Мой папа рок-звезда (СИ) - Ветрова Татьяна - Страница 32

— Я… — собрав горстку храбрости, я пытаюсь сказать о месте своего нахождения, но стоит мне начать, как братец вырывает из рук телефон и, взмахнув рукой, швыряет его в стену.

От столкновения телефона со стеной я жмурюсь и, обхватив себя за плечи, сжимаюсь. Я не знаю, что можно ожидать от человека, который на протяжении нескольких лет меня изводил. Остается только надеяться, что на самом деле он куда более адекватный, чем хочет казаться.

— Вот ты и попалась, ласточка, — братец до боли сжимает плечи и резко разворачивает лицом к себе. Смотрит так, что я не в силах вымолвить ни слова. — Я ждал тебя. Очень ждал.

— Отпусти, — произношу едва слышно и отвожу в сторону взгляд.

— Отпущу, но сначала мы поговорим, — подушечками пальцев касается моих искусанных губ и лениво усмехается.

— Нам не о чем с тобой разговаривать, — вырываюсь из цепких объятий брата, поясницей вжимаюсь в письменный стол.

Бегаю взглядом из стороны в сторону в поиске тропинки, ведущей к свободе. Но не нахожу… Своей тушей и длинными ручищами братец забаррикадировал все ходы к отступлению.

— Ошибаешься, — родственничек неожиданно отступает назад, засовывает руки в карманы растянутых спортивок и смотрит на меня таким взглядом, что пробирает до мурашек. — Это касается нас с тобой.

— Нас НЕТ! — выкрикиваю, поздно понимая, к чему это может привести. Вдруг его переклинит, и он прямо тут меня разложит. Кто знает, что в данный момент творится в его обезумевшей голове.

— Аля, поверь, я сам не рад всему этому, — недовольно разводит руки в стороны и спокойным голосом продолжает: — Около трех лет назад мамаша окончательно свихнулась, решила выселить тебя из квартиры, но по твоему желанию. Ты представляешь? По твоему! Прости, Аль, но она нашла, чем меня подкупить, и я вынужден был согласиться на все то безобразие, что вытворял.

— Что ей от меня надо?

Я отказываюсь понимать эту женщину. Слишком тяжело с ней вести конструктивный разговор. Любая попытка поговорить приводит к громкому скандалу и пустым оскорблениями.

— Квартира.

— ЧТО?!

Ну конечно, как я раньше не догадалась, что вся проблема в моей квартире. Три года назад все началось, именно тогда я выдвинула отцу свои условия, а он возьми да и разболтай все мачехе. Интересно, а он сам-то в курсе, чего добивается его женушка?

— Поправь меня, если вдруг я не права. Твоя мать подкупила тебя, чтобы ты довел меня до белого каления, и я добровольно съехала из своей квартиры?

— Да, ты права, — братец кивает, отходит к открытой двери и лениво облокачивается на косяк, сложив руки на груди.

Так, по ходу дела это еще не все.

— Есть что-то еще?

— Она не остановится, Аль, — устало качает головой и грустно усмехается. — Нашу квартиру отец заложил банку, когда брал очередной кредит, чтобы выплатить людям зарплату и попробовать поднять дело хотя бы на колени. Он прогорел, а сейчас находится местах в не столь отдаленных. Такие вот дела, а мать… Ну, тут ты сама видишь, мать не привыкла быть хозяйкой, да и я, если честно, сомневаюсь, что она знает, что это такое. У нас была Нина Викторовна, она всем заведовала.

— Ты не говорил, что из богатой семьи.

— А разве мы когда-то ладили? Ты невзлюбила меня в первый же день. К тому же моя семья давно обеднела, радуйся.

— И то верно, — бросаю взгляд на пол, и во мне с новой силой поднимается волна ненависти к сводному брату. — С тебя новый телефон! — тыкаю в него указательным пальцем, на что он просто кивает и широко, вполне себе дружелюбно, улыбается.

— Сделаю. Итак, Аля, как ты смотришь на то, чтобы съехать?

— ЧТО?! — вскрикиваю, чувствуя непередаваемое раздражение.

Да как он смеет? Какое право имеет выгонять меня из моей же квартиры? Я здесь единственная хозяйка, и мне решать, кто и когда будет съезжать!

— Аль, я готов помогать тебе с оплатой квартиры. Всю, конечно, не потяну, но половину от суммы готов перечислять каждый месяц. Пойми же ты, она не отстанет ни от меня, ни тем более от тебя. Послушай…

Ну все!

Делаю шаг вперед и уверенно припираю к стенке сводного брата. Я долго терпела плохое отношение к себе, старалась не замечать издевательств и упреков, но рано или поздно всему приходит конец.

— Это ты послушай, — тычу в грудную клетку указательным пальцем и грозно сверкаю глазами. — Это моя квартира! Слышишь? МОЯ!

Братец недовольно усмехается, склоняет голову набок и одаривает меня таким раздражительным взглядом, что впору мне исчезнуть. Раствориться на месте, на котором стою и качаю права. Только вот эмоции на грани и прут впереди разума. Я упорно продолжаю доказывать то, что и так известно. В какой-то момент вдруг прихожу в себя, прижатой к стенке. Всхлипнув, поднимаю голову и смотрю на него с вызовом. Меня не так легко сломить, пусть знает.

— У тебя нет выбора, пойми же ты…

Бабах!

Не успеваю моргнуть, как братец валяется на полу и рукой вытирает с лица кровь. Ее так много, что мне становится плохо, и я отворачиваюсь. Отворачиваюсь и натыкаюсь на холодный, словно айсберг посреди океана, взгляд Антона. Ставлю тысячу на то, что он не сулит ничего хорошего.

Обхватив себя руками, прислоняюсь к стене и скатываюсь на пол. Мокрыми глазами упираюсь в пол, слезы без остановки катятся по щекам и причиняют боль. Она разливается по телу, сковывает изнутри прочными цепями. Я не сразу замечаю, что в комнате мы не втроем.

— Аля, выйди, пожалуйста. Я остановлю Антона, иначе он его просто прибьет, — Карим поворачивается в сторону дерущихся парней и срывается с места, увидев, что Антон готов нанести новый удар. Видимо, решающий. — Хватит! — рычит, откидывая к стене злющего Антона.

С непередаваемым страхом в глазах смотрю на Антона и совершено не узнаю в нем веселого парня, с которым познакомилась больше недели назад. Дракон, готовый спалить дотла все, что попадется на глаза. Вот кто он!

Боясь попасть под раздачу, на корточках выползаю из комнаты и сажусь у стены. Я не понимаю, что происходит в моей жизни и почему Антон так жестоко реагирует. Мы ведь просто разговаривали, и, должна признаться, разговор вышел довольно продуктивным, но этот Антон… он даже слушать не стал, сразу полез в драку.

Мне совершено не нравится, как он себя ведет.

Картинка перед глазами расплывается до неузнаваемости, от собственного воя начинает раскалываться голова. Хватаюсь себя за плечи и начинаю раскачиваться из стороны в сторону, чтобы хоть как-то привести себя в равновесие. Раньше такое действие меня успокаивало, уносило в нирвану и дарило мнимое спокойствие.

Я всегда так успокаиваюсь и быстро возвращаюсь к себе.

— Бери ее на руки и пошли, — доносится сквозь шум в ушах голос Карима.

Не успеваю вымолвить ни слова, как оказываюсь в крепких объятиях парня. Недолго думая, обхватываю руками за шею и носом утыкаюсь туда же. Аромат его тела успокаивает, привносит равновесие в мой шаткий внутренний мир.

В крепких объятиях парня я практически засыпаю.

— Я прибью ее, пусть только откроет глаза, — сквозь сон слышу недовольство Антона и крепче жмусь к нему.

Неосознанно ищу в нем защиту и улыбаюсь, чувствуя довольную усмешку парня и крепкие объятия в ответ. Так чудесно знать, что ты кому-то дорог.

Хотя бы как друг.

— Со словами поаккуратнее, а то сбежит еще, — Карим довольно усмехается, а вот руки Антона сжимают меня с такой силой, что я понимаю — не отпустит.

Не отпустит, но разборки устроит конкретные.

Посреди ночи просыпаюсь от головной боли, но не спешу открывать глаза. Такое чувство, что если я это сделаю, то голова разлетится на тысячу маленьких осколков.

Недовольно жмурюсь и утыкаюсь лицом в подушку. Из меня вырывается недовольный стон.

— Проснулась? Прекрасно, — теплое дыхание, словно крылья бабочки, касается губ, а голос… голос успокаивает и заставляет распахнуть глаза. — Как ты? — светло-синие глаза смотрят с тревогой.

— Нормально? — спрашиваю шепотом, потому что очень сильно сомневаюсь в своих ощущениях. Все тело ломит, да и голова болит, как никогда раньше. А еще очень сильно хочется пить.