Прах к праху - Джордж Элизабет - Страница 69

• Предыдущая
• 69/124
• Следующая

Казалось, что Моллисон оторвал от нее взгляд только усилием воли.

– Я могу потратить не больше получаса.

– Спасибо, – вздохнула она. – Я оденусь. – Проскользнув мимо них, она исчезла в спальне и закрыла за собой дверь.

Жан-Поль деликатно удалился. Остальные прошли в гостиную. Барбара села в одно из кресел у окна, выходившего во двор, сбросила на пол сумку и, закинув ногу на ногу, принялась покачивать ногой в грубом ботинке.

Поймав взгляд Линли, она закатила глаза. Линли улыбнулся. Пока что сержант проявляла удивительную сдержанность. Ведь женщин типа Габриэллы она обычно готова была растерзать, прихлопнуть как мух.

– Все не так, как кажется, – с жаром проговорил Моллисон.

– Что именно? – осведомился Линли.

– Ей не все равно.

– Что не все равно? – спросила Хейверс.

– То, что случилось с Кеном. Она так ведет себя – будто ей все равно – из-за той ссоры в среду. Из-за того, что он ей наговорил. Что сделал. Ей больно, и она не хочет этого показывать. А как бы вы поступили на ее месте?

– Думаю, что со следователями по делу об убийстве я вела бы себя осторожнее, – сказала Хейверс. – Особенно, если бы оказалась, как это стало известно, последней, кто видел труп до того, как он превратился в труп.

– Она ничего не сделала. Она просто сбежала. И у нее была на это причина, если хотите знать правду.

– Ее-то мы и ищем.

– Отлично. Потому что я рвусь сообщить ее вам. К ним вновь присоединилась Габриэлла Пэттен.

Она встала в дверях гостиной, как картина в раме – черные леггинсы, расшитый тропическими цветами топ на бретельках и черный прозрачный блузон; когда она двинулась к дивану, свободный блузон стал подрагивать и колыхаться. Расстегнув изящные золотые застежки, Габриэлла скинула черные сандалии и, забравшись на диван с ногами, разместилась в уголке. Розовый лак на ее ухоженных ногтях был одинаковым на руках и ногах. Она бегло улыбнулась Моллисону.

– Ты чего-нибудь хочешь, Габби? Чаю? Кофе? Колы?

– Мне достаточно и того, что ты здесь. Такая пытка переживать все это снова. Слава богу, ты остался. – Дотронувшись ладонью до места рядом с собой, она спросила: – Сядешь со мной?

Вместо ответа Моллисон уселся на диван на очень точно выбранном расстоянии в восемь дюймов от Габриэллы: достаточно близко для того, чтобы оказывать поддержку, находясь в то же время вне пределов ее досягаемости. Интересно, для кого эта демонстрация – для полиции или Габриэллы. Сама она как будто этого не замечала. Расправила плечи, выпрямилась и сосредоточила свое внимание на полицейских, тряхнув мягкими кудрями, падавшими ей на плечи.

– Вы хотите знать, что случилось в среду вечером, – сказала она.

– С этого можно начать, – отозвался Линли. – Как и с того, что было раньше.

– Рассказ будет коротким. Кен приехал в Спрингбурн. Мы страшно поругались. Я уехала. Я понятия не имею, что случилось потом. В смысле, с Кеном. – Вытянув руку вдоль спинки дивана, она положила голову на руку и наблюдала, как сержант Хейверс шуршит своим блокнотом, – Это необходимо? – спросила она.

Сержант Хейверс продолжала шуршать. Нашла нужную страницу и, лизнув кончик карандаша, застрочила в блокноте.

– Я спрашиваю… – начала Габриэлла.

– У вас произошла ссора с Флемингом. Вы уехали, – бормотала, записывая, Хейверс. – В котором часу?

– Вам обязательно записывать?

– Это наилучший способ сохранить достоверность показаний.

Габриэлла посмотрела на Линли, ожидая, что он вмешается.

– Так что же относительно времени, миссис Пэттен? – спросил он.

Она помолчала, нахмурясь и по-прежнему глядя на Хейверс.

– Точно сказать не могу. Я не смотрела на часы.

–Ты позвонила мне около одиннадцати, Габби, – подсказал Моллисон. – Из телефонной будки в Большом Спрингбурне. Значит, ссора должна была произойти до этого.

– А когда приехал Флеминг? – спросил Линли.

– В половине десятого? В десять? Я точно не знаю, потому что гуляла, а когда вернулась, он уже был там.

– Вы не знали, что он приедет?

– Я думала, что он летит в Грецию. С этим… – она аккуратно расправила черный блузон, – со своим сыном. Он сказал, что у Джеймса день рождения, и он хочет восстановить с ним отношения, поэтому они летят в Афины. А оттуда – отправляются в плавание на яхте.

– Восстановить с ним отношения?

– Они не ладили.

– И каков же был источник их разногласий? – спросил он.

– Джеймс не мог смириться с тем, что Кен оставил его мать.

– Это вам Флеминг сказал?

– В этом не было необходимости. Джеймс был воплощенная враждебность, и не нужно иметь познаний в детской психологии, чтобы понять, почему он так относился даже к собственному отцу. Дети всегда цепляются за призрачную надежду, что их родители могут вновь воссоединиться. Ну а я же разлучница, инспектор. Джеймс обо мне знал. Знал, кем я прихожусь его отцу. Ему это не нравилось, и он давал отцу понять это всеми доступными ему способами.

– Мать Джимми говорит, что мальчик не знал о намерении отца жениться на вас. Она говорит, что никто из детей не знал, – сказала Хейверс.

– В таком случае, мать Джеймса кривит душой, – сказала Габриэлла. – Кен сообщил детям. И Джин тоже.

– Это по вашим сведениям.

– На что вы намекаете?

– Вы присутствовали, когда он говорил об этом своей жене и детям? – спросил Линли.

– У меня не было ни малейшего желания публично получать удовольствие от того, что Кен решил покончить со своим браком, чтобы соединиться со мной. Не было нужды и присутствовать, чтобы убедиться, что семье он все сообщил.

– Ну а не публично?

– Что?

– Не публично вы от этого получали удовольствие?

– До вечера среды я была от Кена без ума. Я хотела выйти за него замуж. Я бы сама покривила душой, если бы сказала, что недовольна усилиями, которые он предпринимает, чтобы нам соединиться.

– Как же вечер среды изменил данную ситуацию?

– Есть вещи, которые, будучи сказаны между мужчиной и женщиной, наносят непоправимый ущерб отношениям. Уверена, вы понимаете.

– Я попросил бы вас быть более конкретной, – сказал Линли.

– Не понимаю, каким образом подробный пересказ событий вечера связан с тем, что случилось потом.

– Это нам решать, – ответил Линли. – Ссора началась сразу же?

Габриэлла не ответила.

– Габби, скажи им, – с нажимом произнес Мол-лисон. – Все нормально. Тебе это не повредит.

Она тихонько рассмеялась;

– Ты говоришь так, потому что я не все тебе рассказала. Я не могла, Гай. И рассказать все теперь… – У нее задрожали губы.

– Хочешь, я уеду? – предложил Моллисон. – Или подожду в другой комнате. Или на улице…

Она наклонилась к нему, взяла его за руку, он на дюйм придвинулся к ней.

– Нет, – ответила она. – Ты – моя сила. Останься. Пожалуйста. – Она взяла его руку в свои. Глубоко вздохнула. – Хорошо, – сказала она.

Она надолго отправилась гулять, начала свой рассказ Габриэлла. Это входило в ее распорядок дня – две длительные прогулки, утром и вечером. В тот вечер она побродила по Спрингбурнам, пройдя не меньше шести миль энергичным, размеренным шагом. Вернувшись в коттедж «Чистотел», она обнаружила «лотус» Кена Флеминга на подъездной дорожке.

– Как я сказала, я думала, он улетел с Джеймсом в Грецию. Поэтому удивилась, увидев его машину. Но и обрадовалась, потому что мы не виделись с прошедшей субботы и я не надеялась увидеть Кена до его возвращения из Греции вечером в воскресенье.

Она вошла в коттедж, окликнула его. И нашла наверху, в ванной комнате, где он, стоя на полу на коленях, рылся в мусорной корзине. То же самое он уже проделал в кухне и в гостиной, оставив после себя вываленный из корзин мусор.

– А что он искал? – спросил Линли.

Это же интересовало и Габриэллу, но поначалу Флеминг ей не ответил. Вообще ничего не говорил. Покончив с мусором, он перешел в спальню и, сорвав с кровати покрывало и одеяло, начал исследовать простыни. Потом спустился в столовую, выставил в ряд на столе бутылки с напитками и изучил уровень жидкости в каждой из них. Затем, под непрерывный поток вопросов Габриэллы о том, что происходит, он вернулся в кухню и снова перерыл мусор.

• Предыдущая
• 69/124
• Следующая