Солдат никому не пишет (СИ) - "Маркеллиан Летучий" - Страница 2

Выйдя в задумчивости из лавки, сыпанув на прощанье ей и её владельцу про себя пуд чистосердечных добрых пожеланий о скорейшем заупокое, охотник, судорожно сжимая в длани маленький мешочек с флорингами, так голодный кот сдерживает в своих цепках когтях мышь, побрёл домой через торговую площадь.

Несмотря на то, что в последнее время, из-за вновь ужесточавшегося противостояния земель, торговые дела шли не самым лучшим образом, здесь всё ещё кипела жизнь в своих самых разных проявлениях, тем паче, что, как всегда после праздника, здесь царило деловое оживление. По всей площади разносился шум и гам, различные окрики и вопросы. Площадь заключалась в правильном прямоугольника, порождённым рядом двух и трёхэтажных зданий старинной постройки, возведённых из красного фулхьорского кирпича, что значительно отразилось и на всей конструкции. В основном, это были обиталища всевозможных торговцев и их лавочки. В воздухе витал неописанный аромат, порождённый смешением, казалось бы, всех запахов, которые только могут быть в природе. Неказистые деревянные прилавки, покоящиеся на кой-как вымощенной площади, были заполнены товарами первой необохидомсти, не могущими дать наслаждение телу, но могущие помочь ему не уйти в иной мир раньше срока. Горластые торговцы и торговки, — знающие люди говорят, что у этих жрецов кошелька голос может перекричать самый неистовый шторм и заглушить шум бушующих волн, — во всю мочь своих лёгких завлекали проходящий люд своими зазывалками, ревущими подобно быку в брачный период, нахваливая на все лады свой бесценный, как сарихадунхъорские самоцветы, товар, которого, согласно их авторитетным словам, не встретить более во всём мире, хоть пройди от края земли до края. Однако, как говорят недобрые языки, если пройти чуть дальше по улице к городским окраинам, то с большой долей вероятности вы встретите тот же самый товар, но по значительно меньшей цене, — верить этому или нет, решать вам. Этот громогласный зов коммерции причудливым образом сливался с гомоном, порождаемым праздным людом, притёкшим на рынок не столько с целью нечто приобрести, сколь набраться сплетен и старательно обмыть кости злобе дня.

Покупатели с важным или подавленным видам, в прямой зависимости от материального благополучия, прохаживались меж рядов, периодически вступая в короткие диалоги с продавцами, конец которых столь же периодически переходил в брань. Сорванцы-мальчишки шныряли меж рядов быстрокрылыми стайками, поглядывая завидящими и алчущими глазками на раскинувшиеся товары, — частенько после подобного зрительного контакта вещь таинственным образом перемещалась в карман проныры, вслед за чем, как правило, следовал душераздирающий крик торговца с немедленной погоней и облавой на негодного воришку; в случае поимки мальца при наилучшем раскладе событий просто-напросто избивали до нужной кондиции, при воспоминании которой у него впоследвиии должна была отпадать сама мысль о рецидиве, при наихудшем же отрезали пальцы, дабы они впредь не брали чужого, или вовсе отдавали в цепкие руки правосудия, вердикт которых не смог бы предсказать и пророк.

Различные бродяги и люди сомнительной внешности с нарочитой рассеянностью и бесстрастностью как бы бесцельно расхаживали по рядам, одними оком взирая на прилавки, а вторым проворно рыская по чужим кошелям и карманам в поисках наживы. Выбрав рентабельную цель, бродяга условным знаком давал знать своим подельникам об обнаружении солидного лова, после чего шайка ободранных мужчин начинала неотступно следовать за ходячим мешком, ровно до того момента как не подворачивалась удобная возможность благородно высвободить и облегчить карманы незнакомца от тяжкой ноши. Кажется, именно сейчас перед глазами охотника происходила подобная сцена.

Молодой мужчина, расфранчённый по последней дартадской моде, одетый в приталенное полукафтанье из чёрного льна, с невозмутимым видом прохаживал меж прилавков, оглядывая товар с таким видом, что будто бы он делал это скорее благодаря научным интересам, нежели из-за практических соображений. За ним по пятам следовала подозрительная шайка из городской рвани. Пройдя, наконец, торговые ряды, так и не заметив "хвост", он повернул, как нарочно, прочь по одной узкой и немноголюдной дорожке, и, повернув за угол, исчез из поля зрения охотника, точно также, как и группа оборванцев, уверенно последовавшая за иностранцем в сокрытые недра города.

Мужчину объяли сомнения, с одной стороны, он должен помочь незнакомцу в столь тяжкой ситуации, ведь в противном случае он окажется совершенно один, в незнакомой стране, да и в довесок без ломаного гроша в кармане. С другой же стороны, о помощи его, вроде бы, никто не просил, да и дома его ждёт жена с шумной оравой детишек, у которых он единственный кормилец. Возможно, охотник бы колебался подобно маятнику и дальше, но внезапно раздавшейся пронзительный вопль, — с усердным видом проигнорированный другими горожанами, не желавшими лишних проблем на свои головы, — вывел его из тягостного размышления. Со свойственной ему профессиональной прытью, он сломя голову пролетел коварную улочку и, обнажив на ходу кинжал, нырнул за злополучный угол.

Тотчас некий острый предмет просвистел у него над ухом, срезав на ходу несколько волосинок с головы. Ещё до конца не осознавая происходящего действия, отважный охотник с головой ринулся в бой с неизвестным нападавшим, резко оттадющим смрадом уличных отходов и солёной рыбы. Удар, блок. Чья-то крепкая рука с силой тисков хватает за левое плечо, но охотник тут же освобождается благодаря приёму, воспринятому им от наставника. Опять удар, на этот раз удачно, сжатый кулак, попавший в печёнку, заставляет противника высыпать из глаз снопы искр. Вновь кинжал блеснул перед лицом, медлить нельзя. Охотник молниеносно ударяет рукоятью своего оружия по шее оборванца, а затем, свалив того на колени, от души бьёт башмаком аккурат в узкий лоб. После этого убедительного аргумента нескладное тело нападающего обмякло и преспокойно опочило на земле, не проявляя более какой-либо враждебной активности. Разобравшись со своим оппонентом, охотник перевёл внимание на окружающую среду, верней, на другого негодяя, воинственно поднявшего свой повидавший виды меч над головой и чрезвычайно любезно подставившего свою спину под удар. Не вдаваясь в рассуждения, охотник схватил кинжал и, прицелившись, метнул его, поразив бандита прямо в спину. Из груди поражённого вырвался некий приглушённый звук, порождённый болью и злостью, но тотчас же был заглушён другим, хриплым и истошным, вслед за которым тело беспомощно рухнуло наспину наземь, сочась кровью в области груди.

Среди переулка выросла высокая тёмная фигура, окружённая неподвижно лежащими телами, в левой руке, облачённой в белую перчатку, он сжимал искривлённый меч странной формы. С полным невозмутимости видом незнакомец склонился над бездыханным телом, орошённым алыми потоками ещё горячей крови и вытер лезвие об лохмотья. Затем при помощи правой ноги он перевернул тело на брюхо и вытащил торчащий меж лопаток кинжал. Этого времени охотнику было предостаточно чтобы распознать клинок по характерной г-образной форме, — это был дартадский сангвигладес, смертоносное орудие, способное пробивать доспехи как ореховые скорлупки, играя пробивать щиты и вырывать целые куски мяса при ударе по незащищённому противнику. Тем временем, когда сангвигладес был приведён в надлежащее состояние, а кинжал высвобожден из плена, незнакомец быстрым движением бесшумно опустил меч в ножны. Кинжал же, в свою очередь, аналогичным образом был спрятан где-то на поясе. Казалось, он только после этого заметил присутствие постороннего лица, что он и попытался незамедлительно исправить, переместившись к своему неожиданному союзнику. Он был высок, невероятно высок, раньше охотник думал, что такими бывают лишь морфиты, однако теперь воочию увидел, что ошибался, ведь, несмотря на невероятный рост, это был определённо человек. Овальное лицо было отмечено резкими, но правильными чертами. Русые кудри изящно вились над проницательными серыми глазами, в блеске которых смутно чувствовалась некая горечь, и тонким, аккуратным точёным носом, придающим лицу аристократичную красоту. Незнакомец, сперва небрежным движением снял с правой руки перчатку и протянул её вперёд для рукопожатия.