Непокорная для шейха (СИ) - "Extazyflame" - Страница 30

— Моя мать тоже желает счастья своей дочери. Не пробовала поставить себя на ее место?

К кофе я не притронулась. Амани сдвинула бровь, затем понимающе кивнула. Взяла мою чашку, поменяв местами со своей, и сделала глоток.

— Послушай меня, Кира. Висам сгорает от любви. И ты сама тоже впустила чувство в свое сердце. Ты пока это не осознаешь, отрицаешь. Но я вижу блеск в твоих глазах при упоминании имени Висама. Я не спутаю его ни с чем другим. Я скажу тебе правду. Как только вы заключите никях, ты станешь свободна в своих решениях. Висам не хочет, чтобы ты жила во дворце, он понимает, какие страдания тебе это причиняет. У сына много имений в эмиратах и в Европе. Он чтит традиции, но его душа стремится к свободе. К европейскому образу жизни. Если не желаешь, не будешь носить хиджаб и принимать ислам. Он сказал, что сделает все, чтобы ты продолжала свое любимое дело. Вам следует открыть представительства в ОАЭ, потому что ваша одежда роскошна и достойна продаваться здесь…

— То есть, — голод взял свое, и я потянулась за ломтиком неизвестной мне восточной сладости, — Если я соглашусь на никях, я в тот же миг получу свободу? Мы обе понимаем, что мне не составит труда расторгнуть навязанный насильно брак и вернуться домой. Зачем этот фарс?

— Понимаем, — согласилась Амани. — И Висам понимает. Он сказал мне, что его счастье не продлится и дня, и это разрывает ему сердце. Что он был самонадеян, когда ждал, что ты полюбишь его так скоро и не захочешь уезжать. Мой сын в растерянности. Он бы отдал все, чтобы встретиться с тобой при иных обстоятельствах. Я буду просить тебя, как мать. Дай ему шанс. Когда вы будете связаны благословением Аллаха, не уезжай сразу. Позволь вам обоим рай. Медовый месяц. Я много не прошу. Если я ошиблась и ты не найдешь в сердце чувств к Висаму, возвращайся. Но не разбивай его сердце сразу.

Я смотрела на Амани, будто она сказала что-то несусветнее.

— Висам не столько бежит от твоего гнева, сколько готовит тебе подарки в честь свадьбы. Дом, куда ты войдешь единственной и любимой женой. Он дал мне клятву, что снова не женится. И я ему верю, ведь мой сын никогда не пронимал многоженство. Он однолюб, как и я…

Кофе вернул ясность мыслям. Я заставила себя успокоиться и проанализировать сказанное.

Если никях — мой шанс вырваться из плена, я ничего не теряю. Женской хитрости хватит, чтобы добиться желаемого. Ведь отрицать то, что Висам действительно меня любит, было сложно. Я это знала. Видела в его глазах. И мое собственное сердце отзывалось ритмом на всю мощь его чувств. Если бы все сложилось иначе и не было смертельной обиды!

В тот момент я поняла две вещи. Первую: я жестоко пожалею, если вернусь и выброшу его из своей жизни.

И вторую: я просто обязана так поступить. Иначе не прощу сама себе.

Поняла — и ощутила пустоту. Стены дворца хоть и перестали давить на плечи, внутри остался горький осадок. Даже горло защипало. «Предвыборная кампания» в честь Висама заставила так расчувствоваться, или первая, пока не осознанная попытка заглянуть внутрь собственного сердца?

— Сколько ты просишь, Амани? Сколько времени?

Поверила ли я ей в тот момент? Или мне хотелось верить? Я запуталась. Я сошла с ума. Заглянула в душу и прикоснулась к тому, что ни в коем случае не следовало там пробуждать.

— Немного, Кира. Срок определи сама. Тебе лучше знать, как долго сопротивляется твое сердце чувствам. Как отличает их от другого.

— Знай, что я сообщу матери сразу, как только никях будет завершен.

— Я бы и не просила тебя молчать. Я сама мать. Даже мой сын несколько раз порывался позвонить твоей матери, но сейчас… сама понимаешь, какой бы резонанс это вызвало. Он свято верит, что ты останешься с ним, если будешь свободна в своих поступках. Если же нет, я вмешаюсь. Не позволю держать тебя против воли. Не ради тебя, а лишь потому, что счастья моему сыну это не принесет.

— Хорошо. Я ведь все равно не вижу иного выхода. Но поверь, если ты меня обманула, я, как говорят у вас, обрушу этот дворец вам всем на головы. И ты знаешь, я смогу.

Амани закивала, и я увидела, как ее дыхание сбилось. В глазах появилась боль. Видимо, она бросила все силы на то, чтобы поговорить со мной и стерпеть дерзость, даже с явными оскорблениями.

— Ты пылаешь гневом изнутри. Как бы я хотела верить, что это всего лишь маска твоим чувствам… Заточение свело тебя с ума. Висам вернется вечером, а до того я хочу, чтобы ты не грустила и не сжигала сама себя в ярости. Хочешь, отправимся на конную прогулку? Ты когда-нибудь каталась верхом на арабском скакуне?

— А мне можно покидать дворец?

— Мы будем с охраной. Это необходимая мера. Но подумай, может, ты хочешь провести день на пляже? Или отправиться в Дубай на шопинг? Все необходимое для тебя есть, но ты наверняка захочешь что-то выбрать сама?

Мне все еще хотелось послать Амани лесом. Прежде всего потому, что эта дьяволица пробудила во мне то, что я рада была никогда не знать. Словно плотина прорвала дамбу, затопив меня мощным паводком, и я барахталась в этом бурлящем потоке. Потоке чувств, которые отрицала в себе едва ли не с первого раза, когда заглянула в глаза Висама. Чувств, которые считала скоропалительной страстью, сексуальным влечением и азартом. Все это было маской. Попыткой сбежать от самой себя. И сейчас я была готова на все, чтобы попытаться выстоять, не утонуть, взять этот хаос под контроль и как и прежде, превратить в ненависть к Висаму.

— Думаю, начнем с конной прогулки, — согласилась я и неожиданно для себя улыбнулась Амани. Похоже, мне жизни не хватит, чтобы раскусить эту женщину. Но сейчас она была искренней, в этом я больше не сомневалась.

Прогулка верхом восхитила меня. Несмотря на то, что черный хиджаб причинял дискомфорт, усиливая жар пустыни, не хватало ощущения свободы, ветра, который развивал бы мои волосы. Сначала я неуверенно держалась в седле и готова была отказаться от этой затеи, но постепенно, глядя, с какой грацией и достоинством восседает на арабском скакуне будущая свекровь, сосредоточилась на том, чтобы сделать так же. Моя лошадь оказалась покладистой, чего не скажешь о вороном скакуне самой Амани. Он как будто пытался сбросить наездницу, но шейха с утробным смехом, полным превосходства, укрощала эти порывы на раз.

Исчезла степенная и спокойная жена эмира. Сейчас она была похожа на воинственную амазонку, ту самую воительницу из легенды, которую мне рассказывал Висам в первую нашу ночь перед рассветом. Сколько силы и власти было в ее тонких ладонях, сжимающих поводья! Какая королевская грация сквозила в каждом движении! Я помимо воли залюбовалась Амани. Кажется, именно в этот момент мы поняли друг друга.

Ехали рядом, шейха перешла на трусцу, чтобы подстроиться под меня. А я украдкой наблюдала за ней. Юля сказала, что эмир однажды избил ее так, что понадобилась пластика. И злорадства больше не было. Мне хотелось убить Давуда, который посмел так поступить с матерью своего сына.

Амани же не замечала моих нескромных взглядов. Рассказывала, что коня ей подарил муж. Висам предложил назвать его «Феррари», что сначала ее возмутило, но потом она согласилась. Я прослушала целую лекцию о том, чем живет семья Аль-Махаби. Как любят соколиную охоту, сафари, а когда-то Давуд даже любил серфинг. Давно, в молодости.

— Ты сразу полюбила мужа? — натянув поводья и пустив свою кобылицу по имени Адисса в галоп, спросила я.

Наверняка такую дерзость в отношении первой леди эмира не мог позволить себе никто, в том числе и две другие жены. Но между нами в это утро установилось перемирие. Я еще не понимала, стоит ли свято верить словам Амани, зная буйный нрав Висама, но, если принц решит после никяха и дальше ограничивать мою свободу, мне будет, чьей поддержкой заручиться. И эта внезапная дружба оберегала меня от мести эмира. Отчего-то я была точно уверена, что он знает. Знает, что я услышала то, что для моих ушей не предназначалось.

— Не сразу, — ее губы сложились в тонкую линию. — У нас редко спрашивают разрешения дочерей на брак, который так или иначе выгоден семье. Давуд был превосходной партией с точки зрения моего отца. А я — послушной дочерью. Мне было необходимо завоевать сердце собственного мужа, чтобы не страдать в браке, что я и сделала. Он полюбил меня сразу. Но в отличие от Висама, не захотел отказываться от привелегий эмира. Спустя пять лет после брака появилась Зейнаб. Ну а не так давно — Мелекси.