Ради Елены - Джордж Элизабет - Страница 35
- Предыдущая
- 35/97
- Следующая
— Хейверс…
— Инспектор, послушайте. Взгляните в лицо фактам. Мы знаем, что Елена начала пробежку в четверть седьмого. Так сказала ее мачеха. Сторож подтвердил. По ее собственным словам, подтвержденным соседями, Сара покинула дом около семи. А б полицейском отчете сказано, что она появилась в участке в двадцать минут восьмого с сообщением о мертвом теле. Поэтому еще раз осмыслите свою версию, ладно? Прежде всего по какой-то причине, хотя Елена покинула Сент-Стивенз в четверть седьмого, ей потребовалось сорок пять минут, чтобы добежать от колледжа до Болотного шоссе, — а сколько это: меньше мили? Во-вторых, когда она добралась туда, Сара Гордон невесть зачем ударила ее в лицо чем-то, от чего ей потом удалось избавиться, задушила, потом забросала тело листьями, затем ее вырвало, а потом она бросилась в полицию, чтобы отвести от себя подозрение. И все чуть больше чем за пятнадцать минут. И мы даже не задали себе вопрос: почему? Зачем ей убивать Елену? Какой у нее мотив? Вы же ведь постоянно твердите мне о мотиве, средствах и возможностях, инспектор. Скажите, куда вписывается Сара Гордон?
Линли не мог этого сделать. Все, рассказанное им Сарой Гордон о причинах поездки на остров, выглядело вполне правдоподобно. И то, что она была предана искусству, было легко понять, принимая во внимание качество ее работ. Поэтому Линли заставил себя призадуматься над резкими вопросами сержанта, а призадумавшись, вынужден был признать, что замечания сержанта Хейверс о временных рамках, в которых было совершено преступление, сразу же снимали обвинение с Сары Гордон.
Линли вздохнул, протирая глаза. Его одолело сомнение, действительно ли он видел ее прошлой ночью, или ему примерещилась Хелен. Он думал о Хелен как раз за несколько минут до того, как подошел к окну. Разве он не мог силой воображения перенестись из Булстрод-Гарденс в Айви-корт?
Покопавшись в сумке, Хейверс извлекла пачку «Плейерз» и швырнула ее на стол между ними.
Однако вместо того, чтобы закурить, она взглянула на Линли.
— Торсон более вероятный кандидат, — сказала Хейверс. Когда Линли начал говорить, она оборвала его: — Выслушайте меня, сэр. Вы говорите, что его мотив слишком очевиден. Отлично. Тогда попробуйте применить этот довод к Саре Гордон. Ее присутствие на месте преступления также слишком очевидно. Но если надо выбрать одного из них — хотя бы на минуту, — то я поставлю на мужчину. Он домогался Елены, она ему отказала и сообщила о его преследованиях. Тогда почему вы ставите на женщину?
— Я не ставлю. То есть не совсем. Меня просто беспокоит ее связь с Уивером.
— Ладно. Продолжайте беспокоиться. А я пока предлагаю установить наблюдение за Торсоном. Предлагаю поговорить с его соседями, — может, кто-нибудь видел, как он выходил утром. Или возвращался. Подождем, даст ли что-нибудь вскрытие. И надо выяснить про адрес на Сеймур-стрит.
Это была основательная полицейская работа, экспертиза Хейверс. Линли ответил: — Согласен.
— Так просто? Почему?
— Вы этим и займетесь.
— А вы?
— Я проверю, не принадлежат ли комнаты в Сент-Стивензе Уиверу.
— Инспектор…
Линли вытащил из пачки сигарету, передал ее Хейверс и чиркнул спичкой.
— Это называется компромисс, сержант. Курите.
Когда Линли распахнул кованые железные ворота у южного входа в Айви-корт, то увидел, что на старом кладбище у церкви Сент-Стивенза фотографируются новобрачные. Это была странная группа: невеста с набеленным лицом и чем-то похожим на цветущий куст на голове, рядом с ней человек, закутанный в кроваво-красный бурнус, и похожий на трубочиста шофер. Только жених был в строгом костюме. Однако он компенсировал это тем, что пил шампанское из сапога для верховой езды, очевидно снятого с одного из гостей. Ветер развевал их одежды, но игра цветов — белых, красных, черных и серых на фоне темно-серых надгробных плит, покрытых зеленым мхом, отличалась особой прелестью.
По-видимому, сам фотограф тоже это заметил, потому что непрерывно кричал:
— Так держи, Ник! Не двигайся, Флора! Хорошо. Да. Отлично! — и то и дело щелкал камерой.
Флора, с улыбкой подумал Линли. Не удивительно, что на голове у нее был куст.
Он пробрался мимо груды сваленных на землю велосипедов и прошел через двор к двери, за которой прошлой ночью исчезла женщина. На стене под фонарем висела табличка с недавно написанными от руки буквами и почти скрытая зарослями плюща. На табличке было три имени. Линли испытал мгновенный прилив торжества оттого, что интуиция его не обманула. Первым в списке стояло имя Энтони Уивера.
Линли узнал еще одно имя. А. Дженн — выпускник Уивера.
Но именно Адама Дженна Линли обнаружил в кабинете Уивера, когда поднялся по лестнице на второй этаж. Через полуоткрытую дверь была видна темная треугольная передняя с тремя дверями в узкую подсобную комнату, в более просторную спальню и в сам кабинет. Линли слышал голоса из кабинета — низкий мужской голос задавал вопросы, а тихий женский отвечал, поэтому он воспользовался возможностью бегло осмотреть две другие комнаты.
В подсобной комнате располагались плита, холодильник и ряд стеклянных буфетов, в которых стояли кухонные принадлежности и фаянсовая посуда. Кроме холодильника и плиты, все в комнате было новым, от сверкающей микроволновой печки до чашек, блюдец и тарелок. Стены были недавно покрашены, и в воздухе пахло чем-то свежим, похожим на детскую присыпку, источником этого аромата оказался прямоугольник твердого дезодоранта, подвешенный на крючке за дверью.
Линли совсем иначе представлял себе служебную квартиру Энтони Уивера, учитывая состояние его рабочего места дома. Желая найти где-нибудь отпечаток личностей этого человека, Линли нажал на выключатель спальни, располагавшейся против подсобки, и остановился в проеме, разглядывая ее.
Над коричневыми деревянными панелями поднимались стены, оклеенные кремовыми обоями в тонкую коричневую полоску. На них висели карандашные наброски в рамках — отстрел фазанов, охота на лисиц, олень, преследуемый гончими, подписанные одним именем «Уивер», — а с белого потолка, из пятиугольной медной решетки лился свет на единственную кровать, рядом с которой стоял трехногий стол с медной настольной лампой и медной же двустворчатой рамкой. Линли подошел к столу и взял ее в руки. С одной стороны улыбалась Елена Уивер, а с другой Джастин. Фотография дочери была любительской: она весело резвилась с щенком Ирландского сеттера, фотография жены — профессиональной: длинные волосы аккуратно убраны за уши, улыбка сдержанная, словно она не хотела показывать зубы. Линли поставил фотографии на место и внимательно огляделся. Тот, кто обустроил кухню хромированными приспособлениями и фарфором цвета слоновой кости, очевидно, приложил руку и к убранству спальни. Повинуясь внутреннему импульсу, Линли приподнял коричнево-зеленое покрывало на кровати, но увидел только голый матрац и под ним невзбитую подушку. Это зрелище его совершенно не удивило. Линли вышел из спальни.
Не успел он перешагнуть через порог, как дверь кабинета распахнулась, и Линли оказался лицом к лицу с двумя молодыми людьми, чей приглушенный разговор он слышал несколько минут назад. Увидев Линли, молодой человек с широкими плечами, еще более подчеркнутыми его академической мантией, загородил собой девушку.
— Вам чем-нибудь помочь? — произнес молодой человек вежливо, но ледяным тоном и с соответствующим выражением лица, мгновенно сменившим спокойно-расслабленное, с которым велась дружеская беседа.
Линли взглянул на девушку, которая прижимала к груди тетрадь. На ней была вязаная шапочка, из-под которой выбивались золотистые волосы. Она была низко натянута, скрывая брови, но еще больше подчеркивая цвет ее глаз — фиалковых и теперь очень испуганных.
Реакция молодых людей была вполне нормальной и даже достойной при данных обстоятельствах. Произошло жестокое убийство студентки колледжа. Незнакомцев не станут приветствовать и не потерпят. Линли вытащил удостоверение и представился.
- Предыдущая
- 35/97
- Следующая
