Неприкосновенный запас - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/135
• Следующая

- Примерно через час грохнуло, я присела на пол, закрыла руками глаза. Дом тряхнуло. Дверь распахнулась со скрипом. Косой дождь вместе с ветром залетел в дом. Я собрала узелок и ушла.

- Он погиб? - спросил Марат.

- Кто его знает, может быть, погиб, может быть, миновала его смерть. У него была легкая рука. За такую руку смерти трудно ухватиться.

След Зимородка оборвался.

Когда Марат уходил, хозяйка сторожки сказала:

- Есть тут у нас старожил. Павлов. Он в милиции работает.

Она оставила мальчику луч надежды.

7

Новый мост взлетел на воздух, рухнули в реку тяжелые, почерневшие от огня фермы. Остановилось движение к фронту. Снаряды на время стали безвредными, а бензин бесполезным, как вода. Сколько солдатских жизней спас Новый мост, задержавший смерть! Многие и теперь живы... Но ведь мост не сам взлетел в небо. Был человек, назвавшийся Зимородком. И было у него имя. Мама называла его тем именем, ребята в школе. И на фронт он уходил с тем именем, а не с птичьим.

Зимородок. Бесстрашная птица с прямым острым клювом. Он ныряет на большую глубину и возвращается с победой. И если он улетает накануне жестокой зимы, то с первыми теплыми днями возвращается к своему гнездовью.

Марат шагал по шпалам. Он спешил, потому что впереди возник просвет. Ему не терпелось отвоевать у забвения еще частичку жизни Зимородка.

В отделении милиции его спросили:

- По вызову?

- Нет, сам.

- Что натворил?

- Ничего я не натворил. Мне нужен товарищ Павлов.

- Так бы и говорил: вызван к товарищу Павлову.

- Да не вызван я...

- Сиди. Жди. Вызовут. Как зовут?

- Марат. Я ищу человека.

- Так бы и говорил.

- Я так и говорю.

- Не груби старшим... Как фамилия человека?

- Нет у него фамилии. Есть прозвище...

- Прозвище? Это по уголовной части. Ну-ка шагай в ту дверь.

Марат постучал "в ту дверь". Из-за "той двери" крикнули: "Заходи!" Марат вошел. В комнате за столом сидел пожилой грузный человек в белой рубахе.

- Здравствуйте. Мне нужен товарищ Павлов.

- Я Павлов.

На голове у Павлова не было ни единого волоска. Он был лыс, как глобус. Загорелый, обветренный глобус.

- Я по поводу Нового моста. Его взорвал...

- Следопыт? - прервал мальчика Павлов.

- Ищу человека... Хочу знать о нем правду...

- Ищешь правду? - Следователь встал и подошел к окну. - И я ищу. Только мы с тобой, брат, разную правду ищем. Я ищу преступников, а ты героев. Издалека приехал?

- Из города.

- Хорошо, - сказал следователь и провел ладонью по лысой голове. Вероятно, эта привычка осталась у него с тех времен, когда на голове росли волосы, может быть, кудрявые. - Я уважаю людей, которые ищут правду. Тебя интересует мост?

- Мост, - сказал Марат, с любопытством слушая следователя.

- Вот он - из окна виден. Новый мост. Три раза его взрывали. И три раза строили заново. В Париже тоже самый старый мост называется Новым. Парадокс!

- Вы знали Зимородка? - в упор спросил мальчик.

- Какого Зимородка?

- Который взорвал мост.

Следователь ответил не сразу.

- Разговор долгий, а мне сейчас выезжать на происшествие. - Он задумался и вдруг сказал: - Поедем со мной?

- Поедем.

Следователь открыл ящик стола и извлек оттуда булку и колбасу. То и другое он разделил на две части.

- Давай подкрепимся. Дорога дальняя.

Марат хотел отказаться, но Павлов скомандовал:

- Ешь без разговоров!

И они оба решительно вышли из комнаты, жуя на ходу булку с колбасой.

Потом они мчались на мотоцикле. Марат сидел сзади в седле, двумя руками ухватившись за ручку. Дорога бежала навстречу из дали, из полей, из леса. Она сбегала с пригорков и бросалась под колеса мотоцикла. И колесо, как жернов, перемалывало дорогу, и сзади поднималось светлое мучное облако. Мотоцикл тарахтел, встречный ветер свистел в ушах, и, чтобы слышать друг друга, спутникам приходилось кричать.

- Когда я был мальчишкой, - рассказывал следователь своему пассажиру, - из-за этого моста чуть на тот свет не попал. Ничего я не взрывал. Дело было иначе...

После внезапного взрыва Нового моста фашисты согнали все население станции Река на вокзальную площадь.

Был жаркий июльский день. Люди стояли в этой бесконечной шеренге. Дети плакали. Женщины лихорадочно смотрели по сторонам, словно ждали откуда-то помощи. Старики стояли неподвижно. Старики всегда кажутся равнодушными. Но на самом деле они так же хотят жить, как и молодые.

- Если вы не скажете, кто взорвал мост, мы расстреляем каждого второго, - сказал немецкий офицер.

Люди молчали. Нет, не все они были твердыми и неотступными. Они не знали, кто этот смельчак, который дождливой ночью взорвал мост через реку.

Так они стояли долго. Под палящим солнцем. Какое-то тупое безразличие овладевало ими. Они ждали избавления. Любого избавления от неподвижного, изнурительного стояния под солнцем. Офицер уходил и возвращался. Наконец он разделил людей на две шеренги.

Люди молчали. У кого-то на руках плакал ребенок. Кто-то надолго закашлялся. Офицер наклонился и сорвал с газона ромашку. Он повернулся к шеренге, стоящей лицом к солнцу, и стал гадать, он отрывал лепестки и приговаривал: "Любит - не любит..."

Глаза людей были прикованы к этой ромашке, которая должна была решить их судьбу. "Любит - не любит..." Лепестков оставалось все меньше. Он отрывал их, как крылышки у небольшого белого мотылька. Наконец он оторвал последний лепесток.

- "Не любит". Слышите - не любит вас, а любит их, - он кивнул на правую шеренгу. - Они пойдут домой, а вы отправитесь на тот свет. В последний раз спрашиваю: кто взорвал мост?.. Можете не плакать! Мне не нужны ваши слезы. Мне нужен человек, который взорвал мост... Приготовить два пулемета. Последняя минута на размышления.

Все сжались, втянули головы в плечи. Стиснули руки в кулаки. И на площади установилась напряженная, глухая тишина. Казалось, люди затаили дыхание, чтобы ничем не потревожить эту тишину, которой суждено было оборваться вместе с их жизнью. Но страшную тишину разорвал не выстрел, а голос. Такой негромкий, глуховатый голос:

- Я взорвал мост!

Люди вздрогнули и испуганно обернулись на голос, как в темноте оборачиваются на внезапно вспыхнувший свет. Они увидели невысокого щуплого парня в помятом пиджаке. Он шел по площади, опираясь на палку. Левая нога его как бы проваливалась в землю, но правая, здоровая, ступала твердо.

• Предыдущая
• 47/135
• Следующая