Ужасы Фобии Грин (СИ) - Алатова Тата - Страница 3

Истинные маги стали теоретиками. Создали несколько сотен НИИ, надели белые халаты и продолжали биться над дилеммой — где бы им добыть немножечко энергии

Вернее — как. В дореволюционные времена магам хватало солнца, ветра, эмоций или себя самих. Сейчас же все это стало совершенно бесполезным.

Мертвый Наместник знал, как нагадить человечеству напоследок.

Фобия не помнила, как вернулась в лагерь. Она почти рухнула на землю, дойдя до барака, но Крест кивнул на хлипкое строение с красным крестом, нарисованным над дверью.

Слишком вымотанная для новых переживаний, Фобия упала на первую попавшуюся койку и отключилась, даже не посмотрев, сколько людей ее окружает.

Как ни странно, ей снились не кошмары. Ей снилась вода. Чистое прохладное озеро, омывающее усталое тело.

Проснулась она глухой ночью. За столом в свете тусклой настольной лампы сидела старушка в белом халате и вязала носок. Услышав, как Фобия пошевелилась, негромко проговорила:

— Молоко на тумбочке возле тебя. Попей, лучше станет.

Фобия с трудом села. Посмотрела на себя под одеялом. Ноги были перевязаны бинтами, доносился запах целебных мазей. Руки и колени тщательно отмыты. Возможно, даже с мылом. Вместо грязной футболки наготу прикрывала больничная белоснежная сорочка.

— Вы трогали меня? — спросила Фобия, жадно вгрызаясь в мягкий черный хлеб, который нашелся возле кружки с молоком.

— Я нянюшка, — ответила старушка. — Я могу дотрагиваться до больных девочек.

Фобия от удивления открыла рот. До революции нянюшек можно было встретить довольно часто. Отдельная каста сверхъестественных существ, которые брали на себя заботу о других людях, зачастую — мужчинах. Это только в легендах у каждого рыцаря был оруженосец, на деле же — нянюшка.

После революции пришедший к власти Командор вывел нянюшек из моды так же, как фамильные гербы и жабо. Командоры последовательно истребляли всякую память о Мертвом Наместнике, и нянюшки перестали пользоваться спросом на рынке труда. С горя часть из них переквалифицировалась в гадалки, другая — в торговки. И только самые верные, самые идейные, оставались нянюшками и при новом режиме.

— Здесь? В затерянном среди леса лагере? — удивилась Фобия.

— Природа, свежий воздух, несчастные дети. Где мне еще быть? Он вообще собрал много отщепенцев в этом лагере.

— Он — это Крест?

— Он — это Крест, — старушка неохотно произнесла его имя, видно было, что оно ей не нравилось. — А ведь каким был младенцем! Пяточки розовые, животик кругленький!

У Фобии всегда было хорошее воображение, но представить этого наполовину седого зверя младенчиком с розовыми пяточками и круглым животиком у нее не вышло.

Она попыталась вспомнить историю. Мертвый Наместник сидел на троне около двухсот лет. Был ли его верный пес, наемник Крест у подножия трона все эти года? А может он зубами прогрызал власть для своего господина? Или пришел уже к закату его величия, понадеявшись на сильное покровительство? Таких подробностей Фобия в ее голове не сохранилось. В памяти был лишь графический рисунок «Пленение убийцы», на котором с десяток гвардейцев скручивали яростного мужчину.

Сто пятьдесят лет понадобилось властвующим командорам, чтобы решить, что бывший пес мертвого Наместника больше не покажет зубы.

Интересно, почему они его не убили вместе с хозяином?

Послонявшись по лагерю, Фобия нашла идеальное место для ночевки — у пахнущего молоком теплого бока коровы Киски. Кто и зачем назвал корову Киской, было неизвестно. Но ей нравилось смотреть на ее неторопливо жующую морду, плавное движение хвоста, нравилось вслушиваться в ровное и мощное дыхание. Засыпая на упругом боку, Фобия поднималась и опускалась вместе с вдохами и выдохами, и ей снилось, что она спит на лодке, которая покачивается среди озера.

Почему в ее снах было теперь столько воды, которую она смертельно боялась наяву, Фобия не понимала.

К причудам трусихи Грин в лагере относились равнодушно. Здесь были все такие… причудливые.

Кроме девятнадцати воспитанников, нянюшки Йокк и дежурного по лагерю Креста посреди леса так же обитал бывший корабельный кок с нелогичным прозвищем Боцман. Он не умел готовить, и еда у него всегда получалась или сырой, или подгорелой. Зато он чудесно умел рассказывать диковинные истории.

Жили здесь и несколько педагогов — томная и нервная старая дева Сения Криг, глухонемой Эраст Лем и семейная пара — Ола и Епсинн Нексы. Нексы все время ругались, чуть ли не каждый вечер уходили друг от друга навсегда и ночевали в самых неожиданных местах.

Был в лагере и свой психолог. По слухам, Крест подружился с ним в тюрьме — они лет шестьдесят перестукивались через стену. Могучий и неразговорчивый истинный маг Оллмотт обладал такой зверской физиономией, что при одном взгляде на него нервы сами собой исчезали. В ряде случаев — насовсем.

Прислуги в лагере не водилось. Убирать, стирать, ухаживать за животными приходилось самим псевдомагам. Крест верил в трудотерапию. А еще в то, что физические упражнения с легкостью заменят таблетки от депрессии.

Зато при лагере обитала приблудившаяся нечисть — бывшая русалка Несмея, которая когда-то отказалась от хвоста, и тюремный призрак Цепь, безоговорочно влюбленная в Креста. Ради него она даже покинула привычное место обитания и теперь болталась по лесам, пугая звоном кандалов ворон и зайцев.

Сказать, что жизнь в лагере казалась Фобии чем-то нереальным, — значило бы промолчать.

Фобия родилась в богатой семье. Нет, не так. Фобия родилась в очень богатой семье. При жизни Мертвого Наместника ее предки были бедняками, зато, когда грянула революция, сумели отличиться, и первый Командор пожаловал им земли и титул. Дальнейшие Грины рьяно приумножали капиталы.

Так получилось, что многолетнее благополучие здоровых и красивых Гринов на Фобии дало сбой. Девочка появилась на свет дважды больной. Мало того, что она родилась псевдомагом (откуда только эта зараза прицепилась к малышке — ведь все ее родственники были нормальными людьми), так еще и была подвержена необоснованным и мощным приступам паники.

Родители отдавали ее в лучшие лечебницы. Платили за содержание дочери немыслимые деньги. Навещали ее так часто, как умели. Но вот с младшей сестренкой не познакомили. Не показали Ханну даже через стекло. Испугались, что старшая больная дочь поломает младшую, здоровую. Фобия их не осуждала. Ей просто иногда становилось интересно, о чем думает неведомая ей Ханна, чьи фотографии лежали на дне ее больничного чемоданчика.

Случай, приведший Фобию в лагерь, произошел при переезде из одной лечебницы в другую. Папа Грин любил раз в несколько лет менять учреждения в слепой надежде, что в следующем его несчастной дочери станет лучше. Лучше не становилось, и Фобия снова брала в руки свой больничный чемоданчик и меняла врачей и палату. Больше в ее жизни, по сути, не менялось ничего. Лечение состояло из бесконечных бесед с психологом — чаще через толстое стекло, да из разноцветных таблеток — их подавали в специальном окошечке вместе с едой.

На этот раз переезд был мучительным — впервые в жизни у Фобии появился друг, санитар Омо. По вечерам, когда персонал отделения приглушал свет, они разговаривали с Омо через стекло и иногда играли в шахматы — он двигал фигуры по командам Фобии.

Поэтому из-за расставания с ним она была крайне расстроенной. А когда в окошке больничной машины она увидела стадо антилоп, то выброс ужаса был таким мощным, что пробил защиту автомобиля и накрыл детский праздник в парке. Члены спортивной команды «Антилопы» еще долго жалели о том, что пошили себе костюмы с такими натуральными рогами на головах.

Вот тогда-то главврач лечебницы и сунул в руку папе Грину бумажку с координаторами лагеря. На словах он предупредил, что проект экспериментальный, Минздравом не слишком одобренный, и за последствия никто не отвечает. Но хуже уже не будет.