровольно расстанется с истинной ценностью этого драгоценного камня. - Он тяжело вздохнул. - К сожалению, такое положение дел - это то, с чем, к несчастью, привык сталкиваться любой опытный торговец. - Он снова вздохнул, выражение его лица было печальным. - Чтобы вообще пробить себе дорогу в мире, мы привыкли к тому, что наши клиенты регулярно торгуются лучше нас!

- Надеюсь, вы простите меня за то, что я спрашиваю вас об этом, мастер Шифбирер, - немного язвительно сказал барон Борандас, - но не случилось ли так, что ваша мать была особенно хорошо знакома с Хирахимом?

- Борандас! - Мяча рассмеялась и шлепнула его по костяшкам пальцев своим расписанным вручную веером.

- На самом деле, милорд барон, - признал Талтар с улыбкой, - когда я был обычным мальчиком, мой отец раз или два заметил, как мало я похож на остальных членов семьи.

- Я не удивлен, - сказал Борандас, затем глубоко вздохнул. - Очень хорошо, я уже знаю, что это будет больно. Почему бы вам не пойти дальше и не назвать свою отправную точку? А пока, любовь моя, - он посмотрел на Мячу со своей собственной теплой улыбкой, - будь так добра, позвони Трелсану и закажи напитки. И, возможно, тарелку с бутербродами тоже. - Он оглянулся на Талтара с вызывающим блеском в голубых глазах. - Полагаю, что мы можем пробыть здесь достаточно долго, чтобы нуждаться в пропитании, прежде чем закончим.

***

Гораздо позже тем же вечером Талтар Шифбирер тщательно запер за собой дверь своей спальни на втором этаже "Халтан Армс", самой престижной и дорогой гостиницы в столице Борандаса. Это была большая, роскошно обставленная комната, как и подобало купцу с его очевидным богатством, но не по этой причине он несколько мгновений осматривал ее внимательным, пристальным взглядом. Затем он глубоко вздохнул и закрыл эти глаза, обращаясь к другим чувствам и тренированным способностям. Он протянул свои щупальца деликатно, осторожно, со всей чувствительностью нервной кошки, ищущей ауру, которую он научился ассоциировать с Брейасом Дэггерэксом. Брейас не собирался навещать своего двоюродного брата по крайней мере в ближайшие пару недель, но Фробус знал, что расписание может измениться, и если этот проклятый маг был где-то рядом с Халтаном...

По прошествии почти пяти минут Талтар глубоко вздохнул и снова открыл глаза, на этот раз с выражением удовлетворения. Он быстро подошел к окну комнаты и тщательно задернул шторы, прежде чем положить кожаный футляр с твердыми гранями, который держал в правой руке, в центр стола, расположенного перед окном. В этом футляре не было ничего особенно примечательного, любой торговец драгоценными камнями носил бы что-то очень похожее, и он вытащил из кармана туники ключ тонкой работы на серебряной цепочке и использовал его, чтобы отпереть футляр. Он вернул ключ на обычное место, открыл футляр и достал из него кусок почти прозрачного кварца размером с кулак, спрятанный на самом дне. Кварц был не более примечателен, чем сам футляр, за исключением того факта, что это был необычайно плебейский кусок камня для торговца драгоценными камнями с очевидным богатством Талтара, чтобы носить его с собой.

За исключением, конечно, того факта, что это был вовсе не кварц.

Он положил грамерхейн на стол, затем закрыл футляр и отложил его в сторону. Он был не совсем доволен тем, что собирался делать дальше, но всему есть предел. Он мог бы продолжать удерживать чары, которые маскировали его во время использования грамерхейна, но комбинация чар и заклинания прорицания, которое он собирался использовать, потребовала бы от него значительно больше энергии. В конце концов, заклинания прорицания были предназначены для обеспечения Истинного Зрения, так что во многих отношениях эти два действия были бы диаметрально противоположны друг другу. Однако хуже, чем истощение его собственных сил, это противодействие создало бы гораздо более сильную, яркую подпись и сделало бы его еще более уязвимым для обнаружения любым другим волшебником или магом, находящимися, черт возьми, поблизости. Кроме того, чары были относительно низкоэнергетической конструкцией, привязанной к бриллиантовой серьге в его левом ухе, и заклинания, связанные с артефактом, было не только труднее обнаружить, но и можно было активировать (или повторно активировать) очень быстро.

Он знал все это, и ничто из этого не делало его счастливее. К сожалению, это не сделало решение менее неизбежным, и поэтому он глубоко вздохнул, коснулся кнопки указательным пальцем и пробормотал одно-единственное слово на старом контоварском.

Талтар Шифбирер, казалось, колебался, как отражение в движущейся воде. А затем, между одним вздохом и другим, он исчез, замененный мастером Варнейтусом.

Варнейтус выдохнул, затем невесело улыбнулся, поймав свое слегка размытое отражение в зеркале камеры. Талтар выглядел не более примечательно, чем сам Варнейтус, но он был на дюйм или два выше, по крайней мере, на десять лет старше, и светловолос, в то время как волосы Варнейтуса были неописуемо каштановыми. Ни один из них никогда не выделялся бы в толпе, но ни одного из них никогда не приняли бы за другого, в чем, скорее, и был смысл.

Он всерьез подумывал о создании еще одного персонажа для своей деятельности здесь, в Норт-Райдинге, но в конце концов отказался от этого. Кассан и Йерагор оба знали его как Талтара. В то время как у них были все причины в мире держать существование "Талтара" в секрете, они знали, как он выглядел, и поскольку Варнейтус смог проникнуть все глубже и глубже в Норт-Райдинг, для Талтара могло стать важным иметь возможность действовать как известный посредник для различных заговорщиков, которых он знал. предназначенный для того, чтобы ввести его в игру и сохранить там. Привлечение еще кого-то, кем он должен был бы помнить себя, только еще больше все усложнило бы, и в отличие от некоторых своих коллег-волшебников, Варнейтус никогда не наслаждался сложностью ради нее самой. И он никогда не был настолько глуп, чтобы путать простую сложность с утонченностью, что, вероятно, было одной из причин, по которой он был намного более успешным и прожил дольше, чем некоторые из тех же коллег-волшебников.

Он снова улыбнулся, более естественно, при этой мысли, затем сел за стол и придвинул к себе грамерхейн. Он обхватил его руками, заглядывая в его глубины, и произнес тихую команду, которая пробудила постепенно усиливающийся блеск глубоко в его чистых, безупречных глубинах. Мерцание света становилось все сильнее, поднимаясь от стола и освещая его лицо снизу, отбрасывая тень на глазницы. Если бы шторы на окне были раздвинуты и если бы кто-нибудь случайно взглянул в сторону гостиницы, он увидел бы невероятно чистое, яркое сияние, разливающееся в ночи. К счастью, шторы не были раздвинуты, и поэтому никто не потревожил его, когда сияние вспыхнуло ярче, чем когда-либо, а затем сгустилось, вернувшись в грамерхейн. Они сливались воедино, постепенно темнея, пока не превратились в лицо магистра Малака Сардора с закрытыми глазами в Сотофэйласе, более чем в трехстах пятидесяти лигах от Халтана.