Онлайн Ведьма (СИ) - Шатил Дарья - Страница 57

Псих, удивительное дело, согласился, даже вопросов не задав, словно так и надо было. На улице было не очень жарко, сказывались тяжёлые облака, прятавшие солнце, однако душно, как перед грозой. У Серёжи от повышенной влажности завивались волосы, становясь такими же кудрявыми, как у Пушкина. Что я тут же не преминула заметить. Мол, ты — Серёжа, папу Пушкина звали Серёжа, ты — кудрявый, он — кудрявый, чуешь аналогию?

— А самого Пушкина звали Сашей, — развил мою бредовую мысль Псих, — и сейчас мы идём в ресторан, который был построен примерно в его годы жизни. Знаешь, что это значит?

Он заговорщически посмотрел на меня, отказываясь продолжать «без интереса аудитории». Так что мне пришлось просить:

— Ну уж просвети меня недалекую.

— Это знак свыше, — весомо выдал он, и я рассмеялась от абсурдности такой интриги перед ответом.

— Ты же не веришь в них, — всплеснула я руками.

— Зато я знаю тех, которые верят и в них, и в теории заговоров. Поверь, мне этого более чем достаточно.

Сергей галантно открыл передо мной старую деревянную дверь с тёмными стеклянными вставками, пропуская внутрь.

— Спасибо, сударь, — поблагодарила я и вошла.

А Псих улыбнулся уголками губ, не насмехаясь, а забавляясь, и вошёл следом. С моего последнего посещения «Града» тут мало что изменилось. Всё те же красные шторы на окнах, лепнина на потолке, удалённые друг от друга столики и удобные стулья с мягкими спинками. Метрдотель у входа и полупустой зал. Здесь было очень легко представить гусара и поручика, обедающих в компании с обещанной леди, хотя, возможно, я путаю эпохи и устои того общества. В любом случае, моё воображение работало на максимум — в таких местах стирается грань между настоящим и прошлым. И мы с Психом выглядели чутка неуместно, нам явно не хватало гвардейской формы и бального платья. Я неосознанно озвучила свои мысли, и метрдотель посмеялся с меня, сказав, что подобные наряды он видел здесь лишь на костюмированном балу, который давали в честь открытия.

Это было даже забавно.

Мы с Психом заняли столик у окна, сделали заказ и продолжили разговаривать. Если это и было свидание, то весьма посредственное, однако максимально комфортное.

Как-то само собой получилось, что наш разговор плавно перешёл к обсуждению Никиты.

— А никто и не говорил, что у Никиты хорошее чувство юмора, — пожал плечами Сергей, теребя в руках салфетку. — Он шутит над теми вещами, над которыми нормальные люди не смеются. Я как-то уезжал в командировку и не мог по каким-то причинам отвезти Димке кота, так что отдал Никите ключи, чтобы он приходил кормить его. В результате, когда я вернулся, в моем доме был целый кошачий притон, потому что Никита, чтобы Бальтазару не было грустно, подбирал бродячих котов и приносил ко мне домой. Они зассали мне всю квартиру, и мне пришлось покупать новый матрас. Так ещё и у кота душевная травма, потому что он целую неделю прятался в собственном доме от котогопников, которые ели его еду. А Никита сказал, что это было весело.

Я прыснула со смеху.

— Да, Саша, это очень смешно, — сухо процедил Сергей. — Особенно когда ты ещё месяц ищешь, куда бы их пристроить, потому что физически не можешь выкинуть животное на улицу, попутно травя в квартире блох. Так что не давай Никите поводов — он и без них чудит так, что мама не горюй.

— Я поняла, — протянула я, мысленно решив избегать Хохмина всеми возможными способами. А ещё чисто по-женски сочувствуя Таше. Всё-таки быть девушкой человека, который горазд на такие выдумки, сложно.

***

За телефоном я пошла не в обед, так как всё обеденное время на него и ушло. Мы с боссом настолько заболтались, что буквально потеряли счёт времени: с Психом оно словно бы летело по автомагистрали, нарушая всевозможные правила ПДД. И самую малость меня это пугало. Будучи в отношениях с Лёшей, я всецело контролировала происходящее — он был настолько аморфный, что от него сложно было ожидать хоть какой-то инициативы. С Сергеем же я понимала, что никогда в жизни он просто не позволит принимать решения за него. Раньше я никогда не была в таких отношениях, где оба абсолютно равны, где у партнёра есть своё мнение и своя жизнь, с которыми нужно считаться. А именно таким был Сергей.

И тот факт, что за телефоном мне пришлось идти одной, потому что у Психа были планы на вечер и он не собирался их двигать лишь для того, чтобы мне было веселее добираться до ремонтного центра, тоже о многом говорил. И меня это, к собственному удивлению, совершенно не коробило. Даже наоборот — было приятно понимать, что твой партнёр — самостоятельная личность, а не фоновый персонаж для продвижения сюжета.

Телефон мне отдали быстро, без каких-либо вопросов, лишь попросили расписаться в паре бумажек. И вот, спустя минут пятнадцать после окончания рабочего дня я сидела в машине и включала свой старый-новый телефончик.

Лучше бы я этого не делала. Нужно было сразу брать путёвку и валить в куда-нибудь на Сахалин.

На меня как из рога изобилия посыпались сообщения о непринятых звонках. И Даровское «тебе крышка» приняло совершенно другое значение: это была не угроза, а банальная констатация факта, так сказать предупреждение об опасности.

Сорок семь пропущенных от мамы. Двадцать девять — от папы. Парочка — от Дара с разными временными промежутками. Около сотни пропущенных звонков от бабушки и даже один несчастный — от дедушки. В мессенджеры я даже побоялась заглядывать: от мамы висело пятнадцать голосовых.

Неважно, сколько тебе лет — пропущенные от мамы всегда вызывают чувство паники. Только причина меняется. В детстве боишься огрести по шее, в относительно взрослом возрасте — переживаешь, что что-то случилось, но всё ещё остерегаешься получить люлей. А когда твои родители уже старые — просто боишься за них.

Вот только с моей мамой, мне кажется, я даже в старости буду бояться словесной порки. Марфа Васильевна никогда нас не била — она всегда говорила, что, если человек не может объясниться с собственным ребёнком словами, значит либо он идиот, либо у него психическое отклонение и ему нравиться причинять боль тем, кто слабее и не может ответить.

Так что сначала я решила позвонить именно маме, а она — в лучших традициях воспитательного манипулирования — не отвечала ровно сорок семь раз, планомерно доводя меня до ручки. Я сидела в машине на парковке и нервно отбивала какой-то мотивчик по рулю, заставляя себя дышать и не злиться.

Когда на сорок восьмой раз мама всё-таки ответила, я, не ожидавшая этого, удивлённо воскликнула:

— Мама!

— Извините, девушка, у меня на ближайшие полтора месяца плотная запись. Мест нет, — ответила она и бросила трубку.

Чувствуя себя максимально паршиво, я, недолго думая, позвонила папе. Он ответил, наверное, с третьего гудка, и его ласковый голос словно погладил меня по холке.

— Дрия, девочка моя, где ты была? Почему на звонки не отвечала?

— Телефон разбила, — ответила я, предательски шмыгнув носом. — Мама очень злится?

— Да, — ответил папа, и послышался скрежет ножек по плитке. — Я скоро вернусь, и мы закончим обсуждение, — сказал он кому-то, и на фоне раздались одобрительные голоса.

— Ты ещё в офисе? — спросила я, понемногу успокаиваясь и переводя телефон на громкую связь, чтобы освободить руки и наконец-таки выехать с парковки.

— Слышала, Савельев продал свою старинную усадьбу и сейчас открывает конкурс на её реконструкцию. Хотят открыть что-то вроде музея с огромной прилегающей парковой территорией, у них там целые гектары…

— Пап, с радостью бы послушала, но не сейчас, ладно? — перебила его я. — Скажи, мама прям сильно злится?

— Марфа не то чтобы злится, девочка моя, она переживает. Мы до тебя два дня дозвониться не могли. Она за всё это время глаз не сомкнула. Уснула только сегодня под утро, когда Дар написал, что ты дома и вышла на связь. Даже на картах тебя смотрела.

— Па-а-ап, — пристыженно протянула я, встраиваясь в поток. — Ты же знаешь, я не специально.