Наследник (СИ) - Райро А. - Страница 13

Нет, никаких признаков. Совершенное безумие.

Ничего не оставалось, как применить единственный вариант спасения — Божественный Дух Целителя, который нас и связывал.

Не убирая образ Следопыта, я обхватил затылок девушки и практически насильно её поцеловал. Она задёргалась подо мной, двинула коленом, на этот раз целясь между ног, но я лишь сильнее вдавил её в пол.

И как только мой Божественный Дух сработал, Джанко замерла. Я и сам застыл на месте, почувствовав плотное прикосновение наших астральных тел, после чего снова посмотрел на девушку.

Она часто заморгала, будто только что пришла в себя и поняла, где находится, потом посмотрела на меня совсем по-другому — кажется, узнала — и наконец прошептала:

— Оками-кин... это ты...

С глухим стуком её кинжалы упали на пол.

***

Интерлюдия третья. Джанко Ян

Эта тоска была такой тяжёлой, такой невыносимой, что чуть не убила её.

Поначалу Джанко справлялась, но шли дни, проходили недели, а разлука продолжалась, и становилось всё хуже.

Сознание погружалось в беспросветную печаль, личность стиралась и будто растворялась в проклятой скорби, душа болела, целительские силы истощались с каждой минутой, активный резерв таял на глазах.

И вот наступил тот день, когда она не смогла встать с постели.

Её одолели страшные сны, и хотелось только одного — смерти. Она не могла жить без него, не находила для этого ни причин, ни сил. Она проклинала свою целительскую привязанность, проклинала всё на свете, ведь понимала, что и он мучается так же.

Но в тот вечер, когда стало совсем плохо, к ней в комнату неожиданно явилась Акулина Снегова, с цветами и фруктами.

Её никто не звал, и Джанко никогда не испытывала к ней большой симпатии, а когда увидела с цветами, то нисколько не обрадовалась.

Акула не из тех, кто дарит что-то просто так.

Она будто принесла свой букет, чтобы возложить на могилу. Наверняка, госпожа Снегова уже похоронила Джанко, и лишь обрадуется, когда та, и вправду, умрёт, чтобы освободить Кирилла от своей привязанности.

Этого хваткая Акула и ждала, чтобы окончательно прибрать его к рукам, вцепиться в него зубами и проглотить — так Дом Снеговых делает со всеми, кто им полезен.

Акула плотно прикрыла дверь и провернула ключ, чтобы никто не вошёл, потом поставила корзину с фруктами на тумбу, а букет небрежно положила сверху.

— Добрый вечер, госпожа Ян, — сказала она холодным голосом. — Мне сообщили, что ты при смерти.

Да уж, Акула умела рубить словами, этого у неё не отнять.

Джанко не умела так разговаривать и порой корила себя за мягкость.

— Мне уже лучше, спасибо, — ответила она тихо, хоть изо всех сил старалась сделать голос твёрже и громче.

— Вижу, — бросила Акула, явно намекая на иное. — Но я пришла не за тем, чтобы упражняться в учтивости. Я хочу помочь тебе, а значит, и Кириллу Волкову.

Джанко приподнялась на локте, но тут же уронила затылок на подушку — даже на это не хватило сил.

Видя это, Акула нахмурилась, но в её взгляде не было сочувствия, только высокомерный холод.

— Заключим сделку, госпожа Ян. Сейчас я расскажу тебе кое-что, а ты сама решишь, погибать ли тебе от тоски или бороться за жизнь. Ну что?

Джанко всё-таки заставила себя приподняться и сесть.

— Говорите, Акулина Андреевна. Слушаю вас.

Та смерила её взглядом, будто прицениваясь, а затем сказала то, после чего всё изменилось.

— Мой отец был бы счастлив узнать, что ты умерла сегодня, и я легко могу это устроить. Никто не подкопается.

У Джанко перехватило дыхание.

От Акулы она ждала чего угодно, но всё же не такого.

— Зачем тебе это?

Та пожала плечом.

— Ничего личного, ты просто мешаешь. Привязала к себе Кирилла Волкова, а у него великое будущее, и ты в него не вписываешься.

— А кто вписывается? — От злости и возмущения у Джанко вдруг появились силы. — Ты?

— Да, — прямо ответила Акула. — Я отлично вписываюсь. И если бы я захотела, то тебя бы уже не было в живых... но я не хочу. Ты должна жить, потому что этого бы хотел Кирилл. Он любит тебя. А ещё он спас мне жизнь, и я не имею права лишать его счастья. Это против моих правил чести. Если бы не это, ты была бы уже мертва.

Джанко молча смотрела на каменное лицо конкурентки и не могла поверить в её слова.

Знаменитая Акула великодушно уступает ей место рядом с Кириллом, потому что не может лишить его счастья. Стоит ли вообще такому верить?..

— Но есть одно «но», госпожа Ян, — добавила Акула. — Мой отец не оставит тебя в покое и завершит дело вместо меня, можешь не сомневаться. Поэтому я пришла предложить тебе кое-что. Ты изобразишь сумасшествие. Пусть это будет что-то кровавое, а я обеспечу тебе полигон для пролития крови. У нас полно врагов в Котлованах, сама понимаешь. Будем потрошить ниудов, допрашивать их и выяснять, где эти твари держат Кирилла. Ты станешь той, кто сменит тоску на безудержный гнев. Он придаст тебе сил, поверь мне. Замени им память о своей любви, забудь Кирилла, наполни себя ненавистью. Только так ты выживешь и дождёшься его, а рядом с ним тебе уже ничего не будет угрожать.

Она поднялась и направилась к двери.

— Подумай, госпожа Ян. А завтра утром я жду тебя на совместной тренировке, здесь на полигоне. Если придёшь, значит, хочешь жить и дождаться Кирилла Волкова. А если нет — жди смерти.

Когда Акула ушла, Джанко ещё долго пролежала в странном оцепенении.

Всю ночь она размышляла, сопоставляла причины и события, приходя к выводу, что Акулина Снегова никогда бы не оговорила своего отца, если бы на это не было веских причин.

Эта ночь решила всё.

Наутро Джанко встала с кровати и пошла на тренировку. Увидев её, Акула удовлетворённо улыбнулась.

С этого началась их странная дружба.

Они вместе уничтожали ниудов, вместе устраивали вылазки, вместе допрашивали и пытали, вместе сеяли смерть. Джанко училась убивать, ожесточалась, а ещё она училась не думать о Кирилле. Она вычеркнула его из своей жизни, а потом — из памяти. Он перестал существовать в её мыслях, и в ней всё больше росли силы. А когда наступило совершеннолетие, она получила мощный психодух — Змеиный удар. После этого кто-то дал ей прозвище Янамарская Кобра, и порой она стала забывать своё имя.

Притворяясь безумной, она по-настоящему погружалась в безумие.

Гнев стал главной её силой.

Гнев заставлял подниматься по утрам и снова идти в бой. Джанко больше не лечила — она только убивала и насылала хворь. Она косила врагов, она ненавидела всё живое. И даже Демон однажды шарахнулся от неё в сторону.

Но когда Джанко напала на одного из своих же бойцов, который убил врага раньше неё, то её стали бояться не только звери, но и люди. Знакомые, родные и близкие, даже собственный отец потерял надежду.

Мидори до последнего пыталась её вылечить, варила зелья, делала настои, чаи, натирала мазями, ароматическими маслами, приносила благовония, раскладывала травы, нашёптывала заговоры.

И тогда Джанко напала и на неё, забыв всё на свете.

Хорошо, что рядом оказался Галей, он-то и защитил Мидори от смерти. Тогда в проблесках сознания Джанко догадалась, что скоро всё совсем выйдет из-под контроля. Она попросила сделать для неё решётки и закрывать на засов, чтобы никого больше не покалечить.

Джанко всё больше погружалась в темноту и уже не ждала рассвета...

Девушка крепко обняла меня, продолжая шептать:

— Оками-кин... это ты... это ты...

Образ Следопыта исчез с меня сам собой, и я остался беззащитным. Оружие с ядом валялось рядом, мерцало затухающей зеленью, но никто из нас о нём больше не вспомнил.

Джанко первой нашла мои губы.

Поцелуй вышел долгим и настолько жарким, что держаться приличий больше не было сил. У меня снесло крышу. Продолжая прижимать девушку к полу, я принялся быстро развязывать пояс на её кимоно.