Прах к праху - Джордж Элизабет - Страница 52

• Предыдущая
• 52/124
• Следующая

– Автомобиль даже не был заперт, Ключи лежали на сиденье водителя. Она словно предлагала его угнать. – Он, видимо, обнаружил на галстуке пушинку, потому что нахмурился и щелкнул пальцами по шелку. – Если хотите знать мое мнение, есть одна кобылка, которая во что-то вляпалась, и зовут ее Габриэлла Пэттен.

– Она могла просто торопиться, – сказала Хей-верс.

– Но только не бросив вот так ключи. Это не спешка. Это заранее обдуманное намерение. Озаглавленное «Как лучше всего создать этим пустоголовым недотепам побольше трудностей».

– И нигде никаких ее следов? – спросил Линли.

– Я звонил и стучал во все двери от Хилл-стрит до Пиккадилли. Если она там, то залегла на дно, и все, кто что-нибудь знает, молчат как рыбы. Если хотите, можем установить наблюдение за автомобилем.

– Нет, – сказал Линли. – Сейчас она не собирается за ним возвращаться. Поэтому и оставила ключи. Изымите автомобиль.

– Слушаюсь. – Нката сделал в блокноте пометку размером не больше булавочной головки.

– Мейфер. – Хейверс извлекла из кармана брюк пакетик песочного печенья и надорвала его зубами. Взяла одно и передала пакетик по кругу. Задумчиво принялась жевать. – Она может быть где угодно. В отеле. В квартире. У кого-то в особняке. Теперь она уже знает, что он мертв. Почему она не объявится?

– Говорю, она рада такому повороту, – проговорил Нката, глядя на листок в своем блокноте. – Он получил то, чего она сама ему желала.

– Смерти? Но почему? Он хотел на ней жениться. Она хотела выйти за него.

– Наверняка и тебе случалось до такой степени разозлиться на человека, что хотелось убить его, хотя на самом деле не хотелось, – сказал Нката. – Скажешь в запале: «Да я тебя просто убью, чтоб ты сдох», и в этот момент так и думаешь. Только вот не ожидаешь, что явится какая-то злая фея и исполнит твое желание.

Хейверс потянула себя за мочку уха, словно обдумывая слова коллеги.

– В таком случае, на Собачьем острове живет целая группа злых фей. – Она рассказала им, что ей удалось узнать, подчеркнув антипатию Деррика Купера к своему зятю, непрочное алиби Джин Купер на означенную ночь… – Спала с половины десятого и никто из ее малышей подтвердить этого не может, сэр… – Сказала и об исчезновении Джимми после отмены плавания на яхте. – Его мать утверждает, что наутро он был на месте, лежал в своей постельке, как пай-мальчик, но за пятерку один тип сказал мне, что домой он не вернулся, и я поговорила с тремя сотрудниками из отделения на Манчестер-роуд, которые говорят, что по мальчишке с одиннадцати лет колония плачет.

Полицейские поведали ей, что Джимми был заядлым нарушителем спокойствия: рисовал на стенах в гребном клубе, разбил окна в старом здании транспортной компании Бревиса всего в четверти мили от участка, таскал сигареты и конфеты рядом с Кэнари-Ворф, колотил всех, кого считал любимчиками учителей, залезал на участки к новым яппи, чьи дома стоят вниз по реке, в четвертом классе проделал дыру в стене своей классной комнаты, по две-три недели отсутствовал на занятиях.

– В настоящее время такие проступки вряд ли отражают в ежедневной сводке правонарушений, – сухо заметил Линли.

– Верно. Я понимаю. Но в отношении Джимми меня заинтересовала еще одна вещь. – Перелистывая блокнот, она жевала очередное печенье. – Он устроил поджог, – сказала она с набитым ртом. – Когда ему было… черт… где это… Нашла. Когда ему было одиннадцать, наш Джимми развел огонь в мусорной корзине в начальной школе в Кьюббит-Тауне. Между прочим, в классе, во время большой перемены. Его застали, когда он сжигал какие-то научные тексты.

– За что-то невзлюбил Дарвина, – пробормотал Нката.

Хейверс фыркнула:

– Директор школы позвонил в полицию, привлекли мирового судью. После этого Джимми пришлось посещать социального работника в течение… так… десяти месяцев.

– Он продолжал устраивать поджоги?

– Да вроде это единичный случай.

– Возможно, связанный с разъездом его родителей, – заметил Линли.

– А другой пожар может быть связан с их разводом, – добавила Хейверс.

– Он знал, что рассматривается вопрос о разводе? Джин Купер говорит, что нет, но чего еще от нее ждать? У мальчика на лбу написано «способность» и «возможность», и она прекрасно об этом знает, так что вряд ли она поможет нам написать также и «мотив».

– А каков его мотив? – спросил Нката. – Ты разводишься с моей мамой, и я поджигаю твой коттедж? Да он хоть знал, что его отец находился именно там?

Хейверс моментально пошла на попятную:

– Это может вообще не иметь никакого отношения к разводу. Он мог разозлиться, что его отец отменил отдых. Он разговаривал с Флемингом по телефону. Мы не знаем, о чем они говорили. А если он знал, что Флеминг едет в Кент? Джимми мог как-нибудь туда добраться, увидеть машину отца на дорожке, услышать ссору, которую слышал и этот… забыла имя, инспектор… фермер, который гулял рядом с коттеджем?

– Фристоун,

– Точно. Он мог слышать ту же ссору, что и Фристоун. Увидел, что Габриэлла Пэттен уехала. Проник в дом и повторил акт возмездия, совершенный в одиннадцать лет.

– А с мальчиком вы не говорили? – спросил Линли.

– Его не было. Джин не сказала мне, куда он ушел. Я проехалась по округе, но если бы я заглядывала на каждую улицу, то и сейчас там каталась бы. – Она отправила в рот еще одно печенье и взъерошила волосы. – С ним нам понадобится подкрепление, сэр. Хотя бы один человек на Кардейл-стрит, который сообщит нам о появлении мальчишки. А он в конце концов должен появиться. Сейчас он где-то гуляет с братом и сестрой. По крайней мере, так сказала мать. Не могут же они болтаться где-то всю ночь.

– Я сделал несколько звонков. Помощь будет. – Линли откинулся в кресле и ощутил беспокойное желание закурить. Чтобы чем-то занять руки, губы, легкие… Он изгнал эту мысль, написав «Кенсингтон», «Собачий остров» и «Малая Венеция» рядом со списком детективов-констеблей, которым, наверное, как раз сейчас Доротея Харриман сообщает радостную весть о докатившейся и до них очереди дежурить. Хейверс покосилась на его блокнот.

– Ну и? – поинтересовалась она. – Что насчет дочери?

Калека, сказал он. Оливия Уайтлоу не может передвигаться без посторонней помощи. Он рассказал об увиденных им судорогах и о том, что сделал Фарадей, чтобы снять приступ.

– Своеобразный паралич? – спросила Хейверс. Поражены только ноги, так что, возможно, это приобретенное, а не врожденное заболевание. Она не сказала, какое. Он не спросил. Чем бы она ни страдала, это вряд ли – по крайней мере, сейчас – имело отношение к смерти Кеннета Флеминга.

– Сейчас? – переспросил Нката.

– Вы что-то накопали, – заметила Хейверс.

Линли просматривал список полицейских, прикидывая, как их распределить и сколько послать в каждую из точек.

– Кое-что, – отозвался он. – Может, это и пустяк, но заставляет меня перепроверить. Оливия Уайтлоу утверждает, что в среду всю ночь провела на барже. Фарадей отсутствовал. Так что, если бы Оливия захотела покинуть Малую Венецию, это превратилось бы в целое дело. Кто-то должен был бы ее перенести. Или ей пришлось бы передвигаться с помощью ходунков. В любом случае, перемещение было бы медленным. Поэтому, если в среду ночью, как только ушел Фарадей, она куда-то отбыла, кто-нибудь это да заметил бы.

– Но ведь она не могла убить Флеминга, – запротестовала Хейверс. – Если ее состояние таково, как описываете вы, ей было бы просто не под силу забраться в сад коттеджа.

– То есть сделать это в одиночку. – Он взял слова «Малая Венеция» в кружок и отметил их стрелкой. – У них с Фарадеем собачьи миски с водой стоят на палубе на стопке газет. Уходя, я бросил взгляд на эти газеты. Скуплены все сегодняшние, какие только были. И все таблоиды.

– И что? – сказала Хейверс, играя роль адвоката дьявола. – Она же практически инвалид. Хочет почитать. Послала своего дружка за газетами.

– И все газеты были открыты на одном и том же материале.

– О смерти Флеминга, – сказал Нката.

• Предыдущая
• 52/124
• Следующая