Неприкосновенный запас - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/135
- Следующая
- Ба! Ты не знаешь главного! Я тебе не рассказал, как в Венгрии судьба свела меня с "Иваном-виллисом"! Нет? Тогда ты не знаешь главного.
Не знал я про Венгрию. Откуда мне было знать! А дядя Аполлон потер руки и сказал:
- Так вот, Валера, стоял ясный, солнечный день. Я возвращался из госпиталя на 3-й Украинский, в родную часть. Я был симулянтом наоборот: настоящие симулянты здоровы, а прикидываются больными, я же с незажившей раной прикинулся здоровым... Кутаясь в старую шинель, я трясся на попутной машине по венгерской земле... На придорожных указательных стрелках было написано: "Будапешт". Нас обгоняли танки. Пахло жухлой травой - впервые за войну я почувствовал запах осени. И вдруг на обочине дороги я увидел своего командира полка. Он стоял в куртке без погон и о чем-то горячо разговаривал с незнакомым майором. Я подумал, что лучше не попадаться ему на глаза, и нырнул за спину рыжего солдатика. Ба! Увидел! Смотрел вроде в другую сторону, а меня увидел. И сразу - стоп машина!
"Старшина Голуб! Ко мне!"
Попался, ничего не попишешь! Я осторожно вылез из кузова, одернул шинель и, изо всех сил стараясь не хромать, подошел к командиру.
"Товарищ майор, старшина Голуб..."
Но он не дал мне доложить по форме.
"Что так рано вернулись с излечения?"
"Зажило, - отвечаю, - кость не задело... организм крепкий".
"Организм у тебя крепкий", - соглашается Командир, достает из кармана папиросы, а сам смотрит на дорогу.
Я смотрю туда же и вижу на обочине новенький автомобиль. "Виллис" не "виллис" - не поймешь что, но для войны годится: пушку прицепить можно, ветровое стекло откидывается, пулемет крепится... Майор перехватывает мой взгляд и говорит: "Что скажешь?"
А я, как ты, Валера, спрашиваю:
"Что это за марка?"
"Наш советский "виллис", - отвечает. - "Иван-виллис". За руль сесть можешь?"
"Так точно, товарищ майор!" - не раздумывая, выдохнул я.
Но мой Командир покачал головой - все понимал он, все чувствовал.
"Врачей ты обмануть можешь, - говорит, - но рану не обманешь. Откроется - хана. Вот что, Голуб, садись на мое место, а я за руль. Поработаю у тебя шофером до полной поправки".
И он засмеялся удачной шутке.
И неделю крутил баранку, а я ездил пассажиром на командирском месте...
Дядя Аполлон раскраснелся, в его глазах появилось так много озорства и лукавства, что он сразу помолодел лет на двадцать. От возбуждения он ходил взад-вперед и мычал под нос мотив своей любимой песни про медаль за город Будапешт. И вдруг остановился и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Как ты думаешь, могу я бросить своего Командира в беде?
- Конечно, нет! - вырвалось у меня. - Но ведь, кроме вас, целый полк!
- Где он, полк! - вздохнул бывший старшина. - Один батальон остался... не более.
Он вдруг помрачнел, а глаза спрятались глубоко в щелки.
- Я никогда так не рассуждал и тебе не советую, - строго сказал дядя Аполлон. - Мелкие людишки так рассуждают. Белиберда всякая...
Он долго не мог успокоиться, но потом почувствовал себя виноватым передо мной за излишнюю резкость и положил мне на плечо свою тяжелую руку.
- Идем на озеро!
- Зачем?
- Идем, идем, узнаешь!
И мы зашагали рядом мимо редких вязов, по тропинке, которая пробиралась в зарослях ежевики.
У самой воды он остановился, взглянул на меня весело и даже подмигнул мне.
- Если не возражаешь, я тебе сделаю подарок.
- Мне? За что?
- А ни за что! За то, что ты есть, Валерка - мой друг! За то, что честный парень, что немаловажно... Да ты не подумай, что я подарю тебе что-то дорогое. Я подарю тебе свисток... вернее, научу тебя свистеть... по-особенному.
- Так я умею, - сказал я, запустив четыре пальца в рот.
- Вынь изо рта грязные пальцы, - строго сказал дядя Аполлон. - Я научу тебя свистеть без рук, как свистят фронтовые разведчики. У них руки всегда заняты.
И тут он свистнул. И его резкий пронзительный свист протянулся над озером невидимой дугой. И повторился на другом берегу.
Потом он стал объяснять и показывать мне, как это делается. Как выгибать нёбо, как держать язык. Он краснел от натуги, строил гримасы, чтобы мне было яснее. А я, как обезьяна, подражал ему, но вместо бьющего по ушам свиста из меня вырывалось шипение.
Целый вечер бился со мной бывший старшина. Наконец у меня получилось. Правда, еще не очень звонко, но получилось.
- Спасибо за подарок, - сказал я и свистнул так, что жильцы нашего дома выбежали на улицу.
- Другого у меня ничего нет, - как бы извиняясь, ответил дядя Аполлон.
И мы пошли по домам.
4
Нет, не удалось дяде Аполлону успокоить меня. Он улыбался, а я чувствовал, что он страдает и ему тяжело расставаться с "Иваном-виллисом". И сам я ни за что не хотел смириться с мыслью, что старого автомобиля у нас больше не будет и что на нем станут разъезжать "малиновые уши".
Надо спасать "Ивана-виллиса"! И я понял, что сделать это может только Командир. На другой день я очутился у белого дома с зеленой крышей. Я увидел Командира в открытом окне. Он стоял неподвижно, как на картине, и рассеянно смотрел на прохожих, видимо, был сосредоточен на важной мысли. А может быть, молча переживал боль.
Я остановился в нескольких шагах, думая, что Командир не замечает меня. Но как рассказывал дядя Аполлон, Командир обладал удивительным свойством видеть, глядя в другую сторону.
- Ты кто такой? - неожиданно спросил он. Его голос прозвучал резко, и мне захотелось сорваться с места и убежать.
Но я остался и ответил:
- Валера. Друг дяди Аполлона.
- Аполлона? Голуба? - заинтересованно спросил Командир. - Ты знаешь Аполлона Голуба?
- Знаю, - отозвался я и тут же выпалил все, что хотел сказать, ради чего пришел к дому с зеленой крышей. - Он хочет продать "Ивана-виллиса"!
- Да кто же его купит, развалюху? Такого дурака не найдешь!
- Он нашел... такого дурака... с малиновыми ушами.
- С малиновыми ушами... - сердито усмехнулся Командир. - И сколько ему дали "малиновые уши"?
- Не знаю.
Командир снова стал смотреть на прохожих, словно утратил ко мне всякий интерес, забыл про меня. Но это я так решил. А он навалился локтями на подоконник и, глядя на меня, спросил:
- Предыдущая
- 34/135
- Следующая