Школа ужасов - Джордж Элизабет - Страница 33
- Предыдущая
- 33/100
- Следующая
Никогда прежде ему не доводилось стоять лицом к лицу с директором. Несмотря на разделявшее их расстояние– большой ковер, два стула, широкий стол, – Гарри разглядел некоторые детали наружности Локвуда, и они ему совсем не нравились. Щетина уже начала синевато-черной тенью проступать на щеках директора, кожа была вся в пупырышках, и Гарри тут же представился плохо ощипанный цыпленок в витрине китайского ресторана. Каждый раз, когда директор втягивал в себя воздух, ноздри его раздувались, точно у быка на корриде. Взгляд его метался от Гарри к окну, снова и снова, будто там, по ту сторону окна, притаился соглядатай.
При виде всего этого Гарри утвердился в своей решимости выдержать допрос и наказание, ничего не говоря, ничем не выдав себя, а главное– без слез. Когда плачешь, все оборачивается еще хуже прежнего.
– Садись! – повторил директор, простирая руку в сторону стола переговоров. Гарри послушно выбрал себе стул. Здесь мебель тоже оказалась слишком высокой, его ноги не дотягивались до пола. Мистер Локвуд подошел поближе, отодвинул другой стул от стола, повернул его так, чтобы сесть лицом к Гарри, и медленно опустился на сиденье, положив ногу на ногу и аккуратно поправив складку на брюках.
– Ты не явился сегодня на занятия, Морант, – приступил он к разговору.
– Нет, сэр. – Было нетрудно произнести эти слова, не отводя глаз от начищенных ботинок директора. На левой подошве Гарри заметил комочек грязи. Интересно, знает ли директор об этом упущении.
– Ты боялся контрольной?
– Нет, сэр.
– Ты не подготовил какое-то задание?
Да, он должен был участвовать в докладе по истории, но уж он-то потрудился над своей долей этой работы, так что вовсе не поэтому Гарри Морант прогулял в тот день уроки. Однако директор предлагал вполне разумное извинение его поведению. Наверное, он даже не очень больно побьет его за прогул.
– Доклад по истории, сэр.
– Понятно. Ты не успел подготовиться?
– Не так хорошо, как следовало. – Гарри сам расслышал нотки странного энтузиазма в своем голосе. – Конечно, я плохо поступил, сэр. Вы выпорете меня за это?
– Выпорю? Что за мысль, Морант? В нашей школе учеников не бьют. Как тебе это в голову пришло?
– Я подумал… Меня вызвали к вам, сэр. Старший префект застал меня в саду статуй. Я подумал, что за это…
– Ты подумал, что старший префект донес на тебя и тебя ждет порка? Разве Чаз Квилтер поступил бы так с товарищем, Морант?
Гарри не ответил. Коленки уже болели от неудобной позы. Он знал, какого ответа требует от него директор, но не мог выдавить из себя это слово, не мог даже сложить губы должным образом. Директор продолжал:
– Чаз Квилтер сказал, что видел тебя в саду и что ты чем-то очень расстроен. Ты переживаешь из-за Мэттью Уотли, так?
Гарри расслышал вопрос, но он ни в коем случае не мог сам произнести имя Мэттью. Он знал, если он снова впустит Мэттью в свои мысли, плотина рухнет и истина хлынет наружу. После этого наступит тьма. Он был уверен – такой конец ждет его. Он знал это. Никакой иной реальности жизнь в данный момент ему не предлагала.
А директор все токовал. Он старался успокоить ученика, но Гарри был уже знаком с такого рода неискренним, взрослым сочувствием. Он видел, что директор только делает вид, будто он все понимает, а на самом деле он торопится, как торопились его родители, затеяв на ходу разговор по душам и поглядывая на часы– не опоздать бы на гольф.
– Вы с Мэттью были приятелями? – спросил директор.
– Мы вместе ходили в кружок, собирали модели паровозов.
– Но ведь он был твоим близким другом, не так ли? Ты пригласил его на день рождения в те выходные. Значит, он был для тебя не просто одним из знакомых.
– Да, мы дружили.
– Друзья обычно откровенны друг с другом. Говорят обо всем, верно?
Теперь мурашки поднимались от ног по спине. Гарри понял, к чему клонит директор, и попытался сбить его с этой темы:
– Мэтт был неразговорчив. Он даже днем, когда мы играли, мало болтал.
– И все-таки ты знал о нем больше, чем другие, да? Ты же хотел, чтобы он побывал у тебя дома, познакомился с твоими родителями, с братьями и сестрами?
– Ну да. Он был…– Гарри корчился в отчаянии. Его решимость ослабела. Может быть, лучше во всем признаться директору, может быть, это не так уж и страшно, может быть, обойдется? – Он выручил меня. Так мы и подружились.
Мистер Локвуд наклонился поближе.
– Ты что-то знаешь, да, Морант? Мэттью Уотли что-то тебе рассказал? Почему он решил убежать? – Гарри чувствовал на своем лице дыхание директора, горячее дыхание, отдававшее запахами сытного ланча и кофе.
«Вздуть тебя, парнишка? Вздуть тебя? Вздуть?» Гарри распрямился, напрягся всем телом, пытаясь отогнать это воспоминание.
– Ты что-то знаешь, мальчик? Скажи что. «Вздуть тебя, парнишка? Вздуть тебя? Вздуть?» Гарри откинулся на спинку стула. Нет, он не сможет сказать. Ни за что.
– Нет, сэр. Я ничего не знаю. К сожалению. – Вот единственный ответ, какой он может дать директору.
К половине шестого Линли и Хейверс добрались до Хэммерсмита. С Темзы дул холодный ветер, шевеля отсыревшие страницы разбросанных на тротуаре газет. В канаве валялась пропитанная водой фотография герцогини Йоркской, на левой щеке ее отпечатался след шины. Словно прилив и отлив, вокруг то поднимался, то отступал шум городской жизни, поток транспорта, сгустившийся в часы пик, наполнял воздух неотвязным запахом выхлопных газов. Быстро приближались сумерки. Пока полицейские шли к реке, уже начали зажигаться фонари на Хэммерсмит-бридж, и отблески их ложились на безмятежные воды Темзы.
Не обменявшись ни словом, детективы спустились по ступенькам к набережной и, приподняв повыше воротники, повернулись лицом к ветру, к рыбацкому коттеджу возле паба «Ройял Плантагенет». Занавески на окнах дома были задернуты, но сквозь них, окрашиваясь янтарем, просачивался свет лампы. Пройдя по короткому тоннелю, соединявшему дом с пабом, Линли постучал в дверь. На этот раз, в отличие от прошлой ночи, за дверью сразу же зазвучали шаги, задвижку проворно отодвинули и распахнули перед ними дверь. На пороге стояла Пэтси Уотли.
Как и накануне, она вышла к гостям в нейлоновом халате, по которому вились демонические драконы, и на ногах ее были все те же зеленые тапочки, и волосы оставались неприбранными, она только неумело стянула их в хвостик, подвязав шнурком от обуви, когда-то белым, а теперь уже грязновато-серым. При виде полицейских женщина подняла руку, намереваясь то ли пригладить непослушные волосы, то ли запахнуть раскрытый ворот халата. На пальцах и ладонях густым слоем лежала мука.
– Бисквиты, – пояснила она. – Мэтти любил бисквиты. Увозил с собой в школу после каникул вот как. Особенно с имбирем. Я тут… сегодня…– Она опустила взгляд на свои руки, потерла ладонью о ладонь. На пол просыпалась тонкая струйка муки. – Кев утром ушел на работу. Мне тоже следовало, да? Но я не пошла. Не смогла. Это означало бы– конец. А я подумала, если я испеку бисквиты… – Да, Линли понимал, о чем она говорит. Если испечь бисквиты, Мэттью вернется, чтобы угоститься любимой едой. Он вновь переступит этот порог. Он не умер. Потеря не безнадежна. Он снова будет жив, снова будет в этом доме, с мамой.
Он представил миссис Уотли сержанта Хейверс и попросил разрешения войти в дом. Женщина растерянно моргнула:
– Ой, я и не подумала. – Она отступила, давая им пройти.
В гостиной витал аппетитный аромат только что испеченных бисквитов, пахло корицей, мускатным орехом, имбирем, горячим сахаром, и все же комната оставалась очень холодной. Линли прошел в угол к электрическому камину и включил его. Послышалось негромкое жужжание, и электрическая спираль начала краснеть.
– Вечереет уже? – пробормотала Пэтси. – Наверное, вы еще чаю не пили. Позвольте мне вас угостить. И бисквиты тоже. Для нас с Кевом тут чересчур много. Вы должны поесть. Вы любите с имбирем?
Линли хотел попросить ее не беспокоиться, не утруждать себя, но он видел, что женщина упорно цепляется за ритуал, за повседневные хлопоты, позволяющие, насколько возможно, отсрочить траур. Он не стал возражать, когда она направилась к буфету с чайной посудой.
- Предыдущая
- 33/100
- Следующая
