Наследник (СИ) - Райро А. - Страница 24

На столе загремели чашки и блюдца. Недопитый чай запенился в посуде, та приподнялась над столом, а затем с кресла встала и мать.

От её взгляда по спине пробежал холодок.

— Не спрашивай про своего отца!! Пока он не придёт и не посмотрит мне в глаза, ничего не спрашивай у меня! Но я и сама хочу влиять на судьбу нашего народа. Я помогу тебе преодолеть всё! Не будь я твоей матерью!

Посуда перестала дрожать, озеро успокоилось, и она с любовью посмотрела на меня.

— Вместе мы справимся. Но прошу тебя, не поступай, как твой отец. Не жертвуй всем, что у тебя есть.

— Постараюсь. — Я крепко обнял её.

Моя мать была стойкой, таким же воином, как и отец, но всё-таки она была ещё и женщиной, поэтому после того, как успокоилась, начала расспрашивать меня про свадьбу.

— Ты уверен, сынок?

— Уверен. Я доверяю Акулине, мы с ней вместе через многое прошли, а её отец — это уже другая история.

— Акулина тобой дорожит, я вижу это. Она любит тебя. Но как ты сам к ней относишься?

Я нахмурился.

Мне не хотелось это обсуждать, потому что с Акулиной всё было совсем непросто. Видя это, мать не стала давить, лишь добавила, что всё равно рада, что именно Акулина Снегова станет моей женой.

Мать попросила, чтобы я оставил её в чайном домике.

— Не хочу никому мешать, а здесь мне спокойно, — сказала она. — Тут есть озеро, я могу тренировать навыки, сюда часто прилетает Акулина. И передай своему учителю, что я буду рада видеть его у себя в гостях за чашечкой чая.

Я не стал спорить, но приставил к домику охрану.

На следующее утро, сразу после завтрака, ко мне в кабинет пришла Акулина. Она сильно нервничала, хотя ничего не выдавало её волнения, но я всё чаще замечал, что отлично чувствую её телесные реакции на расстоянии: когда она волнуется, когда радуется, когда расслаблена или испугана.

— Я видела кубок, — сообщила она, плотно закрыв за собой дверь. — Янтарный, с узором. Похожий на тот, из которого я пила во время встречи с Гедеоном. Только на этом были ещё красные кристаллы. Ты оказался прав, Кирилл. Спасибо. Николай Ланне собирался повлиять на моего отца своим кубком.

Я поднялся с кресла.

— Что с твоим отцом?

Она с облегчением выдохнула.

— Всё в порядке. Я успела. Пришла в ресторан как раз в тот момент, когда папа и Ланне садились за стол. Я попросила отца, чтобы он прервал встречу, что у меня есть важная информация, которая требует срочных решений, и он покинул ресторан. Отец привык доверять моему чутью. Сам Ланне остался очень зол и, кажется, возненавидел меня ещё сильнее. Там, кстати, я столкнулась и с Гедеоном.

Она не сдержала эмоций и с омерзением поморщилась.

— Кубок на столе был только один? — уточнил я.

— Да. — Акулина нахмурилась. — Но отец, конечно, был недоволен моим поведением, ведь я отвлекла его от важного дела из-за какой-то мелкой неурядицы на фронте, о которой он и так знал. Вчера он планировал получить от Ланне подтверждение с печатью о том, что Дом Ланне более не участвует во внутренних делах Тафалара. Из-за моего появления этого не произошло.

— Без твоего появления этого бы тоже не произошло, — ответил я.

— Попробуй объясни это моему отцу. Только из-за свадьбы он смягчился. Возможно, подумал, что я волнуюсь перед столь важным событием и веду себя нервно.

— Нужно забрать эти кубки у Ланне, все три. Они могут повлиять на любого человека, в том числе, на императора. Правда, с ним сложнее. Нужно ещё заставить его пить из этих кубков.

Акулина насторожилась.

— А ведь ты тоже можешь влиять на людей через эти кубки, раз являешься Колидом. И твоё влияние должно быть намного сильнее. К тому же, у тебя есть один из кубков.

— Это крайний вариант. Не думаю, что твоему отцу нужно об этом знать. Можешь не беспокоиться, на него я влиять не собираюсь, пока он сам не перейдёт черту.

Девушка покачала головой.

— А тебя следует бояться, Кирилл Миронович. Колиды, и правда, крайне сильны, опасны и неуправляемы. Особенно ты.

— Боишься выходить за меня замуж?

Она посмотрела мне в глаза.

— После того, что мы вместе пережили, я ничего не боюсь. — Акулина одарила меня опасной улыбкой. — К тому же, в моей маленькой сумочке всегда лежит кнут, и ты об этом знаешь.

Эти странные отношения в очередной раз выбили меня из колеи.

А может, дело было в другом. Именно сегодня Джанко должна была “умереть”. К этому событию всё было готово, и я старался держать себя в руках, не выдавать тревоги и вести дела, как обычно.

Эту смерть должны были увидеть свидетели.

Я знал, что за Джанко давно наблюдают и ведут тайную слежку вне моих земель, это были люди Снеговых. Именно для них представление и готовилось.

Это было трудное и скрупулёзное дело.

Помня о том, что чокнутый Герасим из Тафалара устраивал ложные смерти десяткам людей, я принялся копать в том направлении. Расспросил мать, как выглядело тело отца во время похорон, заставил её вспомнить все детали до самой последней мелочи: цвет кожи, запах, повреждения и прочее.

Сам я помнил всё не так детально, потому что почти не смотрел на отца в те дни, закрывшись в себе. Мне было пятнадцать, и я мечтал отправиться в Тафалар, чтобы отомстить за смерть родного человека. Как он выглядел мёртвым, знать я не хотел — хотел оставить память о живом отце.

Зато мать всё хорошо запомнила.

— Я обратила внимание, что кожа на теле порой отливала еле видимым розоватым оттенком, — сказала она мне.

А ещё я вспомнил свои разговоры с отцом в плену, когда он выводил меня из сна, чтобы снова и снова заставить встать на его сторону. Я спрашивал тогда, как так вышло, что то мёртвое тело было точь-в-точь похоже на него. Ну не двойник же это был, в конце концов.

— Алхимия и фагнум делают чудеса, — ответил он коротко и больше ничего не пояснил.

«Алхимия и фагнум».

У меня был доступ и к одному, и к другому.

Алхимик в Клане имелся не просто отличный, а очень дотошный любитель экспериментов Грич Гамзо из княжества Сатория. Его золотые руки когда-то спасли нас при крушении верхолёта в Котлованах: в полевых условиях и в смертельной опасности он умудрился переделать стержневое заклинание в патрон для моего револьвера.

Пришлось раскрыть ему свои планы с ложной смертью Джанко.

Он долго слушал мои мысли насчёт того, что именно делал Алхимик Герасим с чужими телами, чтобы они были похожи на определённого человека, а потом задал самый ожидаемый и морально сложный вопрос:

— А где мы тело возьмём?

— Мичи нашёл одну погибшую девушку в Янамаре, она утонула, — ответил я с тяжёлым вздохом. — За ней так никто и не пришёл, и местные целители хотели похоронить её в безымянной могиле.

Грич кивнул и тоже печально вздохнул.

— Ясно. А фагнум мы где возьмём, Кирилл? Он на дороге не валяется.

Тут он был прав.

На дороге фагнум не валялся — он хранился в тайнике у Галея и ждал своего часа. Все двадцать четыре стальных флакона в ящике, который я забрал у Жреца Ючи Хамады ещё в Академии.

— Всё есть, — кратко ответил я Гричу.

Он улыбнулся и потёр руки. Его синие волосы будто посинели ещё больше — парень любил сложные задачи.

— В лабораторию никому не заходить! Где там мой многоцелевой паяльник?

Он так заторопился, что даже забыл спросить, зачем мне вообще нужна ложная смерть Джанко. Всё же учёные — реально фанатики, порой им плевать на жизни людей, лишь бы провести эксперимент.

На исследования Гричу понадобилась неделя и десять флаконов фагнума.

Я напряжённо ждал результатов и уже собирался обращаться к Йоне, но вчера утром Грич явился ко мне, весь в разноцветной пыли и ожогах от фагнума по всему лицу.

— Готово, командир! Это шедевр! Когда Кика узнает, она сойдёт с ума от зависти!

— Она узнает, но потом, — сразу урезонил я его. — От этой тайны зависит реальная жизнь Джанко.

Он закивал.

— Ну конечно!

Знали об этой тайне в Клане всего несколько человек. Кроме Грича и меня, это были Галей и Мичи.