Притворная дама его величества (СИ) - Брэйн Даниэль - Страница 31

— Святая Анна… погоди, я попробую тебе помочь. Будет больно, ты потерпи, ладно?

Неужели это все из-за бала? И, значит, тут цель — тоже не я? А кто из девушек вышел, страдая не меньше? И кто это сделал, а может, есть несколько «кто»? 

Осколок сидел глубоко в ступне прямо за большим пальцем, и подцепить его мне было нечем. Вот когда вспомнишь, что ноготочки — это не только статья затрат у тебя и дохода у мастера маникюра, но еще и полезный инструмент. У меня, как и у остальных девушек, ногтей не было. Просто они не росли, обламывались от такого питания. Я подскочила, подбежала к корзинке. Что тут есть?.. Ничего толком. Разве что ножницами попытаться подцепить?

Что ими только ни резали! Я схватила графин с разведенным вином, хоть какая-то, но дезинфекция. Прививок от столбняка нет, антибиотиков нет, ничего нет, выживай как получится. 

— Будет очень больно, — предупредила я. — Очень. Так что… давай на счет три? Раз, два…

И как в дурацком фильме я на счет «два» вонзила в рану ножницы и подцепила стекло… если бы! Рука соскочила, Марта — она была невероятно мужественная — зашипела, но даже не дернулась, полилась кровь, я испугалась, что могла отколоть стекло, но тогда кровотечение может помочь, зато — да! — ранка обнажилась настолько, что я ухватила край осколка пальцами и выдернула его. И как-то отстраненно подумала, что сейчас я порежусь и если она чем-то больна… интересно, у них тут есть ВИЧ? Нет, наверное? А вот тот же гепатит… 

— Сейчас, сейчас, — бормотала я, поливая ногу Марты вином. — И чем-нибудь перевяжем. Ты как?

— Спасибо, — всхлипнула она. Я пожертвовала своей вышивкой — ну, это была самая чистая ткань, за которую я могла поручиться. Я наложила давящую повязку, отпустила ногу и села рядом прямо на пол.

Черт меня побери. Все было в крови. И какая дрянь?..

— Адель, — в сторону сказала Марта. — Так что будь осторожна с ней, Адриана.

Черт меня побери второй раз.

И — как и планировала — я сказалась больной.

Заперлась у себя в спальне. Кому я могла доверять… а кому я могла доверять? — Лили и Этель, наименьшее зло, вот им я и поручила приглядывать за своим цехом. 

Штаны, к сожалению, не имели успеха у дам. Несколько заказов я получила лишь от служанок, но и прислуга аристократок была вполне платежеспособным заказчиком. Я подозревала, что неприязнь к этому виду одежды связана с какими-то религиозными запретами, но, как ни странно, никаких подтверждений этому в Книге не нашла. Более того, во времена святой Анны женщины носили что-то вроде брюк под чем-то вроде греческого хитона. 

Случай с Мартой заставил меня обратить внимание на аптечку. Я составила список, знакомый любому туристу: пластырь, обезболивающее, антигистаминные и жаропонижающие средства… В наличии был только спирт. Судя по тому, с какими лицами на меня смотрели Лили и Этель, я спрашивала абсолютно неведомые им вещи. Какие-то травы, очень задумчиво промямлила Этель, у докторов есть, но что это, как они выглядят, где их достать и как применять, она не знала. Я подозревала, что медики хранят все рецепты в тайне, чтобы люди исправно заносили им деньги.

Деньги, да… деньги у меня теперь были, не бог весть какие, но на первое время мне должно было хватить. И я могла бы попробовать сбежать, но сработал тот самый проклятый фактор, на который ловят игроков. Уже хватит, пора остановиться, пора с улыбкой уйти, пока не стало поздно, и бизнеса, который у меня неплохо пошел, это касалось в значительной мере. Но мне хотелось не больше, мне жаль было бросать. Я начинала одно, затевала другое, что-то выходило, что-то нет… максимум заказов поступал на прокладки. Да, востребованность продукции определяется необходимостью. Вот так и становились миллионерами во все времена. 

Но хотя у меня деньги и были, и я пересчитывала их каждый вечер, сама не зная зачем, купить на них я практически ничего не могла. Ситуация возвращала меня в самое начало девяностых годов, когда сколько ни принеси, предложить тебе могут только целлофановые пакеты. Я вызвала сапожника, который терпеливо меня выслушивал, но так и не понял, что именно я от него хочу. Обувь на разные ноги? Зачем, она ведь одинаковая?

Где-то я прочитала — насколько правда, не знаю — что в древности синий и зеленый цвета были одним и тем же. Не по сути, а по названию. Кто-то из исследователей даже пришел к выводу, что без слова для названия цвета человеку сложнее увидеть разницу. Кто-то придумал после и мем — мужчина и женщина выбирают цвета. Когда я начала заниматься одеждой, начала различать мадженту и фуксию. До тех пор для меня существовал только розовый — так что вздохи сапожника мне были понятны. 

Обувь на одну ногу, потому что она одинаковая. Четыре пары розовых туфель. Ф-фух…

В последнем приступе надежды я нарисовала ступни, правую и левую. Сапожник покачал головой, словно пытаясь сказать: «Я в курсе, что ваша милость блаженная, не вызвать ли вам экзорциста, мадам?».

Временно я сдалась.

Мне нужен был доктор с аптечкой. Доктора я получила, и, увы, не того, который меня взял и выслушал. Явился полуглухой старпер, подслеповато потаращился на мое печальное состояние — изображала больную я довольно усердно — и, даже не подумав меня осмотреть, прописал какое-то варево. Зелье мне принесли через пару часов, но пить его я не рискнула. Для начала, больна я не была, а диагноз по аватарке смущал что в прежнем мире, что в этом.

Спирт, конечно, мне раздобыли. Так же как и повязки я нашила. Этого было мало, мне нужна была книга с лекарствами, и однажды, ближе к ночи, Лили мне ее принесла. Я схватила книгу с замиранием сердца… и тут же разочарованно уронила на стол. Лили рисковала — у кого-то она ее на время стащила, — но риск оказался бессмысленным. Это была местная латынь, на которой никто их нас не знал ни слова. Может быть, знали курочки герцогини де Бри, но после случая с Мартой я им не могла доверять.

Бал приближался, во дворце чувствовалось оживление. Я надеялась оттянуть срок своей «болезни», но вместо этого подошел другой срок, и как же я была рада, что запаслась всем необходимым! С визитом любопытства явились Адель и Марселин и, собственно, причиной моего недомогания удовлетворились. 

А потом, внезапно и бурно, пришла весна.

Я проснулась в одно прекрасное утро от птичьего гомона. Он прорывался сквозь закрытое окно и был оглушающе-громким. Двор и стену — не главный дворцовый двор, а какой-то второстепенный — заливали солнечные лучи, и с этого дня я уже не видела туч на небе.

Это меня взбодрило настолько, что я вылезла в курятник. Упустила я многое — герцогиня все же лишилась зуба, а курятник — нескольких обитателей. Спрашивать в лоб я не могла, но уже через четверть часа узнала причину: с приходом весны играли свадьбы.

Я хмыкнула: объяснимо, почему герцогиня загодя пополнила свой придворный гарем. Она наверняка знала, за кого из девиц посватались. Женевьеву, правда, замуж никто не брал, но я постаралась не очень расстраиваться. Зато вечером меня огорошила Лили.

— Замуж? — переспросила я. Нет, конечно, я не то чтобы против, но… мне нужна была Лили для управления моим подпольным цехом! Он все еще был подпольный: вроде и королева в заказчиках, а вслух о нем не говорят.

— Он ювелир, — сказала Лили, я только кивнула. Ювелир?

— Отлично.

И это был первый раз, когда я оказалась на улице с тех пор, как приехала сюда. Не то чтобы я была этому рада.

Вонь в городе была невыносимая. Все, что хоть как-то сковывала минусовая температура, выплыло на поверхность. Совсем как правда, почему-то подумала я, иногда она так же воняет, и никому не известно, что с ней толком делать… Шум стоял такой, что я побоялась оглохнуть. Платье и накидку, в которых я вышла, я изгваздала по самое не могу, причем это «не могу» находилось в районе моей груди. Но я вышла ради дела — и, как выяснилось, не зря.

Жених Лили, Симон, был старшим сыном почтенного и уважаемого ювелира, который уже плохо видел и уходил на покой. И мы очень быстро нашли с ним общий язык: он сдает мне помещение, находит вместе с Лили квалифицированных белошвеек, помогает закупать материал. Отец же его, Луи, сидел все это время, внимательно слушая, и я даже думала, что он глуховат, пока не заговорила про туфли.