Непокорная для шейха (СИ) - "Extazyflame" - Страница 34

Я сидела на возвышении рядом с Амани. Сейчас волноваться было не о чем, все происходящее напоминало, скорее, восточную сказку. Или спектакль по ее мотивам. Я уже устала офигевать от роскоши подарков каждой из женщин. Драгоценности заполняли собой огромные сундуки с золотыми арабесками, от ослепительного блеска камней болели глаза. У меня жизни не хватит все эти изделия надеть, да и носить их некуда. Разве что в качестве аксессуаров новой коллекции, ориентированной на восток.

На втором часу обряд дарения меня утомил. Стараясь не думать о Висаме, опасаясь, что не совладаю с собой, или расплачусь от бессилия, либо от ярости устрою погром, я нашла развлечение в том, чтобы распознать по лицам каждой из присутствующей истинное ко мне отношение.

Зейнаб при всем своем дружелюбии и теплой улыбке, стоило встретиться со мной глазами, кусала губы и держала спину неестественно ровной. Я уже разобралась в семейных перипетиях Аль-Махаби: в случае, если Висам не женится и не принесет наследников, на титул эмира мог смело претендовать сын Зейнаб. Я разрушила надежды, выходит. Мелекси смотрела на меня с ненавистью, которую не могла скрыть улыбка, похожая на оскал. Понаблюдав за ней повнимательнее, я поняла, что младшая жена эмира ревнует меня вовсе не к Амани.

Висам. Вот кто был всему виной. Оставаясь женой эмира, самая молодая из гарема вовсе не Давуда любила. Осознание стало для меня шоком. Неприятным, надо признать. Почему-то оцарапало сердце, вызвав испарину вдоль спины. Я пропустила тот момент, когда стала считать принца Висама своим…

От кофе бурлила кровь. От надвигающейся ночи таяло самообладание. Когда в зале появился имам и сообщил, что наш с Висамом никях совершен, уши заложило от восторженных криков женщин. Они как будто ждали именно этого момента, чтобы отбросить степенность и пуститься почти в языческий танец.

Я смотрела, как веселятся гости, прислушивалась к собственным ощущениям. Даже примеряла на себя фамилию Аль-Махаби. Ничего. Только глухая ярость и желание превратить жизнь мужа в ад. Пожалуй, это было единственным, что я могла сделать. Но вслед за танцами начался обряд «махра». Тогда я и увидела Висама. Пришлось покинуть зал и выйти во двор, принять брачные дары дражайшего супруга.

Насчет «дражейшего» я не ошиблась. К тем самым двадцати пяти шоппинг-моллам, которые вряд ли мне пригодятся, если я останусь в плену, добавился автопарк, от которого у любо другой девушки отключился бы рассудок. Что говорить — даже со мной это случилось.

«Мазератти» и «Феррари», остов которых был покрыт настоящим золотом. Четверо чистокровных арабских скакунов стоимостью повыше автомобилей. Драгоценности уже настолько примелькались, что я почти не обратила на них внимание. Еще были апартаменты в «Дубай Марина» и вилла в Абу-Даби. Об остальных «мелочах», включая целую коллекцию духов Shumukh[i]

Казалось бы, после такого мне должно было быть глубоко фиолетово и на слова Висама, и на вынужденное заточение. Только я не умела носить розовые очки подолгу. Они моментально бились стеклами внутрь.

«Дыши, Кира. Мало ли, что сказал Висам. Амани дала обещание», — сказала я себе, когда солнце стало клониться к закату, и меня проводили в покои, чтобы подготовить к брачной ночи. Я дико устала. Поэтому начала медленно закипать, когда мои руки стали расписывать темной хной, тщательно вырисовав виньетки хитроумной арабески на руках и ключицах. Нарядили в шелковую абайю, усыпанную изумрудами, расчесали волосы, а до этого устроили сеанс массажа с маслами.

Странное ощущение. Мысли о том, что я снова лягу в постель с Висамом в статусе жены и буду иметь законное право получить удовольствие, не думая о том. Что сдалась, волновали. И одновременно вызывали внутри глухую ярость. Я прекрасно помнила его слова. Его обещание держать меня здесь в заточении до тех пор, пока я не полюблю. Добровольно отдаться после такого заявления я бы не смогла даже в состоянии алкогольного опьянения.

И когда ко мне зашла Амани, я решила еще раз удостовериться, что она не врала. Что мой теперь уже муж действительно погорячился. Никто не удержит против воли. Переступив порог дворца женой принца, я обрету свободу.

Но моя свекровь неожиданно поджала губы. Затем, глядя как будто сквозь меня, изрекла:

— Если мой сын принял решение, ты, как верная жена, обязана ему подчиниться. Неужели ждала чего-то другого, когда заявила ему о разводе едва ли не на следующий день?

Это был удар ниже пояса. И урок на будущее: умейте различать где уж, а где гадюка. Я сама позволила себе поверить Амани. Уговорить на церемонию. Поверила ее словам, потому что хотела верить, забыв основное правило: здесь никогда и ничего не решали женщины. Даже матери, уважение к которым было запредельным.

Перед глазами все потемнело. Багровая пелена.

— Ты обещала мне! Просила дать своему сыну шанс и не срывать никях! Подтвердить свое согласие!

От шока у меня помутился разум. Я схватила шейху за руку и сжала до боли. В темных глазах женщины появился холод. Она медленно вырвала свою ладонь из захвата.

— Опомнись, Аблькисс. Я ничего подобного тебе не обещала. То, что происходит между мужем и женой, остается только между ними. И упаси Аллах тебя обидеть моего единственного сына. Ты не избежишь моей ярости, где бы не находилась!

Холодно проговорив все это в мое лицо, Амани встала, сохранив гордую осанку, и вышла прочь. А я так и осталась сидеть, не в силах поверить собственной недальновидности и глупости.

— Сука! — золотой заварник для чая полетел в стену, и я закрыла лицо руками. Никогда еще я не была так близка к истерике.

А чего ожидала? Я не стальная леди. Я доверчивая дура, попавшая впросак сначала с Висамом, теперь с его мамашей. Такое не лечится. Надо было изначально рассчитывать только на себя. Здесь никому нет до меня никакого дела.

«Висам не притронется ко мне. Я его оскоплю к чертям! Пусть только попробует!» — решила я в тот момент, понимая, что меня обвели вокруг пальца. Я ничего не смогу сделать. В один момент я стала богатой женщиной, супругой принца — но не могла распорядиться этими деньгами, чтобы избежать неволи.

Видимо, Амани успела предупредить охрану о моей неадекватности. Потому что в наши апартаменты, где предполагалось завершить никях, меня проводили практически под конвоем.

Роскошь меня уже не удивляла. Я едва ли ее заметила, потому что в данный момент все вокруг было ничем иным, ка тюрьмой. Роскошной, с особыми условиями и привилегиями. Но смысл от этого не менялся.

Плечи сразу поникли под грузом замкнутого пространства. А затем начала буквально жечь кожу арабская роспись, и я, не понимая, что это начало мощной истерики, начала царапать ее ногтями. Стало трудно дышать. Я не знала, что именно сделаю. Как достучусь до Висама. Одно знала точно, если он не пойдет на мои условия — я за себя не ручаюсь.

Роскошная постель вызывала желание раскидать ее, разрушить. Я выключила свет, понимая, что еще чуть-чуть, и точно это сделаю. А все силы лучше поберечь на противостояние с Висамом.

«Почему так? Да сделай он шаг мне навстречу, мы найдем общий язык. Почему этой семье обязательно надо достичь счастья путем чадного унижения? Бывает ли иначе?

Мое сердце пропустило несколько ударов. Дыхание сбилось. Я оказалась в тупике своих чувств. Своих желаний. Я не знала, на что решусь в следующий момент. Прошла в соседнюю комнату, темную и пустую, надеясь, что там смогу наконец успокоиться… и решить, что же делать дальше.

[i] Cамый дорогой парфюм в мире

мя…

Глава 16

Время не знает пощады.

Я с остервенением стираю с рук арабскую вязь росписи. Роскошь покоев наследного принца, сына эмира Аль-Махаби давит на плечи. Кажется, потолок неумолимо опускается, а вместе с тем двигаются и стены. Совсем немного, и они раздавят, поглотят, как песчинку, ту, кто ещё совсем недавно была Кирой Полянской.

Была. Здесь мне не оставили даже прежнего имени.