Звезда заводской многотиражки 4 (СИ) - Фишер Саша - Страница 18

— А? — встрепенулся я. — Да, конечно, какой разговор.

— Тогда приходи в субботу к шести вечера, — Веник выбросил окурок в урну. — Только предупреждаю, это будет что-то вроде семейного ужина, так что не удивляйся.

Даша выслушала мой рассказ про Антонину Иосифовну молча. Потом вздохнула.

— Как жалко, — сказала она. — Я подозревала, что случилось что-то такое, чего не исправить. Хотя мне несколько человек чуть ли не с пеной у рта доказывали, что Антонина просто нашла местечко потеплее. Наверняка это Федя на нее настучал.

— Федя? — не понял я. — Какой еще Федя?

— Ну, ты его может уже и не помнишь, — сказала Даша. — Работал в редакции, серый такой.

— Ах этот, — я хмыкнул. — Отлично я его помню, такого забудешь, как же.

— Ха, и что же ты про него помнишь? — Даша рассмеялась. — У него такое лицо, что его запомнить невозможно! Неделю не видел если, то на улице не узнаешь.

— А почему ты думаешь, что это он? — спросил я.

— У них были какие-то нелады, — медленно ответила Даша. Он работал, когда я уже пришла, и, кажется, Антонина уже тогда хотела его уволить, но не могла почему-то. А потом она его уволила, и на нее тут же написали кляузу в партком. Совпадение?

— Не думаю... — закончил я. — А куда он потом делся? После того, как ушел?

— Болтали всякое, — пожала плечами Даша. — Что он, вроде как в трансмашевскую многотиражку «За Родину!» ушел. Но я точно знаю, что его там нет, у меня там одноклассница подрабатывает. Не знаю, правда. Они вроде как дружили раньше, а потом между ними какая-то кошка пробежала. С тех пор вот так... Блин, как же жалко! У меня была все-таки надежда, что может быть Антонину все-таки вернут...

— Сильно сомневаюсь, что ее сейчас возьмут работать хоть в какую-то газету, — проговорил я. — А что, в редакции адреса этого Феди нашего Олеговича не сохранилось?

— Честно говоря, не знаю, — сказала Даша. — Мне он никогда не нравился, так что когда его наконец-то уволили, я обрадовалась. Да и зачем нам адрес? Что мы, пойдем к нему в гости, чтобы спросить, не он ли настучал на Антонину?

— Хм, а звучит как отличный план, — хохотнул я. — Ты только представь, как его лицо вытянется, когда мы его об этом спросим.

— Вот ты дурак, а! — Даша рассмеялась и обняла меня. — Давай уже спать, половина первого время.

Время до обеда тянулось и тянулось. Я написал заявку на пользование печатной машинкой. Намеренно медленно, чуть ли не одним пальцем напечатал свои материалы. Вернул машинку на место, расписался о своевременном возвращении. Написал докладную записку о недостаточности канцелярских товаров, когда не обнаружил простого карандаша. Положил бумажку в папку. Скосил глаза на ЭсЭса. Тот сидел над большой конторской книгой и что-то там вычерчивал при помощи карандаша и линейки. Наверное, очередной журнал учета чего-нибудь.

Когда настало время обеда, я с таким облегчением вылетел из редакции, как будто из душного подвала на свежий воздух. Даже в столовую идти не хотелось. Хотелось побродить по заводу, пообщаться с разным народом, в курилке посидеть, послушать бесхитростные разговоры рабочих... Не редакция, а тюрьма какая-то стала.

Но пошел я, понятное дело, все равно в столовую. И на лестнице столкнулся с Мишкой. Обрадовался ему, как родному. Разулыбался во весь рот, как дурак. Вспомнил, что он же фотографии Анны, наверное, уже сделал.

— Здорово, Михась! — сказал я.

Но он оттер меня плечом, как будто пытался не заметить. Лицо каменное, взгляд мимо. Спустился и зашагал по коридору. Я догнал его и схватил за плечо.

— Мишка? — спросил я. — Ты чего, что случилось?

Он резко развернулся и со всего маху заехал кулаком мне по скуле.

От такой неожиданности я даже уклониться не успел. В башке зазвенело, на языке появился привкус крови. Продолжать или объясняться Мишка не стал. Зло сплюнул, развернулся на каблуках и пошел дальше к столовой.

Фигассе, новости!

Я рванул следом.

— Мишка, стой! — я снова ухватил его за плечо. — Ты хоть объясни, в чем дело?

— Ах, тебе мало, да?! — он развернулся сразу с кулаком. Но в этот раз я был готов к такому повороту событий, так что уклонился. — Лучше не подходи ко мне, понял?!

— Вот уж нет, дорогуша, — сказал я. — Не такой уж я понятливый, так что потрудись объясниться.

— Да пошел ты! — Мишка бросился на меня. Драться мне, понятное дело, совершенно не хотелось. Даже бить в ответ. Явно же какое-то недоразумение. Ну нигде я перед Мишкой не накосячил, я это знал совершенно точно. Когда мы виделись в последний раз, в его глазах полыхало творческое пламя и желание уединиться в темной комнате с очередной отснятой пленкой.

Но сейчас он был в явном бешенстве. И даже успел нанести мне пару весьма чувствительных ударов до того, как нас растащили.

— Вы что это тут устроили такое?! — между нами вклинился дядька в клетчатой рубашке и брезентовых штанах на подтяжках. Часто его видел во время обеда, но в каком отделе или цехе он работает, фиг знает. На заводе так много сотрудников, что всех не запомнишь.

— У него спросите, — зло буркнул Мишка, сверкнул на меня глазами и снова сплюнул.

Меня держали за руки два человека, но я даже не пытался вырваться или предпринять какие-то резкие движения. Зато Мишка старательно вырывался. — Пустите меня, видеть его не хочу!

— Ну нет, так дела не делаются! — клетчатый упер руки в боки. — Или мы здесь разберемся, или на товарищеский суд пойдем.

— Вот этого подонка пусть и судят, — Мишка сжал зубы. — А от меня отстаньте!

Все заговорили разом. Свидетелей было много, в том числе и тех, кто видел, что инициатором драки был вовсе не я. Ну и новые заинтересованные лица подходили тоже. В центр протиснулись Даша и Эдик. Даша вопросительно посмотрела на меня, я пожал плечами. Руки, державшие меня, сжались крепче в ответ на движение.

Разъяснять подробности Мишка отказывался, только на все лады покрывал меня ругательствами.

У меня же прошло первое удивление, так что я наконец-то заработал мозгами. Мишка всегда был человеком горячим и импульсивным. Но не сумасшедшим. Перейти ему дорогу где-то в личной жизни я за последние несколько дней никак бы не смог. Значит обозлился он на меня, потому что кто-то ему что-то сказал.

Вариантов было не так уж и много. Это или Игорь, что вряд ли. Или Аня.

— Тебе Аня что-то про меня наговорила, да? — негромко спросил я, поймав мишкин взгляд.

— Наговорила?! — Мишка рванулся вперед так, что те парни, которые его держали, опешили, и ему почти удалось вырваться. — Наговорила! Да как ты смеешь вообще ее имя произносить?!

Он плюнул в мою сторону, но не попал.

— Значит так, товарищи! — клетчатый посмотрел сначала на меня, потом на Мишку. — На мировую вы, значит, идти не хотите...

— Ну почему же, я хочу! — возразил я. — Только пусть он расскажет, что случилось.

— Да он опять что-нибудь наврет! — выкрикнул Мишка. — Пустите меня. Сам уйду. И пальцем этого... не трону. Хотите судить — судите. Но разговаривать я с ним не собираюсь.

Все снова заговорили разом. Клетчатый размахивал руками, Даша что-то прошептала мне на ухо, но что именно, я не расслышал.

Закончилось все ничем. Когда нас отпустили, Мишка развернулся и пошел прочь от столовой, буркнув что-то, что рядом со мной у него нет аппетита. А мы с Дашей и Эдиком пошли-таки обедать.

Я взял порцию рассольника, гуляш с картофельным пюре, ватрушку и компот. Из салатов к нашему приходу осталось только яйцо под майонезом и сметана в стаканах.

— Синяк останется, — сочувственно сказала Даша, коснувшись пальцами моей скулы в том месте, куда прилетел кулак Мишки.

— Ерунда, — отмахнулся я.

— Вы чего сцепились-то? — спросил Эдик, поставив свой поднос на стол. — Дружили же вроде...

— Честно, я понятия не имею, — совершенно искренне ответил я. — Я его догнал, хотел про фотографии спросить, а он в драку полез. Без объявления войны и предъявления ультиматумов.