Наследник (СИ) - Райро А. - Страница 50

Он посмотрел на отца, улыбнулся и без страха крикнул на всю улицу:

— Ладисла-а-а-ав! Тут ещё один Колид возомнил о себе слишком мно-о-о-го!

Август не боялся отца. Похоже, в отличие от самого императора, он не до конца понимал, кто ему противостоит.

— Опусти руки и сдайся, Керук! — рявкнул он. — Опусти руки, приказываю!

— Как скажете, — сощурился отец.

И покорно опустил руки.

Статуя Бартла, что нависла над головой Августа, тоже опустилась. Она пронеслась с высоты на бешеной скорости и придавила собой сына императора, смяв его вместе с доспехом, как консервную банку. Нет, не насмерть. Но двинуло серьёзно.

Послышался скрежет стали, грохот, треск камня, затем — короткий хрип из-под обломков статуи.

Отец вытянул меч из ножен и быстро направился к Августу, тот уже поднимался на ноги и наращивал силу огня вокруг себя. Я решил помочь отцу и, лёжа на боку, отправил в переулок таранную волну щитом Стража.

Никто этого не ожидал, даже сам Август. Его сшибло на спину, и отец без колебаний вбил в его шею клинок.

— Передайте вашему отцу моё почтение, господин Искацин, — процедил он, глядя, как умирает один из сыновей императора.

Так, с мечом в шее, Август и остался лежать посреди обломков статуи своего любимого бога.

Бога бури и правосудия.

Через несколько секунд отец подбежал ко мне, без разговоров перевернул меня на живот и аккуратно взялся за копьё, чтобы выдернуть его из моей спины.

— А-а-а-а-а-а! — завыл я от боли.

— Я сама-а-а-а-а! — Отца оттолкнула появившаяся рядом Мидори.

Девушка зашептала заговор, одновременно заливая мне спину одним из свои зелий. Видимо, это была сильнейшая анестезия, потому что через десять секунд я уже не ощущал половины своего тела, только увидел, как Мидори отбрасывает сначала одно копьё, а потом второе.

— Всё! Готово! — крикнула она, после чего продолжила шептать заговор.

Регенерация Следопыта заработала быстрее, её усилили друидские навыки Мидори. Мне даже не пришлось пить чью-то кровь, чтобы восстановиться.

Пока Ладислава отвлекали сразу трое: Заварра, её уцелевший шакал и мой Демон, я наконец поднялся на ноги и проверил резерв. Где-то пятьдесят тысяч, не больше. Много силы ушло на регенерацию тела.

Отец обхватил меня за плечи.

— Ты должен уходить, сынок. Основные наши отряды успели отойти, но люди Ланне уже плотно окружают город. Я задержу сына Бартла, а ты…

— Нет! — отрезал я, вцепившись в его локоть. — Уводи оставшихся! Я уйду последним!

— Ты уйдёшь сейчас!! — рявкнул отец.

Мы посмотрели друг на друга, как два упёртых барана.

— Я рассчитываю на тебя, папа! — Я сжал его локоть сильнее. — Помоги! На кого мне рассчитывать, если не на тебя?

И он неожиданно сдался.

— Хорошо. Делай так, как считаешь нужным.

Я быстро отдал ему один из двух атласов, после чего повернулся к Мидори.

— Уходите, пока вас не окружили! Уводи Демона! За мной не возвращайся! Это приказ!

— А ты?! — запаниковала она.

— Я вернусь позже!

Не оглядываясь больше ни на отца, ни на Мидори, я опять рванул к Ладиславу, который уже успел окружить царицу стеной огня.

— Эй! Ты не забыл, кто тут Колид?!

Этого хватило, чтобы Витязь оставил Заварру в покое и перевёл внимание на меня.

— Не дерзи мне, мальчик! — Вокруг него затрещали молнии. — Ты слишком мелок, чтобы дерзить сыну бога!

Тяжёлой поступью он пошёл мне навстречу.

Я ускорил шаг, тоже надвигаясь на него. Среди огня Ган, дыма и сверкающего инея Цуо мы надвигались друг на друга, как два танка. Мой резерв продолжал падать, но наращивать я его не собирался — рисковал подохнуть от разрыва внутренних органов.

Ладислав шёл на меня с таким выражением лица, будто уже выиграл эту битву и похоронил Колидов.

И вот когда до столкновения оставались считанные метры, я нарисовал перед собой знак Небытия и исчез прямо перед носом своего противника. Появился за его спиной и крикнул:

— Эй, сын бога! Ты промазал! Протри глаза! Твой папа будет недоволен!

Ладислав развернулся. В его глазах сверкнули молнии.

В небе опять прогромыхало. Под ногами Витязя загорелась земля. Огонь придал ему скорости, и он оказался передо мной за мгновение, но я опять скрылся от него в Небытие и появился за его спиной.

— Ты сегодня не в форме! Не выспался за сотни лет?

И опять он развернулся и бросился на меня.

Всё повторилось. Я исчез в Небытие буквально за секунду до удара мечом.

— Сосредоточься, дружище! Ты мажешь! — выкрикнул уже за его спиной.

Пока я тянул время, отвлекал Ладислава и выводил его из себя, отец уводил оставшихся Иномирцев. Мидори опять оседлала Демона и помчалась за убегающими варанами и друидами на панголинах. Царица погасила стену огня вокруг себя и вместе со своим шакалом скрылась в снежном вихре.

Они успели уйти как раз вовремя.

За считанные минуты улицы Тафалара заполонила армия Дома Ланне, а посередине остались только я вместе с Ладиславом. И теперь мне тоже надо было уходить, причем срочно.

В очередной раз нарисовав знак Небытия, я больше не появился за спиной противника, а перенёсся в другой квартал, прямо на крышу башни — туда, где до сих пор висел застрявший в стене верхолёт Гедеона Ланне.

Где-то внутри оставалась Акулина. Если она выжила, то я должен был вытащить её. Лучше сдохнуть, чем оставить её тут.

Около машины суетились бойцы Ланне, пытаясь спасти Гедеона, но как только я возник рядом с ними, они оставили раскуроченную машину и бросились на меня. Правда, после Ладислава все эти Витязи казались мне шпаной. Я направился к верхолёту, перемахивая переломанные стены башни и перегородки, а заодно на ходу рубя магов, расшвыривая их щитом и пробивая молитвами. Через минуту рядом никого не осталось.

Верхолёт висел на волоске и готов был рухнуть вниз от любого движения. Его остов гудел, в стальной кабине шумел ветер, и покачивался труп пилота в красной форме.

Я осторожно подошёл к дымящей машине, но тут… башня вздрогнула.

Она вздрогнула, мать её! Верхолёт начал накреняться и съезжать со стены.

Глянув вниз, я увидел, что стену башни внизу рубит Ладислав.

Вот настырный урод! Башня затрещала от мощных ударов мечом, покрылась трещинами, продолжая вздрагивать, будто вот-вот переломится и сложится, как карточный домик.

Я ухватил верхолёт за выступы трапа, пытаясь удержать его на месте, напряг все свои силы, что у меня остались, и отчаянно позвал:

— Акули-и-и-на-а-а-а!

Машина перестала накреняться, появился шанс… но внезапно кузов вспыхнул пламенем Ган.

Ладислав поджёг верхолёт, который я так отчаянно пытался спасти! Тварь!!

Я призвал силу Цуо, чтобы погасить огонь, но мне не хватило резерва — я тратил его на то, чтобы удержать тяжеленную махину в стене. Машина снова начала сползать и крениться, гудя и скрипя металлом. Мать его! Я стиснул зубы, напряг руки и потянул верхолёт на себя.

И тут внутри салона, в дыму и языках пламени, мелькнул силуэт.

— Акули-и-и-ина-а-а-а! — снова заорал я.

Нет, это была не Акулина.

В проёме салона появился окровавленный Герман Григорьев. Он подполз ближе, но, увидев меня, замер.

— Герма-а-а-н! — крикнул я. — Вытащи девушку!!

Он посмотрел назад, в задымленный салон, а потом из последних сил потянул за собой кого-то. Наверняка, Гедеона.

— Герма-а-ан! Вытащи её! — рявкнул я, срывая голос. — Вытащи!

Парень поднялся на колени и продолжил кого-то тянуть на трап. Увидев белокурые волосы и серую форму, я выдохнул. Господи… Акулина…

Еле дышит, но жива, даже немного глаза приоткрывает.

Герман наконец дотянул её до первой ступени трапа, но тут верхолёт вспыхнул ярче, вокруг затрещало, кузов прошибло молниями. Хвост машины обвила огненная лента, и всю стальную махину потащило назад с такой силой, будто его тянула целая рота.

На самом деле внизу стоял только Ладислав.

Он и тащил машину за свою огненную ленту. Башня продолжала трястись и вздрагивать, будто кренясь набок вместе с верхолётом.